Коготь Хоруса - Дембски-Боуден Аарон - Страница 39

«Я буду служить», — настаивала тварь.

«Я еще не встречал достойного связывания демона, который в самом деле хотел бы хотел быть связанным. Только слабейшие из вашей породы отказываются от свободы, чтобы избежать гибели».

«Но я буду служить! — Оно силилось добавить живости в свой тошнотворный голос. — Я буду служить!»

— Хочешь, я его подстрелю? — спросил Леор, подняв взгляд на существо.

Он был глух к его психическим посулам.

— Нет, благодарю тебя.

Я мысленно потянулся и стиснул пузырящиеся студенистые края незримой хваткой. Демон снова затрясся. Спереди раскрылось несколько отверстий, изрыгавших черную жижу, — вероятно, своеобразный защитный механизм. Слизь шлепалась на палубу перед нами. Мы не были настолько глупы, чтобы стоять прямо под ним.

«Нет! — издал он отчаянный поросячий визг. — Господин! Умоляю!»

Я потянул. Тварь сорвалась с отвратительным всасывающим звуком, оставляя за собой размазанное кровавое пятно. Все ее брюхо было испещрено открывающимися и закрывающимися сфинктерами, пытающимися зацепиться за что-нибудь, хоть что-то.

— Отвратный ублюдок, — справедливо заметил Леор.

— Нефертари, — сказал я. — Этот твой.

Она весело улыбнулась Леору, а затем подпрыгнула вверх и одним ударом крыльев поднялась в воздух. Она уже видела, как создание извергает ядовитую желчь, и знала, что надо быть осторожной. Мне не было нужды предостерегать ее.

Она была словно брошенное моей рукой черное копье, с диким визгом мчащееся в небеса. Нефертари двигалась настолько быстро, что я разглядел только проблеск красного на выдвигающихся хрустальных когтях.

Она взмыла ввысь и нанесла удар. Все произошло невероятно быстро. Со звуком рвущейся кожи раздутое создание распалось на две части. В моем сознании эхом разнесся его последний психический вопль, а рассеченный надвое демон уже растворялся на палубе, растекаясь лужей зараженной слизи.

Удары крыльев Нефертари приводили спертый воздух в движение, и она парила, словно дух валькирии над полем боя. С хрустальных когтей капала влажная дрянь. Грива черных волос колыхалась на слабом ветру, поднятом биением крыльев. В тот миг она была божественна, несмотря на свою чуждую холодность. Я всегда любил ее сильнее всего в те минуты, когда она убивала для меня.

Мы продолжали охоту. Мне никогда не встречалось двух совершенно одинаковых демонов, и не все они были одинаково злобны. Один принял облик закутанного, обмотанного бинтами бродяги, который переходил по чреву корабля от одного племени к другому, обрывая жизни смертельно раненных и неизлечимо больных. Существо появлялось в финальные мгновения члена экипажа, предлагая впитать в себя мучительные последние вздохи жертвы и позволить душе мирно отойти в варп.

Этого — он называл себя Собирателем Костей — после краткой схватки уничтожила Гира. Она стиснула зубами его горло, и демон задохнулся. Бинты распутались, и стал виден иссохший гуманоид с двумя безротыми лицами по обе стороны черепа.

Такова была жизнь на борту «Тлалока».

А еще был пленник.

Ашур-Кай захватил нескольких Детей Императора, когда они пытались взять нас на абордаж на краю шторма, и горстка их до сих пор оставалась в живых: те, кого мы не скормили Нефертари, чтобы утолить ее боль их мучениями. Но лишь один был «пленником».

Мы держали его в изоляции, сковав лодыжки и запястья цепями с вплетенными серебряными нитями, принудив стоять на коленях и приковав к стене позади него. У противоположной стены выстроились четыре моих рубрикатора, направляя болтеры ему в голову. Я оставил их там, отдав распоряжение открыть огонь, если наш пленник начнет вырываться или попытается прожечь себе путь на свободу при помощи кислотной слюны.

Первым, что я ощутил в Телемахоне, была спазматическая, выматывающая боль бедренных мышц. Человек бы вопил и рыдал от невыносимой муки, однако он встретил меня с ухмылкой. Второе, что я почувствовал, — удовольствие.

— Наконец-то, — произнес он своим медоточивым голосом, — ты пришел поговорить со мной. И привел… ее.

В темных раскосых глазах Нефертари поблескивало холодное веселье, но улыбка не затронула ее губы.

— Приветствую, — сказала она ему, — раб-дитя Жаждущей богини.

На оплавленных остатках лица Телемахона обнажились белые зубы. Его явно позабавило убеждение расы эльдаров, будто Младший бог — на самом деле богиня. Прекрасные глаза пленника не отрывались от девы чужих.

— Мой ангел. Мой очаровательный ангел, ты ничего не понимаешь в том, о чем говоришь. Ты провела всю жизнь, убегая от Младшего бога. Но он любит тебя, сладенькая. Он обожает тебя и всех тебе подобных. Каждый раз, когда ты вдыхаешь, я слышу, как он поет. И однажды, оставив свою плоть позади, ты будешь принадлежать ему. Наложница в облике духа и тени, ты наконец-то воссоединишься со своей истинной любовью.

Если Нефертари и ощутила какое-то беспокойство, то ничем его не выдала. Совершенно гладкие сочленения доспеха издали мягкое урчание, и она присела на корточки перед пленником. Ее чересчур белая кожа была под стать — по крайней мере, в тени — его бледной, изувеченной плоти. Серо-черные крылья затрепетали, будоража воздух небольшой комнаты.

— Когда-то мы были такими же, как ты, — сказала она ему.

— Сомневаюсь, милая.

— Но так и было. Мы были рабами ощущений. Нам приносили наслаждение лишь чувственные удовольствия, щекотавшие нервы и доводившие до экстаза. — Ее голос звучал мягко, хотя в слабой ауре проблескивали нотки снисхождения.

Телемахон закрыл глаза, втягивая в себя ее дыхание, впитывая каждый ее выдох. Пребывание рядом с ней приводило его в экстаз.

— Позволь мне прикоснуться к тебе, — произнес он, дрожа. — Позволь прикоснуться один раз.

— Это доставило бы тебе удовольствие, не так ли?

Она потянулась кончиком пальца с хрустальным когтем к его щеке, однако так и не притронулась. Стекловидное острие зависло в сантиметре от истерзанной плоти пленника. Он напрягся в оковах, мучительно желая наклониться вперед, чтоб Нефертари смогла разодрать ему лицо.

— Я чувствую запах твоей души, эльдар. — Теперь его трясло. — Младший бог вопит, требуя ее, он кричит из-за пелены.

Она подалась еще ближе, так близко, что я едва слышал ее шепот.

— Так пусть богиня кричит. Я не готова к смерти.

— Ты живешь вопреки его голоду, милый ангел… Позволь мне вкусить тебя. Позволь мне пролить твою кровь. Позволь мне убить тебя. Прошу. Прошу. Прошу.

Нефертари плавным движением поднялась и подошла обратно ко мне.

— Твой план сработает, — произнесла она, даже не оглядываясь на дрожащего Телемахона.

Лицо пленника вновь приобрело спокойное выражение, однако воздух дрожал от его скрытого неудовлетворения. Он не просто хотел Нефертари, он жаждал ее. Его окружал тошнотворный ореол отвергнутых притязаний.

— Что за план? — спросил он.

Я присел перед ним, совсем как Нефертари, только на этот раз вместо мягкого шелеста оперенных крыльев раздалось рычание сервоприводов древнего доспеха.

— Ты был при Луперкалиосе? — спросил я.

Он ухмыльнулся остатками рта:

— На Монумент обрушились тысячи и тысячи — воины из моего легиона, из твоего, из всех Девяти. Даже отряды Сынов Хоруса обратились против своих сородичей, когда дошло до нанесения финального удара.

— Ты был при Луперкалиосе? — повторил я свой вопрос.

— Был. И трофеи оказались восхитительно богатыми, уверяю тебя.

— Вы забрали тело Хоруса. Скажи, зачем.

— Я здесь ни при чем. Это был лорд Фабий и его собратья по лаборатории, которые разглагольствуют о перспективе клонирования. Мой отряд не появляется возле их владений, и мы не разделяем их страсти к генетическим извращениям.

Пока что все было правдой. Его выжженный чувственными удовольствиями разум так и лучился искренностью. Впрочем, оставался еще один вопрос. Тот, что был по-настоящему важен.