You're All I Want (СИ) - "Paula.M." - Страница 33

— Ого, родители подарили? — поинтересовался Шнайдер.

— Вроде того, — стиснув зубы, еле слышно ответил я.

— А мне вот родители обещали барабанную установку на Рождество подарить. Можем даже группу создать, — мечтательно протянул он, улыбаясь.

— Тоже мне, ансамбль «Березки», — пробормотал я в ответ на смутное предложение Шнайдера, чем вызвал сдавленный смешок Тилля. — Вон лучше посмотри, ты гирлянду криво повесил.

— Уже и помечтать нельзя, — с досадой в голосе ответил он, довешивая последнюю разноцветную гирлянду, украшающую шкаф с учебниками в конце класса, и, оглядывая свое творение, с гордостью добавил: — Готово.

— Не обольщайся, у тебя еще кабинет химии, — напомнил Тилль.

— В таком случае счастливо оставаться, — он пожелал нам удачи и вскоре скрылся за дверью, а я все думал, как же мне проверить свои догадки. Единственным шансом нормально поговорить с Рихардом, не вызывая никаких подозрений, был урок химии завтра, но я учитывал большую вероятность того, что он может на нее и не прийти. Все происходящее снова не укладывалось в моей многострадальной голове. Подозревать Рихарда было слишком нелогичным, но, учитывая, что никто больше не мог этого сделать, оставался только он. Молясь всем возможным богам о лучшем исходе завтрашнего дня, я выходил из школы вместе с Тиллем, надеясь еще немного поиграть в снежки до того, как на улице стемнеет.

***

— И что же понимает наш главный герой? — фрау Бергер задала классу вопрос, сразу оглядывая нас всех, но мы со Шнайдером сидели так тихо и неподвижно, боясь попасться на учительский крючок, что издалека могло показаться, что мы просто очень странные восковые фигуры.

— Он влюблен в Лауру, — ответил кто-то с последней парты, спасая от двойки почти тридцать человек. Мы с Кристофом так же еле слышно выдохнули.

— Да, — улыбаясь, ответила фрау Бергер. — А как вы думаете, что же такое любовь для главного героя?

— Для него это в первую очередь спасение как для потерянного и одинокого человека, каким он был всю свою сознательную жизнь, — уверенно ответил Рихард, заставляя мою голову медленно повернуться в сторону третьего ряда. — Но в то же время это и наказание. Он понимает, что, едва освободившись из одной клетки, он попадает в другую. Он не может просто так признаться Лауре в своих чувствах, так как она замужем и счастлива в браке. Он старается постоянно быть рядом с ней, чтобы просто любоваться ею, слышать ее голос, и в эти моменты он чувствует себя как никогда хорошо. Но в итоге он все равно чувствует невероятную пустоту внутри себя и боль, которая не позволяет ему жить как прежде. Любовь делает его счастливым и несчастным одновременно, и это морально убивает его.

— Совершенно верно, герр Круспе, — радостно подметила фрау Бергер, когда Рихард наконец закончил свой душещипательный ответ. — Пять, безусловно. На собрании обязательно подниму вопрос о вашем участии в городской олимпиаде.

Я бросил на Рихарда, который вальяжно раскинулся на стуле, последний взгляд и уставился на учебник. Его ответы действительно всегда вызывали у фрау Бергер слезы или бешеный восторг, как и сегодня. Удивительная способность Рихарда расположить всех людей вокруг себя набирала все большие обороты. Наверное, его обаяние и умение повернуть разговор в нужную для него сторону действовали на всех без исключения, в том числе и на меня. Со звонком я сразу же отправился на химию и уселся за парту, решив повторить главу про титрование анилина, поэтому, когда рядом кто-то сел, я не сразу это заметил.

— Привет, что ли, — сказал Рихард, заметив мою явную увлеченность учебником.

— Привет, — ответил я, кротко посмотрев на него и снова уставившись в книгу. — Классно ответил на литературе.

— Книга действительно интересная, — сказал он, доставая из своей сумки учебники. Я сразу же хотел спросить у него, какая книга, но все же придержал язык за зубами, понимая, что, скорее всего, снова выставлю себя идиотом, да и к тому же ничего не читающим из школьной программы.

— А мне вот гитару подарили, — внезапно выпалил я, проклиная свой гребаный язык за эту необдуманную и крайне внезапную для самого меня фразу. — И я не знаю, кто это.

— Может, родители, — Рихард пожал плечами, искренне удивляясь.

— Но…

— Добрый день, — за секунду до звонка в класс буквально залетела фрау Майер, заставляя наши измученные и бренные тела подняться и поздороваться с учителем. — Садитесь.

— Ну что же, начнем. Кого сегодня нет? — спросила она старосту за первой партой, параллельно открывая журнал на нужной странице.

— Они не разбираются в гитарах настолько, — прошептал я, возвращаясь к нашему разговору.

— Может, это кто-то из друзей? — совершенно точно предположил Рихард.

— Может, это… — именно тогда, когда я уже почти решился сказать «ты», закон подлости, как обычно, не обошел меня стороной:

— Пауль, прошу к доске, — донеслось до меня. Ну блять. Вручая мне мел, женщина указала жестом на доску: — Надеюсь, головой вы работаете так же хорошо, как языком.

По классу прокатилась волна смешков. Гребаные извращенцы.

— Итак, тебе необходимо получить из этилового спирта ацетилен, затем пропустить через него бромоводород. Из полученного вещества должен образоваться этилбензол, к которому впоследствии ты добавишь перманганат калия, и опустишь смесь в подкисленный серной кислотой раствор. Полученное вещество нужно будет подвергнуть титрованию серной и азотной кислотами при большой температуре.

Я стоял с мелом в руке как полный идиот и пытался упорядочить в своей голове только что сказанное фрау Майер заклинание, и это было довольно трудно, так как я перестал воспринимать что-то еще после того, как был получен ацетилен. Глубоко вздохнув, я повернулся к доске и, наконец перестав крепко сжимать в руке мел, начал писать реакции. В этот момент смешки за моей спиной прекратились, и я успокоился и сосредоточился на уравнениях.

— Пока Ландерс будет выполнять задание, начинайте конспектировать тридцать второй параграф.

Я писал уравнения четко и уверенно, зная каждый продукт и коэффициент, и уже почти был уверен в том, что сегодня я победил фрау Майер, но не тут-то было: на четвертом и самом последнем уравнении я перестал что-либо соображать. Мозг будто перестал работать, и моя уверенность в собственной победе мигом испарилась. Я слышал, как скрипит учительский стул позади меня, я клянусь, что чувствовал, как фрау Майер строго и беспощадно проверяет в данный момент все написанные мною реакции на предмет ошибок, но я, словно остолбенев, не мог повернуться к ней лицом.

— Все отлично. А что не так с четвертым? — обратилась она ко мне. — Вы не можете написать реакцию?

— Что-то из головы вылетело, — честно признался я, переминаясь с ноги на ногу.

— Рихард, справишься? — она посмотрела на Круспе, и тот кивнул два раза, в ту же секунду приподнимаясь с парты. — Помоги Ландерсу. А вы продолжайте делать конспект.

— Продукты знаешь? — спросил он шепотом, встав рядом. Голубые глаза внимательно изучали мое лицо, пока я пытался сообразить, что ответить на этот сложный вопрос.

— Я не… ну… — мямлил я, пытаясь связать предложение хотя бы из трех слов, но язык отказывался меня слушаться. Самое смешное в этом моменте было то, что я вспомнил продукты реакции, но, как только Рихард спросил у меня об этом, я готов был поклясться, что забыл даже свое имя.

— Значит, здесь будет так… — его ладонь слегка коснулась моей руки, мягко высвобождая маленький кусок мела, зажатый между моими пальцами. — Ты просто пишешь…

Дальше я уже не слушал, а просто наблюдал за плавными движениями руки Рихарда, которая что-то вырисовывала на доске, за его серьезным и сосредоточенным лицом.

— …Так, — закончил он и вручил мне мел. — Все гениальное — просто.

— Наверное, — нахмурился я, пребывая в некотором ступоре. Фрау Майер поставила мне четыре из-за моего затора на четвертой реакции, с которой мне помог Рихард. Я медленно опустился на стул рядом с Рихардом и, прикрывшись учебником, начал конспектировать параграф на автомате. Я ненормальный. Краем глаза я посмотрел на Рихарда: тот сидел как ни в чем не бывало, также конспектировал параграф и, в общем-то, не выглядел взволнованным или задумчивым. Такую реакцию вызывал у меня только он.