Имбецил (СИ) - "Alinkina" - Страница 87

Одуван нехотя под настойчивым взглядом сел на стул напротив тёмного огромного стола Димона и стал смотреть в окно.

– И чего ты бегаешь от меня? – нарушил тишину Дима, сев за свой стол и разглядывая Соловейчика, у которого отросли волосы и теперь ещё больше походили на белую шапку одуванчика. Дунь – и все разлетятся. Улыбка сама появилась на губах у мужчины после таких сравнений, хотя изначально он хотел брать Соловейчика нагло и нахрапом.

Паша вопросительно приподнял бровь и посмотрел наконец-то на Диму таким пронзительным взглядом, что улыбка исчезла с лица мужчины.

– И не собирался бегать.

Тон одувана выморозил Димона окончательно, и он подскочил со своего места и обошёл стол, но заметив, как смотрит на него Паша, остановился.

– Именно поэтому ты съехал из общаги и уволился из больницы, не говоря про то, что ты четыре раза сваливал от меня, только завидев?! – старался негромко и без наезда говорить Дима, но к концу фразы он всё равно повысил тон и рычал.

У Соловейчика даже брови на переносице сошлись от такого заявления и наезда Димы, а потом, совсем на мгновение, его лицо и вовсе стало каким-то расстеряным, как у ребёнка. Но это продлилось всего лишь мгновение.

– Первого июля все учащиеся должны выехать из своих комнат на каникулы. В больнице я работал на замене, – спокойно, медленно выговорил Паша предложение и, сделав паузу, продолжил совсем уже другим тоном: – А разговаривать нам не о чем.

– Ты так считаешь? – опёршись руками о стол и наклонившись, зашипел Дима. – Ты меня кинул посреди процесса и сбежал.

Одуван подскочил со своего стула, задетый обвинением, и покрылся пятнами.

– У нас была договорённость, и я свою часть выполнил. Ты свою тоже, – чуть сорвавшимся голосом, но чётко, властно, твёрдо сказал Паша, смотря в глаза Димону. – А на нет и суда нет. – Последние слова одуван сказал обиженно и с какой-то толикой обреченностью, отводя взгляд.

Дима следил за одуваном цепко, жадно, подмечая всё. Быстро и тихо он преодолел расстояние между собой и Пашей, перекрывая на всякий случай пути отступления и побега, что было вряд ли, но чем чёрт не шутит?

– Так может, начнём всё заново и без этих… договорённостей? – как змей–искуситель, с хрипотцой спросил Димон, подобравшись к одувану совсем близко, что тот дёрнулся, словно очнулся, явно не ожидая увидеть так близко викинга. Особенно Пашку впечатлил животный блеск в глазах мужчины. Ещё никто на него не смотрел с таким вожделением, и это безумно льстило парню и к стыду возбуждало. Последнее не очень радовало, организм давно хотел этого викинга, а вот мозг и обида сопротивлялись. Соловейчик даже зубы стиснул от волны мурашек, пробежавших по телу и поднявших все волоски на теле. Все его тренинги, внутренние барьеры и самовнушения пали от всего лишь одного предложения викинга, и наружу начала выходить его тёмная развратная сторона, чего он не мог пока допустить.

– У меня есть уже нижний… – сглотнув вязкую слюну, сказал одуван и посмотрел прямо в глаза Димону, который будто и не услышал его слова.

Дима услышал как раз таки всё, только вот останавливаться не собирался. Врёт одуван! Не умеет и врёт! А за враньё пороть надо!

Улыбнувшись ещё шире, Дима быстро приблизился к Паше, впечатывая его спиной в стул, и уткнулся ему в шею, вдыхая шумно и щекотно его запах и заставляя одуванчика напрячься и поёжиться. А когда Димон заговорил, чуть касаясь своими губами розовой шеи парня, то одуван вообще мелко задрожал, а на его шее начала биться соблазнительно в такт его сердцу жилка.

– Тебе говорили, что врать нехорошо?

– Я не вру, я…– запинаясь и пытаясь тщетно уйти от щекочущих губ, проговорил одуван.

– А раз не врёшь, тогда почему ты обиделся на меня и избегал? – перебив Пашу, быстро заговорил Димон, стараясь ещё больше опалять его шею дыханием и ещё больше и чаще притрагиваться губами к коже.

Соловейчик вместо ответа поёжился ещё раз и, решившись, ухватил Димона за болтающийся как раз у его рук галстук и с силой потянул в сторону, чтобы было удобней впиться в его рот и с напором поцеловать.

Димон просто тащился от Одувана, отдавая ему первенство и главенство во время поцелуя. Пока что отдавал первенство, прекрасно понимая, что не просто так ему Соловейчик закрыл рот. Эх, молодость и горячность! А вкупе с благородством, честностью и некой детской наивностью этим всем можно было пользоваться всласть, что и сделал Димон, опуская свою руку на пах парня, где уже чувствовался приличный стояк.

– Поехали ко мне, – зашептал, запыхавшись, Димон, с сожалением оторвавшись от припухших блестящих губ и шустрого язычка одувана, заглядывая в шальные, с поволокой, медовые глаза.

– Здесь. Раздевайся! – только и успел сказать такой же запыханный Паша, вновь притягивая за галстук Димона и вновь впиваясь ненадолго в губы, чтобы укусить. – Галстук оставь.

Кристина уже давно вернулась из туалета и, юркнув к себе в кабинет, достала заветный файлик и стала печатать приказ задним числом. Когда всё было почти готово и печать поставлена, остались только подписи директора и Соловейчика Павла, довольная девушка вышла в приёмную и, прислушавшись к странной тишине, аккуратно поскреблась в кабинет директора. Естественно, никто не открыл, поэтому чтобы убедиться, что никого нет, Кристинка тихо приоткрыла дверь. От увиденного Кристинка замерла, захлопав длинными ресницами: будущий секретарь сидел откинувшись на стуле, пунцовый, со вздыбленными волосами, с закрытыми глазами и прикушеной губой, в то время как Димон (ДИМОН!!!), стоя на четвереньках, спиной к двери, в одних только носках (в которых уже светлела дырочка), сосал ему. Присмотревшись, Кристина заметила на Димоне ещё одежду – галстук, но только вот он был намотан на руку одувана в виде поводка. Парочка самозабвенно получала кайф и даже прожённая, много чего видевшая на своём веку Кристина смутилась. Было что-то между этими двоими такое, что заставляло чувствовать себя неуютно и завидовать белой завистью. Сглотнув, девушка вспомнила, зачем заходила, хоть и было желание подсмотреть дальше, и так же тихо прикрыв дверь за собой, она положила все бумаги на секретарский стол, спрятала паспорт в сумочку и была такова. Теперь точно всё будет хорошо! А завтра приедет Ванечка…

Паша не ожидал, что викинг, раздевшись, вцепится в его ширинку и начнёт ему делать минет. А минет вышел у мужчины такой, что дух захватывало! Паша тихо застонал, рука с натянутым галстуком ослабла, всё равно от него не было толку, а второй он поглаживал бритую голову викинга, от чего тот урчал горлом, доставляя ему ещё большую порцию удовольствия. В самом низу живота у Паши уже стало горячо, как никогда, и даже яички начали судорожно поджиматься, собираясь выдать не меньше стакана спермы, но в самый интересный момент рука викинга с силой пережала Пашин член у основания. Одуван по-детски, не открывая глаз, всхлипнул, пока его не начали властно целовать и незаметно для него самого стягивать лишнюю одежду. Мозг парня плавал как в киселе, а чужие руки и губы не давали ему вернуться в реальность, поэтому очухался он, когда его посадили на прохладный стол голой задницей.

– А я говорил, поехали ко мне, – довольно скалясь, пробормотал Димон, разглядывая большие и ошарашенные глаза одуванчика, опять наваливаясь на парня и целуя его.

– Нет! – вдруг громко рявкнул Соловейчик и стал отталкивать Димона, пока тот не остановился и не замер, злобно сверкая возбуждёнными глазами и раздувая ноздри.

– Что нет, соловейка? – ласково, как кот, промурлыкал чуть дрожащим голосом Димон, медленно поглаживая пальцами спину и копчик Паши, пока тот формулировал мысль. – Я тебя, одуванчик, больше месяца ждал. И ещё бы ждал, но теперь не могу, когда ты рядом… Такой красивый, такой горячий…

Дальше Димон мурлыкал Пашке всякую ласковую чепуху, перемежая её с поглаживаниями и лёгкими поцелуями, с каждым словом усиливая свой напор. И Пашка почти сдался, вновь превращаясь в лужицу, отвечая на нежные поцелуи и подставляясь под широкие ладони, но в последний момент, уже почувствовав большие сильные ладони на своих ягодицах и упирающийся в свой анус горячий влажный член Димона, спохватился.