Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ) - Шкиль Евгений - Страница 87

  - Все хорошо, - говорил он, - но это не дело, нужна плоть, чтоб ты ощутил, как в нее входит лезвие.

  Однажды байкер ушел слишком далеко от своего логова и подстрелил сайгу, которую среди кочевников называли также "лесной овцой". На следующей тренировке перед Степой на толстой ветке висела неразделанная туша.

  - Вот враг, - сказал байкер, - давай-ка, отведай его крови!

  Степа рубанул сверху вниз по диагонали. Лезвие с хлюпом и хрустом вошло на всю глубину в бок сайги.

  - И тут перед тобой появляется второй враг, - Ури указал на дерево, - убей и его.

  Степа дернул рукоять, но только качнул тушу. Лезвие глубоко увязло в мясе и ребрах животного. Знахарь снова рванул древко на себя. Секира слегка поддалась, и только с третьего раза он освободил оружие.

  - Второй враг убил тебя, - заключил Ури, - рубишь ты хорошо, удар поставлен прилично, и все же ты проиграл. В битве с несколькими врагами надо рубить не на всю длину лезвия, а вершком на его половину или того меньше, чтобы завалив одного ублюдка, тут же схватиться с другим.

  Степа кивнул в знак понимания.

  - Лады! - Ури покровительственно ухмыльнулся. - Сегодня у нас будет день задушевной болтовни и объедания. Я пойду, разведу костер, а ты пока поупражняйся в разделке лесной овцы. Руби ее, но так, чтобы лезвие не застревало.

  Вечером байкер и знахарь устроили пир в длинном одноэтажном сооружении, скрытом от посторонних глаз в зарослях орешника. Крыша постройки сохранилась только на треть, но от накрапывающего дождя защищала.

  - Мясо жесткое, - заметил Ури, подкидывая хворост в костер, - тебе уже пора, наместник не досчитается.

  - Не хочу сегодня никуда, - Степа устало вздохнул, - утром приду. Скажу, что охотился на чернокрылов. Подстрелил одного и ждал ночи, чтобы забрать, да только тварь уползла куда-то. Никто кроме меня не знает о свистках.

  - Как ты только терпишь эту хрень! - байкер покачал головой. - Может, когда я освобожу дочуру, поедешь с нами? Ты не похож на бычье, ты не должен подчиняться баггерам.

  - Нет, - сказал знахарь, - за это заберут жизнь отца или одного из младших братьев.

  - Что там слышно, кстати, о моей Хоне?

  - Говорят, нынешние дети господни чудны своей кротостью и богобоязненностью. Из-за этого в следующем году в Богополе ждут великий урожай.

  - Что-то не похоже на мою дочуру, - задумчиво произнес Ури, - ты точно уверен, что это она, а не какая-нибудь другая деваха?

  Степа пожал плечами:

  - Я слышал это от наместника. Отрок и девица, прибитые бурей, поражают своим смирением и любовью к Элохиму. Так и сказал, передаю слово в слово.

  - Скоро зима, - байкер поднес руки к костру, - а там и весна. Мне нужно что-то придумать, чтобы попасть в этот ваш Богополь.

  - Я думал об этом, - сказал Степа, - напрямую не прорвешься. Есть у меня идея. Тебя нужна кольчуга и облачение воина. Тогда ты сможешь доехать до Богополя без особых вопросов.

  - И где ж ее достать? Снять с наместника? Так ты сам говорил, за это десять твоих соплеменников порешат.

  - Три раза в году из Богополя к нам приезжают повозки за металлом. Иногда чаще. Но три обоза - это обязательная дань. Один из таких обозов приходит перед праздником жертвоприношения. Мы можем напасть на караван, и ты возьмешь облачение одного из убитых.

  - А ты дерзкий, - Ури расхохотался, - и сколько бойцов охраняют повозки?

  - Шестеро. Раньше было восемнадцать, потом стало двенадцать. А теперь только шесть воинов. Тридцать весен уже никто не восстает. Люди Богополя разъезжают по дорогам безбоязненно. Это их дороги, - знахарь тяжело вздохнул и добавил. - А мы их рабы.

  - Вдвоем против шестерых, - задумчиво протянул Ури, - опасная задумка. Они ведь не какие-то кегли с бугра и даже не выродки из Запагубья, они умеют сражаться.

  - И еще. Там будут три раба. По одному на каждую повозку. Их придется тоже убить, - Степа взглянул на байкера с напряжением и болью. - Даже если там окажутся Степные Псы. Свидетелей не должно остаться.

  - И не жалко тебе своих? - медленно спросил Ури.

  - Жалко, - Степа перевел взгляд на потрескивающий костер. - Мой народ и так умирает, потому что раб не считается человеком. А быть живым скотом страшнее смерти. Я знахарь, и мне ведомо, что порой приходится отрезать конечность, чтобы спасти остальное тело.

  - Я тоже это знаю, - сказал Ури, вспомнив о ране, которая при промедлении наверняка убила бы его.

  - Ладно, - отмахнулся Степа, - это я так. Скорее всего, там не будет Степных Псов. Богопольцы не любят нас, считают слишком строптивыми. Главное другое, засаду устроим подальше от моей деревни. Нападем на обоз возле селения Сурви. Пусть их покарают за смерть воинов.

  - Кто такие Сурви?

  - Наши предки, по преданию, называли себя выживальщиками, и после Судного дня, поселились на том месте, где сейчас стоит наша деревня. Какое-то время десять-пятнадцать весен, к нам стекались выжившие. И тогда случился раскол: большая часть утверждала, что незнакомцев стоит принимать в свои ряды, но было и меньшинство, которое выступило решительно против этого. Лишние рты - лишние проблемы, так говорили они. В конце концов, несогласные отделились от нас, ушли на другое место, на морское побережье и назвались Сурви, а если точнее - Истинными Сурви. А мы стали Степными Псами, в честь собак. Ведь они всегда помогали людям выживать.

  - Ты суров, - сделал вывод Ури, - за раздор, который был чуть ли не сто оборотов небесного колеса назад, готов подставить под нож... сколько там за убитого воина?.. шесть на пять... тридцать... да, тридцать человек. А ведь они почти ваше племя, только другой клан. Как у нас, у байкеров, семь кланов, но одно племя.

  Степа покачал головой:

  - Восемьдесят весен назад между нами случилась война. Сурви совершили набег на нас, но мы их разбили. Потом заключили вечный мир и разделили территории, мы получили право рыбачить на море. Больше они не пытались воевать, потому что Степные Псы были многочисленней. Богопольцы с самого Судного дня жили с нами рядом. Поначалу они казались мирными, потом стали нападать на соседей. Когда они собрались походом против нас и предъявили ультиматум, мы предложили Сурви забыть обиды и объединиться в борьбе. Те согласились, но в день битвы не вышли сражаться. Они провели за нашими спинами переговоры с Богополем, покорились без боя. И позже Степные Псы поднимали два восстания, а Сурви молча наблюдали, как нас избивают. И моего дядю, пятнадцативесеннего мальчишку, четвертовал не богополец, а человек из Сурви. Так они доказывали свою лояльность новой власти.

  - Что ж... лады! - Ури ухмыльнулся. - Пусть сдохнут три десятка недоносков. Бычье на то и бычье, чтобы страдать за косяки баггеров.

  С наступлением холодов Ури пришлось сжигать больше дров, и чтобы не выдать свое присутствие дымом, он переселился подальше от тех мест, где Степные Псы рыскали в поисках металла. С собой он перетащил орехи, сушенные абрикосы и яблоки, а также вяленное мясо, заготовленное осенью. Байкер нашел одноэтажный домик в неплохом состоянии, в котором в некоторых окнах даже сохранились стекла. Он облюбовал комнатку, пробил в стене несколько дыр и обогревал ее по-черному. В соседних помещениях Ури устроил дровяной склад, кладовую и мусорку.

  Степа стал появлялся реже.

  - Раньше я мог сказать, что ищу редкие травы, теперь все сложней, - так знахарь объяснял свое долгое отсутствие.

  Впрочем, байкеру скучать было некогда, с помощью костяных игл, из жил и шкур животных он сшил себе теплую накидку. Получилось бесформенно и неудобно, но это было лучше, чем ничего. Запасы продовольствия быстро истощались, и потому Ури частенько ходил на охоту.

  Степа теперь всегда приходил со своей едой. Сперва наперво он сообщал свежие новости, затем брался за секиру и упражнялся до изнеможения. Потом байкер и знахарь заходили в дом, где, перекусив, сидя на шкурах, под треск костра детализировали план нападения на обоз или просто болтали о разных мелочах, об обычаях и преданиях своих племен, об интересных и не очень случаях из жизни.