Слепая совесть - Нэльте Нидейла - Страница 56

Ладно, сам говорил, что остальное меня не должно заботить.

Спешу наружу, холодно-то как! А дома сейчас лето… Ночью, похоже, температура до нуля опустилась. А еще умыться бы. Почему-то неожиданно для себя сочувствую тому ментальщику, который должен сидеть на перевале, пока все пройдут. Крам, кажется. Сэм с другой стороны уже, Тера отсюда с последними будет уходить.

Стараюсь наблюдать. В частности, с какими фертонами поедет мой, — с императорским и еще несколькими, в том числе и с моей поклажей. Пенелия тоже. Бедная, даже к костру не выйти.

Их увозят перед завтраком, спешу накормить наперед Пусю. Минут через двадцать пойдет первый отряд, потом жених с охраной, потом мы — и так все, чьи повозки поехали в нашей связке. Дальше следующая партия фертонов. Советникам и слугам хорошо, все-таки не по одному идут. Но у них на пятерых в два раза меньше охраны, чем у меня одной.

Лишь у костра, с кружкой горячего чая и дымящейся тарелкой, отогреваюсь слегка. Настолько, что даже способна улыбнуться жениху, неодобрительно косящемуся на парящего рядом робота.

— Ну как ты, любимая? — Император опускается в походное кресло возле моего.

— Замерзла, — жалуюсь.

— Ничего, скоро начнем спуск, теплее будет, — сверкает ямочками Иллариандр.

Я-то думала, предложит греться вместе. Зато не отпускает колкостей по поводу Стража и его огня — уже хорошо.

— Что-то эра Базира не видно, — перевожу тему.

С утра мелькал, его фертон с нашими отправился, но ведь завтракать-то должен с императором?

— А он выпросил у меня разрешение сопровождать Пенелию на перевале. Представляешь, даже рискнул верхом на бурвале поехать. Рыцарь.

В насмешливых устах императора поступок эра Базира вроде как-то теряет ценность и романтичность. Только в глубине души все равно грустно: ради меня никто и никогда такого не делал. И не сделает…

— А он умеет? — удивляюсь и тут же объясняю: — Ну, в смысле я думала, что для управления бурвалями нужны способности ментальщиков… хоть какие-то?

— Разве Дарсаль не рассказал? — Иллариандр вроде и спокойно говорит, но почему-то звучит как обвинение в недочете.

Или это мне после вчерашнего мерещится.

— Я не спрашивала, — улыбаюсь. — Мне приятно, когда ты объясняешь.

Так еще лести научусь, сама себе противна стану. Но стараюсь верить в собственные слова, чтобы эти чертовы Слепые не рассмотрели. Ну и действительно, хотелось бы побольше общаться с женихом. Узнать его лучше.

— Бурвали сами в некоторой степени эмпаты, управлять ими — наука непростая и не каждому доступная, — добродушно поясняет жених. — Но ментальщиком быть вовсе не обязательно. Главное — нащупать связь со своим животным. У нас этому учат всех придворных детей. — И снова легкая небрежность в голосе: — Если захочешь, как-нибудь покатаю тебя.

— Обязательно, — отвечаю с улыбкой, с трудом сдерживаясь, чтобы не обернуться на Дарсаля.

А он тоже умеет, интересно?

Дарсаль

После ухода императора охрана собирается вокруг его невесты. Ноэлия допивает чай, словно не желая расставаться с кружкой. Ставит на робота термос. Служанки приносят небольшой дорожный рюкзак с едой, ребята будут нести по очереди. Только мне не положено руки занимать.

Вижу четкий отпечаток взгляда Симона — оглядывает императрицу, остается удовлетворен. Одежду, что ли? Разве я дал бы ей одеться неподходящим образом? Да она и сама не дурочка, все верно подобрала. Пальто легкое и теплое, источает едва уловимый свет натурального пуха. Обувь тоже удобная, брюки — общее ощущение тепла и комфорта, как бы Ноэлия ни мерзла.

Оборачиваюсь к нему. Все же сложно удержать свой авторитет, какой бы ни был, когда император прилюдно выражает недовольство.

Симона, однако, пронимает. Кивает, слегка опустив голову и приподняв руку в знак извинения. Хельта с Хармасом подходят попрощаться и пожелать счастливой дороги. Ноэлия принимает напутствия прохладно, словно до сих пор обижается, хотя в ауре особенного расстройства не вижу.

Поначалу поднимаемся легко. Тропа утоптанная, пологая, Ноэлия запустила тихую музыку, о чем-то расспрашивает. Но вскоре склон становится круче, дыхания на разговоры уже не хватает. Да и отвлекать охрану не стоит.

След бурвалей и фертонов слегка искрит, кое-где сверкают гроздья цветов купены красной, несколько раздражая омаа. Робот начинает барахлить и зацикливаться, Ноэлии часто приходится его перезапускать. Все ближе рваные полосы приграничных туманов.

Вдруг нашу процессию настигает мысленный зов Сэма. Похоже, включил всех, кроме Ноэлии. Раум побери! С удивлением обнаруживаю на связи и охрану императора. Придерживаю императрицу, знаком показывая остановиться остальным.

Ноэлия смотрит встревоженно, глаза снова зеленью сверкают даже для моего зрения. Сейчас бы прижал к себе, успокоил… Уплотняю омаа.

«Ребята, впереди фертон перевернулся. Как раз на перевале. Его подняли, но бурваль сломал ногу. Пришлось выпрягать и вызывать эра Зимера. Предупреждаю на всякий случай».

— Что? — не выдерживает Ноэлия.

Передаю слова Сэма.

— Эр лекарь внизу остался, — добавляю, — всех бурвалей перед перевалом осматривает. Ничего страшного, нас просто предупредили.

Ноэлия кивает, тревога почему-то не отпускает, наоборот, словно стягивается отовсюду с клочьями тумана, который обычным людям не виден.

Сканирую пространство, пересекаюсь с омаа Альбера и Гария. Вверху, на пределе обычной видимости Слепого Стража, угадывается фертон и лежащий бурваль. Больше ничего. Животному, видимо, что-то вкололи: неровный сон крепко держит в объятиях, уменьшая боль.

— Нехороший знак, — неожиданно шепчет Ноэлия, ее слова странным образом перекликаются с моими мыслями.

— Все чисто, моя госпожа, — отвечаю уверенно. — Случайность.

— Чей? Чей фертон? — Сияние почти мольбы в глазах.

Присматриваюсь.

— Не ваш, не императора. Не Пенелии. Хотя… похоже, книги. Тяжелый, наверное.

Ноэлия вздыхает, отворачивается к снова зависшему роботу. Опять ощущаю на себе неживой взгляд индикаторов. Бесов Раум, да в чем дело?!

Ноэлия

Почему-то представляется недовольное лицо императора, изогнутые брови. Я же ведь не виновата, что книги перевернулись! Даже в укладывании не участвовала! Ну накупила, конечно… так ведь чуть ли не на всю жизнь!

Дарсаль снова прикрывает глаза.

— Что там? — не выдерживаю.

— Ничего, моя госпожа.

— Дарсаль!

Не скажет ведь, если император начнет его отчитывать. А я все-таки почти жена, могу и характер показать.

— Вы только не волнуйтесь, — вздыхает. — Кошка сбежала. Говорят, орала, прыгала, скреблась и вырвалась. Ее ищут, думаю, далеко не убежит.

— А Стражи что же, не видят?!

— Ищут, моя госпожа.

— А ты не видишь?

— Пока не вижу, далеко.

— И для чего тогда ваше особенное зрение! — вырывается в сердцах.

То они чуть ли не корабли космические отследить могут, а то несчастную кошку в радиусе пары километров не находят!

Дарсаль молчит, только глаза горят и скулы напряженные. Наверное, не нужно было этого говорить.

— Простите, моя госпожа, — отвечает вдруг. Почему-то совсем тошно становится. Отворачиваюсь, не выдержав. — Приграничные туманы несколько снижают четкость восприятия. Подойдем ближе — постараемся найти.

Буквально ощущаю, как вчерашняя доброжелательность перетекает в отчужденность. Слепые молчат, словно осуждают. Или это я сама себя осуждаю. Никак не могу решить, извиниться ли. Или снова наслушаюсь нотаций, что я неправильная императрица?

— Можно уже идти? — вздыхаю.

Дарсаль кивает. Как же я хочу обратно, домой!

Тропа становится все круче, камни начинают сыпаться из-под ног. Уже и растительности намного меньше, и птиц почти не видно. Ветер срывается со склонов, подвывая, вышибает слезы, пробирается под пальто и капюшон — не скрыться. Смотрю вверх, это вот эти клочья — приграничные туманы? Чем они такие особенные? Ведь не в любом же тумане у Стражей видимость теряется. Но спрашивать не рискую.