Фельдегеря генералиссимуса (СИ) - Ростов Николай - Страница 29

Так зачем же весь этот сыр-бор тогда?

А затем, чтобы зло было наказано!

Хотя, господа читатели, я ошибся: с армией еще не все ясно. Есть еще надежда на ее спасение. Но от Жаннет это не зависит. Тех секретных документов, что везли фельдъегеря, в поместье княжеском уже нет. В Москву переправлены, на складах купца второй гильдии спрятаны — и так хитро, что люди Аракчеева все выпотрошили, все перерыли — а не нашли. Им бы, дуракам, сообразить, что сожжены они давно.

Ради одного всего документа было убито столько русских фельдъегерей, — и теперь этот документ по назначению везет фальшивый фельдъегерь к французскому императору Наполеону.

Вот если он его доставит по назначению, тогда армии Суворова конец придет!

Что ж это за документ такой, что из-за него двадцать пять фельдъегерей погибли уже и еще стотысячной русской армии предстоит погибнуть?

Пока не скажу. Политическая игра под названием «Английская мышеловка» в полном разгаре. От ее исхода зависит участь всей Европы.

А Жаннет Моне надо бы поспешить к завтраку. Все ведь уже собрались в столовой зале. Все, кроме нее и полковника Синякова. Восковые фигуры в счет не берем. Их только на обед приглашают — и не каждый день. Только по четвергам.

Так что дожить бы нашим героям до четверга. Может, полегче станет.

В четверг к старому князю воздухоплаватели американские приедут. Глядишь, тайная канцелярия на них отвлечется.

Хотя нет.

Конечно, Христофор Карлович и за американцами углядит, и за нашими героями.

Письма к своим людям он в Москву уже отослал. Ответные письма к четвергу придут. Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать.

А Жаннет Моне на завтрак не выйдет. Так рано она не встает.

Жаль.

Надо бы ей там быть. Надо!

С последним, седьмым ударом напольных часов старый князь вошел в столовую залу. Цепко оглядел пришедших к завтраку. Выхватил взглядом из рассветного сумрака Бутурлина, спросил:

— Убили полковника?

— Нет, ваша светлость.

— Ну и хорошо! — ответил старый князь и жестом пригласил всех к столу. — Прошу! — И все сели за стол.

Христофор Карлович, как обычно, сел по правую руку старого князя. Управляющий было сел рядом с Христофором Карловичем, но князь его одернул:

— Это место полковника. Ваше — рядом.

— Конечно-конечно, — ответил управляющий. — Извините, ваша светлость.

Князю Андрею и Бутурлину были отведены места на самом краю стола. Там они и сели. Пустовало еще два стула. По левую руку от старого князя — для Жаннет — и тот стул, на который хотел сесть управляющий.

Князь Николай Андреевич не выказал обычного своего раздражения по поводу опаздывающих к завтраку.

В столовой зале воцарилась вдруг такая тишина, которая обычно бывает рано утром в июньском лесу.

Прозрачная — как солнечный утренний свет, — но пока еще зыбкая и ознобная, не прогретая солнцем и птичьим пением.

И свет, льющийся с потолка на стол, создавал полную иллюзию летнего лесного утра.

В отличие от Ростопчина, мастера создавать сумраки, старый князь был мастером по части создания солнечного света.

На улице еще звезды не потухли, прихваченная морозом темень смотрела в окна столовой залы, а с потолка солнечный столб света, словно сквозь зеленую листву, падал на стол.

Но в этом солнечном столбе света было всем почему-то ознобно и тревожно. Кроме, разумеется, старого князя. Он был бодр и, я бы сказал, возбужденно весел.

На завтрак всем подали гречневую кашу с молоком, мороженую морошку и простоквашу.

Простокваша была налита в глиняные, облитые глазурью крынки. Для простокваши были предназначены хрустальные стаканы. Каждый сам должен был налить в этот морозный хрусталь из солнечных крынок эту снежную простоквашу.

Официантов за завтраком не было. Старый князь считал, что завтрак — такое чудо, что самому это чудо надо испробовать.

И правда, не посылать же кого-нибудь в утренний лес, чтобы он тебе рассказал, как там хорошо! Самому в этот лес пойти надо.

Вот старый князь и взял крынку, налил из нее себе в хрустальный стакан простокваши, отхлебнул ее из стакана и спросил насмешливо Бутурлина и своего сына:

— А что же ваша Жаннет, господа кавалеры, так долго спать изволит? Или вы ее играми своими ночными измучили, что она, бедняжка, остальные все земные удовольствия проспала?

— Батюшка! — залился краской князь Андрей.

— Молчу… молчу! — захохотал старый князь. — Это твой друг, Бутурлин, в качестве дорожного несессера ее с собой прихватил.

— Ваша светлость! — перебил его Бутурлин.

— Пустое дело, голубчик, ваши дуэли, — ответил ему старый князь. — Я по молодости лет тоже ими баловался. Даже с Александром своим Васильевичем Суворовым на шпагах бился. И трость чугунную носил, чтоб дуэльный пистолет крепче в руке держать. А что за Жаннет вступился, хвалю. Я не оскорбить ее хотел, а вас предостеречь, поучить по-стариковски. Не дорожный она несессер, а женщина. Зачем вы ее в свое приключение взяли? Нехорошо это! Так-то вот, лазутчики вы мои. А что полковник Синяков? — обратился к Христофору Карловичу. — Его-то почему на завтраке нет? Или Бутурлин его не убил, а ранил только? Ведь смертельнейшие кондиции дуэльные выдумали. До конца биться: до смерти чьей-нибудь или до раны смертельной. Промазали, что ли, вы, Бутурлин, — и в полковника попали? Не в ваших же правилах это. О ваших трех выстрелах я наслышан. Поэтому и разрешил эту дуэль. Что молчите, штабс-ротмистр?

— Ваша светлость, — вступился за Бутурлина Христофор Карлович. — Полковник Синяков на дуэль не явился.

— Как не явился? — гневно взметнул брови старый князь, потом выкрикнул: — Дежурного офицера ко мне!

— Позовите сюда полковника Синякова, — сказал он дежурному по караулу офицеру, когда тот появился в столовой зале. Дежурный офицер опрометью бросился исполнять приказание старого князя. В воздухе запахло грозой. Старый князь гневно отставил от себя тарелку с гречневой кашей. — Ишь, чего удумал! Не явился. Позор на весь мой полк!

— Ваша светлость, — заговорил неожиданно управляющий. Голос его дрожал. — Я виноват во всем. Прежде чем… полковника… Выслушайте меня.

— Ну, говори, — посмотрел в его сторону старый князь. Весь его вид давал понять управляющему, что ни единому его слову плутовскому он не поверит.

— Видите ли, ваша светлость, я вчера решил подшутить над обоими поединщиками. Знаете же мою натуру! От отчаянья, конечно. Тому и другому я те, помните, ваши шутливые кондиции подсунул. Оба возмутились сильно. Господин Бутурлин даже чуть нас всех троих на дуэль не вызвал. Я тут же, разумеется, переиграл все назад.

— Да, — посмотрел на Бутурлина Христофор Карлович, — теперь я понимаю, почему вы так были возмущены.

— Так вот, ваша светлость, видимо, — продолжил управляющий виноватым голосом, — полковник мне до конца не поверил, что на других условиях с штабс-ротмистром стреляться будет, и на поединок не вышел.

В залу вошел дежурный офицер. Подошел к старому князю и тихо что-то сказал ему на ухо.

— Так! — резко встал из-за стола старый князь. — Полковник Синяков убит в своей комнате! Христофор Карлович, прошу вас пройти к нему… и разобраться. — Последнее слово князь произнес тихо. Слезы навернулись у него на глазах. — И наказать! — выкрикнул диким голосом — и тихо вышел из столовой залы.

Солнечный свет с потолка перестал литься. Кто-то зажег свечу в подсвечнике, поставил на стол. Темные окна в столовой зале уже просветлели, но все еще было темно.

— Господа, — сухо сказал Христофор Карлович, — прошу всех вас проследовать за мной. Возьмите с собой трех солдат, — добавил он дежурному офицеру по караулу. — Все следуйте за мной. — Голос его был бесстрастен, а ведь в сказку всех пригласил, в сказку под названием «Серебряное убийство»!

Дело прошлое.

Почти во всех учебниках криминалистики это убийство описано. С легкой руки господина Шенгил многие наши детективщики начинающие — да и маститые тоже, не один детектив свой сочинили на основе этого «сказочного» убийства, а ведь никто до истины — до подлинного убийцы — так и не докопался.