Гобин поневоле или Изменчивый Мир (СИ) - Давыдов Григорий Андреевич - Страница 15

К чёрту!

Выхватив из-за пояса друида деревянный амулет, я оттолкнулся от земли и ухнул вниз, спиной почувствовав, как Их-руг-Ахт пытается схватить меня за одежду. Его рука рассекла воздух в считанных миллиметрах от меня, а затем я услышал его грязную ругань и приземлился на каменистую почву воронки. Хотя, как приземлился… скорее рухнул, свалился, упал — а падать я никогда нормально не умел, так что челюсти сами собой стиснулись от резанувшей тело боли, и всё же я умудрился перекатиться и вскочить, помчавшись вперёд, перепрыгивая с камня на камень.

Прыгнув на островок, на котором столпилась уже собравшаяся совершить свой кровавый пир толпа Улов, я, не останавливаясь, выставил перед собой с зажатым в ладони амулетом руку. Я вырубил мозг, точнее, свой мозг, и полностью предоставил голову мыслям Гул-аль-Дука. Я не знаю слова заклинания, он — знает. У меня получится, я сделаю это: я — шаман, чёрт подери! Слова сами собой слетали с губ, а руна на деревяшке засветилась ярче. Стоявшие позади остальных ящерицы обернулись на топот ног, и тут же прыгнули в разные стороны, спасаясь от несущегося в их сторону клубка огня.

Я не рассчитывал причинить им вред бытовым духом, но любой дикий зверь боится огня, и оставалась надежда на то, что Улы не были исключением.

Ящерки оправдали её.

Толпа прыснула в стороны, как только огонь врезался в землю, разлетевшись яркими искрами, и предоставила мне широкую свободную дорожку, по которой я — не ожидал такого от коротеньких гоблинских ножек — в считанные секунды взметнулся к самому камню-стреле. Голубо-чешуйчатая ящерица не нападала: она только изумлённо попятилась, уткнувшись в меня взглядом. И я почему-то знал: не нападёт, почувствовала, что помочь хочу. Вот и правильно, сиди, не рыпайся. Ибо я ещё сам слабо представлял, что собираюсь делать. И, видать, Улы это просекли, ибо медленно, но уверенно вновь начали сходиться в тесный полукруг, двигаясь прямо на меня. Ну, конечно, зелёный коротышка вряд ли кого напугает: их вообще, скорее всего, только странный талисман, плюющийся огнём, и сдерживает.

Я вновь выставил перед собой уже трясущуюся руку с зажатым в ней талисманом. Вся уверенность и героизм испарились в единое мгновение: адреналин куда-то улетучился, мысли прояснились. И до меня дошло: твою мать, что я наделал?! Как выбираться?! На кой мне вообще всё это сдалось?!

Но деваться уже было некуда, и губы сами собой, сбивчиво, торопливо зашептали заклинание. Выпущенный на волю дух попал прямо в лоб одной из тварей, но, не причинив ей никакого вреда, ухнул наземь, испарившись с полным сочувствия о моей предстоящей кончине вздохом. Ящеры, как один, взглянули на разозлившегося Ула, на лбу которого теперь зияла чёрная копоть, и, уверившись, что с ним, по сути, ничего и не произошло, вновь зыркнули на меня, и направились медленными, но более уверенными шажками в мою сторону. Ясно. Умные, уроды…

В бесполезных попытках хоть как-то продлить своё существование, я выпустил ещё несколько клубков огня, но — тщетно. Это было похоже на попытку расшатать здание, или выпить океан. Сколько ни старайся, сколько ни трудись — здание останется стоять, как стояло, а океан так и останется океаном. Хищные, осклабившиеся морды рептилий, уже были в считанных метрах от меня, и потому, безвольно опустив руку с амулетом, я просто прикрыл глаза, надеясь лишь на одно: только бы было не больно.

Секунды следовали за секундами. Мне показалось, что прошла вечность. Или мгновение? Ха, как интересно: ожидание смерти было так похоже на момент моего перерождения. Время также причудливо изменилось, растянулось на невообразимо дальнее расстояние, и теперь момент моей кончины неопределённо отдалился. Я не знал, когда меня начнут разрывать на части плотоядные ящерицы. Лишь знал, что это случится. И от этого становилось невообразимо тяжело. Ну что за несправедливость?! Я только начал привыкать к новой жизни, новому телу, порядкам, окружению. Все эти духовные сущности так пленили меня, я уже начал ощущать себя шаманом… И кто-то на небесах словно посмеялся надо мной, решив забрать жизнь, вкус которой я не успел даже распробовать. Боги, мать вашу, я негодую!

Но время всё шло и шло, а я так и не чувствовал себя мёртвым. А как вообще чувствуют себя мёртвые? Не знаю… По сути я же ещё не умирал — так, немного прочувствовал предсмертные дуновения загробного мира, да и только. А выяснять страшно. Но выяснить то надо — не стоять же вечность столбом, думая о том, что со мной произошло.

Я медленно и абсолютно нехотя приоткрыл один глаз. Не поверил, и открыл второй, чтобы убедиться. Но всё-таки открывшаяся передо мной картина не изменилась. Несколько секунд я колебался, верить ли в происходящее, или считать это бредом смертника, и, решив, что первое в любом случае лучше, а потому пускай так оно и будет, облегчённо выдохнул.

Все Улы, которым до моей скромной тушки оставался всего-то какой-то небольшой шажок, застыли с занесёнными беленой глазами, в абсолютно одинаковых позах. Позади них, сидя на рычащем Лежебоке, покачивался, разведя руки в стороны и что-то бормоча, Их-руг-Ахт. Его глаза также были затянуты бельмом, да и вообще вид был немного жутковатый, как из фильмов про прокажённых. Память подсказала: именно так выглядит вход друида в телепатическую связь с животными. Улыбка невольно наползла на лицо: пришёл-таки шкуру мою многострадальную спасать.

— БЫСТРО СЮДА, — через силу проскрежетал сквозь зубы гоблин, и сразу продолжил бормотать.

Я тут же опомнился: и действительно, чего засмотрелся, словно в кино пришёл? Если Их-руг-Ахт и настолько крутой друид, чтобы сдерживать такое количество Улов, это не значит, что сие будет продолжаться вечность. Потому рванул в его сторону, но, вспомнив кое-что, обернулся к голубо-чешуйчатой. Ящер не был под гипнозом друида — то ли на него сил не хватило, то ли нужным не посчитал — и потому продолжал разглядывать происходящее с ужасом на бегающих глазках.

— Кыш, — махнул я на него рукой, и рептилия недоумённо уставилась на меня. — Пшёл отсюда, я сказал!

Последнее возымело больший эффект, и Ул, неуверенно двинувшись в сторону, покинув своё убежище, тут же рванув галопом в сторону пещер. Уж не знаю, что теперь с ним будет, да и не важно — но на душе стало намного спокойнее: так бывает, когда понимаешь, что поступил правильно.

— Ты не просто рагхакк, — продолжал читать мне нравоучения Их-руг-Ахт. — Ты… ты… да такого слова в гоблинском языке нету!

Мы пробирались на явно выдохшемся и тяжело дышащем Лежебоке через очередную болотную трясину, по направлению к селению клана. Наступали вечерние сумерки, так что подходило время ночных тварей, некоторые особи которых, что помельче и потрусливее, уже успели встретиться нам на пути, не решившись нападать: вид Лежебоки спугнёт даже самых смелых. И всё же задерживаться не стоило, так что сегодняшний день, можно сказать, прошёл зря.

— Ещё и зазря проделали такой путь! — Словно прочитав мои мысли, продолжил возмущаться друид. — Потеряли столько времени! Что скажет твой уважаемый Учитель?! Как я ему в глаза смотреть буду?! Ты… — тут он резко замолк, заставив меня заволноваться. Что, услышал шаги какой-нибудь твари? Нам угрожает опасность? Мурашки вновь начали водить хороводы по моей спине.

Но мои начавшие были слетать с языка вопросы оборвал заливной смех гоблина. Их-руг-Ахт, от души посмеявшись, вытер выступившие на глазах слёзы и, улыбаясь во все свои зубы, указал куда-то в сторону густых кустарников, со словами:

— Хотя нет. Похоже, день всё-таки прошёл не зря…

Я перевёл взгляд в ту сторону, куда указывал друид и, остановившись на знакомом силуэте, не сдержался, и тоже окатил предвечернее болото своим смехом.

Из-за кустов неуверенно выглядывали глаза голубо-чешуйчатой ящерки.

Что-то мокрое и шершавое прочертило дугу через моё лицо. Да уж, пробуждение — так пробуждение, просто личный будильник какой-то.