Морские люди (СИ) - Григорьев Юрий Гаврилович - Страница 69

Спустили шлюпку. Полуголые, худые, гребцы напоминали подростков. Матрос прикинул, что на суше мог бы спокойно справиться с двумя, даже тремя такими противниками. А на воде… Дадут по башке веслом и все господа акулы, кушать подано. Покорно позволил поднять себя на палубу, глядя на весело скалящих зубы, похлопывающих по плечам людей, попытался улыбнуться, чем вызвал всеобщий восторг. Заговорили на каком-то своем, гортанном языке, непривычном для русского уха. Потом прозвучала фраза на английском. Говорили протиснувшиеся вперед двое бородатых, рослых мужчин лет под пятьдесят. А может они такими выглядели на фоне мелких аборигенов.

Решил молчать, стоял, исподлобья разглядывал собравшихся. Когда кто-то протянул запотевшую бутылочку оранжевого сока, выпил, машинально поблагодарил:

— Спасибо.

И опешил, услышав радостное: «Лиенсо, лиенсо!». Один из европейцев не менее экспансивно закричал:

— Так ты русский, сынок! Откуда, как здесь оказался? Да не молчи, мы ученые, из Ханойского университета, описываем острова. Опять не веришь… Ну вот тебе мои документы, смотри.

Фу-у! Киселев перевел дыхание. Через несколько минут весь экипаж знал, что подобрали советского матроса с идущего в Камрань корабля, что капитан думает сменить курс и идти к побережью. Впереди двести миль, но, если верить спасенному, его корабль вот-вот должен начать движение навстречу, потому что приближается время накрывать на ужин:

— Лиенсо гарсон, гарсон!

Перевод французского этого слова он знал, некоторые матросы, переделав его на русский лад, называли вестовых «гарсонщиками».

Сан Саныч дал кому-то ключи от каюты и попросил принести тенниску, шорты, тапочки. Тропическую форму отдали на просушку вахтенному. Коллега русского ученого строго-настрого приказал не спускать с нее глаз, иначе утащат… на сувениры. Капитан, тоже небольшого роста, произнес что-то тонким голоском, сделал знак рукой. Как тут же пояснил переводчик товарищ Бинь, он приглашал спасенного и Сан Саныча в свою каюту. Из Ханоя пришел ответ на экстренный запрос, судну разрешено действовать по своему усмотрению, а советским дали знать, что матрос найден. Скоро по звонку появился еще один вьетнамец, молодой парень. Всех пригласили за стол. Угощали супом из морепродуктов в лакированных керамических чашках. Ели фарфоровыми ложками с короткой ручкой. Подавали маленькие хрустящие блинчики с мясом. Переводчик пояснил, что блинчики делают из рисовой муки, они обязательно должны быть очень тонкими, прозрачными, вот как сейчас. Кушать суп и блинчики следует с национальным соусом Ныок мам. Киселев попробовал, ему очень понравилось. Потом появились стаканы с крепким вьетнамским чаем.

— Я хочу познакомить советского моряка с его спасителем, матросом Нгуен Динь Као. Он нес вахту на руле и первым заметил терпящего бедствие.

Володя пожал протянутую руку. Парень о чем-то горячо заговорил. Как выяснилось, Као рад знакомству, на будущий год он собирается поступать в советский институт, хочет получить специальность нефтяника.

Капитан дополнил:

— Да, нам необходимы грамотные инженеры. На Парасельских островах и архипелаге Спратли много нефти, надо уметь добывать ее своими силами. Уверен, Као добьется намеченного. В свободное время он готовится к вступительным экзаменам. На борт прибыл с учебниками, здесь ему помогает ваш соотечественник, Сан Саныч. Я с радостью подпишу все требуемые документы для столь целеустремленного матроса…

После церемонии чаепития капитан выразил надежду, что спасенный будет чувствовать себя желанным гостем вьетнамских моряков. От их имени он подарил Киселеву чучело круглой как шар колючей рыбы-луны и оранжевую ракушку с шестью растопыренными длинными пальцами-щупальцами. Как пояснил товарищ Бинь, на память, так он перевел вьетнамское слово «кинэм». Сан Саныч забрал Володю в свою каюту, познакомил со шведом Микаэлем Нилсеном, прекрасно владевшим помимо родного еще английским и местным. Присутствовавший переводчик Зыонг Фу Бинь пояснил, что лично он обучался русскому в Алма-атинском госуниверситете.

Было видно, что ученый соскучился по общению с земляком. Он сетовал на то, что давно не был на родине, дома в Краснодаре его ждут жена и два сына-школьника. Расспрашивал, откуда Киселев родом.

Снова появился на столе чай, его принесли в большом китайском термосе. Каюта была полна народу. Каждому хотелось посмотреть на спасенного, пожать ему руку, сказать ободряющие слова.

С мостика сообщили, что связались с движущимся навстречу советским военным кораблем. Все, праздник закончился. БПК, не швартуясь, несколько секунд шел борт о борт с ярко освещенным судном. Вслед перепрыгнувшему матросу передали сумку с подарками и личными вещами. Вьетнамцы скандировали: «Лиен-со, Вьет-нам! Зе тот!», махали руками. В ответ кричали: «Мир, дружба! Хорошо!».

Киселева встретили, как героя. Никто даже не примерялся дать ему по шее. Рассматривали чучело рыбы-луны, обнаружили искусно наложенный шов вдоль живота до анального отверстия, догадались, что в снятую шкурку всунули воздушный шарик, наполнили воздухом, высушили, а потом проткнули и вынули его. Исследователи намотали это дело на ус и каждый решил, что обязательно обзаведется подобным трофеем. Ракушку повертели, отложили в сторону. Володька без сожаления поместил ее на полку в кают-компании.

В свою очередь, вестовые показали выскобленные, раскрытые как готовый захлопнуться капкан челюсти акулы. Сушить их решили на верхней палубе днем, а ночью, чтобы подальше от влажности — в кают-компании. Это она, наконец, попавшаяся, сдернула потерявшего на секунду бдительность неудачливого рыбака в воду. Судя по величине «капкана» и обрамленным частой пилкой треугольным зубам, была вполне взрослой особью.

— Метр восемьдесят пять, — подтвердили очевидцы. — Добивали топором.

Было решено, что совместно добытый трофей должен занять место возле ракушки.

С ним, отсутствовавшим на корабле, беседовал старший лейтенант Меньшов. Особист выслушал рассказ матроса, протянул бумагу, ручку:

— Зафиксируйте все это, потом распишитесь, поставьте число… Я пока запру тебя, чтобы не мешали. Приду через часик, времени достаточно, ничего не пропускайте.

Миль за сто до точки прибытия прозвучал сигнал учебной тревоги.

— Средствам ПВО — боевая готовность!

Командир корабля вызвал на связь пост противовоздушной обороны. Ого, удивился командир артиллерийско-ракетной боевой части Морозов, с чего бы Терешков развоевался, время позднее, ночное! Часы показывали половину второго. Поступила первая вводная «Атака воздушного противника». Спать надо супостату, какая нелегкая понесла его бороздить телом воздух невдалеке от советского боевого корабля, проворчал капитан-лейтенант и известил о нарушении воздушного пространства дежурящих ракетчиков. Зенитно-ракетные комплексы были приведены в техническую готовность с перекрытием норматива.

Подняли стволы и принюхались к ночному воздуху спаренные артустановки. Командир отделения комендоров старшина второй статьи Андрей Федоров, его большой и маленький Боб матросы Борис Батраков и Борис Жилин приготовились лупить во все, что там собирается пролететь над кораблем. Они, как ракетчики получили «Отбой» с большим сожалением. Боезапас так и остался в погребах.

Зато ребята-комендоры МЗА отвели душеньку. Как только взлетела изображающая воздушного противника сигнальная ракета, ночную тьму разрезали очереди шестиствольных установок АК-726. Таким образом отсалютовали в честь прибытия БПК к месту назначения, где предстояло нести службу в течение нескольких месяцев.

Уже рассвело, когда подошли к полуострову Камрань. Пропустили остров с отвесными скалами. Отработали право руля. Медленно проскользили мимо нагроможденных друг на друга многотонных ноздреватых камней, развалин древнего храма и неожиданно очутились в большой чашеобразной акватории с белеющим вдали селением. Неподалеку виднелись причалы, строения, корабли, гражданские суда. Голубые воды, какой там бухты, кто так назвал настоящий залив, плавно рассекали возвращавшиеся с моря рыбачьи джонки с перепончатыми парусами. Рыбаки в русских, завязанных под подбородком шапках-ушанках, куртках из черного шинельного сукна подходили ближе, предлагали пойманную за ночь рыбу, ракушки. Поодаль прошли вьетнамские катера береговой охраны, каждый с крупнокалиберным пулеметом на корме. Бросались в глаза характерные ребристые кожухи воздушного охлаждения на стволах. Катера и оружие были явно американского производства.