Коготь Хоруса - Дембски-Боуден Аарон - Страница 31

— Помнишь, как я нашел тебя на Просперо? — усмехнулся он. — Лежащим поверх мертвых Волков и сжимающим в руке топор того большого ублюдка. Волк-чемпион, которого ты убил, — напомни-ка, как его звали?

Пока я отвечал, он отступал, пытаясь воспользоваться своим трюком и выиграть место для маневра. Однако я двигался за ним — клинок к клинку.

— Эярик Огнерожденный.

Я знал об этом, так как имя было выгравировано на самом Саэрне. А еще Волк выкрикивал его, пытаясь убить меня. Вне всякого сомнения, он хотел, чтобы моя тень отправилась в загробную жизнь, зная, кто стал причиной ее гибели.

— Они все делали не так, как остальные из нас, да? У них даже имена были безумные.

— Это было духовное имя. Они пользовались ими как…

— Мне плевать на их оправдания, — проворчал Леор, когда наши ножи сцепились.

Мы сошлись, глаза в глаза, пока он не отшвырнул меня на несколько метров назад. Поединок продолжился.

Минут через десять он ни с того ни с сего произнес:

— Благодарю.

Умно, умно. Я чуть не опустил клинок.

— За что ты меня благодаришь?

— За то, что вытащил меня с того корабля.

— Не за что. Если хочешь, мы можем провести еще формальные похоронные обряды для твоих погибших в битве братьев.

— Похоронные обряды. — Его изуродованное лицо рассекла бронзовая ухмылка. — Хайон, война добирается до всех. Нет смысла упиваться горем. У вас, тизканцев, всегда был такой пунктик, а? Делать из горя искусство. Искусство жалости к самим себе.

Он не дал мне ответить.

— А кто такой Телемахон? — поинтересовался он.

— Старинный враг.

— Это очевидно, иначе ты бы не заставил меня волочить его полумертвое тело через твои магические ворота.

— Прошу, не называй это магией.

Он ухмыльнулся, и наши клинки опять скрестились.

— Ну, так потешь меня. Я всегда не прочь обзавестись новым объектом для ненависти. Кто он такой?

— Враг с Терры. — Я подозревал, что этого ответа будет достаточно, чтобы навести его на верный путь, и оказался прав.

— А-а… — зло рассмеялся Леор. — Предполагалось, что капитан Лирас и те пурпурные ублюдки из Пятьдесят первой роты поддержат тебя, да? А они бросили вас трепыхаться на ветру и не выпустили по стенам дворца ни единого болта.

Эта история не была чем-то из ряда вон выходящим. Сотни отрядов во всех Девяти легионах приступили к Осаде Дворца Императора, но обнаружили, что III легион нарушил строй и вышел из боя. Пока мы сражались и умирали на стенах последней твердыни войны, Дети Императора разоряли колыбель человечества, наслаждаясь убийством беззащитных или обращая их в рабство.

Думаю, именно в тот день большинство из нас поняли, несмотря на все безумие той войны, насколько глубоко пал III легион. Не поддался богам. Нет, этому нельзя «поддаться», разве что по незнанию. Я имею в виду, они опустились до того, что в первую очередь преследовали собственные желания. Отбросили все амбиции ради удовлетворения смертных страстей. Вот подлинное, настоящее падение.

— Ты многих потерял на Терре? — спросил Леор.

— Да, — признал я.

Мы оба тяжело дышали. Оба боевых ножа затупились и зазубрились почти до полной непригодности.

— Очень многих.

— Мы оба, колдун. Столько планирования, да? Столько военных советов на борту «Духа мщения». Самые продуманные замыслы наших отцов превратились в мочу, стоило только нашим подошвам коснуться святой земли. После того боя мне доводилось видеть более крупные сражения, но поражение никогда не ранило сильнее, чем в тот день.

Боль в его голосе была такой реальной, такой искренней, что я сделал шаг назад, давая ему передышку. Это заслуживало более рассудительного и полного обсуждения, чем…

Его локоть угодил мне в щеку, швырнув меня на пол.

— Слишком просто, — сказал Леор. — Это по-тизкански: отвлекаться на сантименты и меланхолию. Понимаешь, что я подразумевал под превращением горя в искусство?

Я принял его протянутую руку, и он помог мне подняться.

— Урок усвоен.

Сперва мы направлялись на безопасную нейтральную территорию. Для нас это означало Галлиум. ХаШерхан, моя группировка, не имела собственного родного порта, но Галлиум был близок к этому. На орбите над богатым минералами шаром с оболочкой из охряных облаков располагался Ореол Ниобии, небесная крепость Правительницы Кераксии. В прошлом мы несколько раз вели с ней дела. Я соответствовал ее взыскательным стандартам, и она всегда платила чрезвычайно хорошо.

Чтобы добраться до Галлиума, потребовалось пять месяцев, на протяжении которых мы быстро рассекали волны эфира. Пространство Ока не является ни реальным, ни нереальным — это невозможное сочетание того и другого, и на их пересечении возникает третья стихия, располагающаяся между законами физики и миром фантазий и кошмаров. Наше напоминающее чистилище царство — такое место, где сама реальность отзывается на капризы разумов смертных. Эмоции и мысли преображают затронутую варпом материю. Вокруг вас появляется то, что вы представляете. Происходит то, о чем вы думаете. Требуется некоторая сила, чтобы попросту не уничтожить самого себя непослушной мыслью, но со временем мы приспособились.

Я сокращу описание, чтобы было понятно и тем, кто никогда не ступал в эмпиреи — место встречи богов и людей. Имперские провидцы и астропаты нередко заглядывают слишком далеко, слишком глубоко и страдают от последствий этих проникновений в бездну. Они лишаются рассудка и вопят о невероятных картинах, объявляя их панорамами загробной жизни.

Извращенные башни из плоти и костей, вырастающие из усыпанной черепами почвы адских миров Ока, — это не сооружения, возведенные потом и работой инженерной мысли. Эти невообразимые конструкции не были построены рабами, мутантами и демонами. Твердыни преисподней воздвигнуты из амбиций и силы воли, а не из рокрита и дюрастали.

Как я уже говорил: вокруг вас сложится то, что вы вообразите.

Галлиум был одним из таких миров. Планета представляла собой одну колоссальную литейную фабрику, тянувшуюся от полюса до полюса и от края до края горизонта. На поверхности уже давно уничтожили все следы естественного климата. Густые неподвижные облака поднимались из миллиона дымоходов и труб цехов тяжелой промышленности, а непредсказуемые осадки выпадали в виде внезапных ливней едкой кислоты.

Крепости-плавильни Галлиума в прошлом несколько раз предоставляли «Тлалоку» боеприпасы и ремонт в обмен на мои услуги Правительнице. На поверхность планеты я спускался лишь однажды и не имел ни малейшего желания повторить этот опыт. Не слишком интересно наблюдать за миллиардами форм бутафорской жизни, колдовством призванных из Эфирии, чтобы трудиться в шахтах и кузницах. Население планеты состояло из заводных железных аватар, не имеющих лиц и отличительных особенностей. Внешне они напоминали людей, но были полностью лишены души и искры жизненной силы.

— Скажи мне, Искандар, — обратилась Правительница ко мне когда-то, — твои рубрикаторы… Станут они работать в моих шахтах, если ты им прикажешь?

— Они мои братья, Правительница, не рабы. Прошу вас иметь это в виду, когда спрашиваете меня о подобных вещах.

Ореол Ниобии, орбитальная станция, была средоточием активности вокруг Галлиума. Соответствуя своему названию, она окружала мир, будто нимб: кольцо металла над северным полюсом планеты, столь огромное, что могло вместить в свои доки десять линкоров, и обладавшее достаточной огневой мощью, чтобы выстоять против втрое большего их числа.

Мы наблюдали, как станция увеличивается на оккулусе. На швартовке стояло четыре судна, еще одно располагалось на высокой орбите. Находившийся вне причалов корабль был настоящим зверем во всех смыслах этого слова: «Тан», тяжелый крейсер в потемневшей от странствий в пустоте металлической окраске легиона Железных Воинов, с нанесенным на корпус более чем в тысяче мест символом растопыренной механической руки Галлиума. Он висел в космосе, холодно и безмолвно надзирая за своими владениями. Даже издалека на нашем векторе приближения я видел, как орудия на его укреплениях разворачиваются нам навстречу. Точно такое же движение происходило и на стенах звездного порта. Ореол Ниобии знал, что мы здесь.