Алмазы Эсмальди - Чейз Джеймс Хедли - Страница 7

• Предыдущая
• 7/38
• Следующая

У Джильды, слышавшей, как закрылась дверь его комнаты, учащенно забилось сердце. Душещипательная мелодрама, которую она смотрела, была нестерпимо банальна. Она взглянула в сторону двери, открытой на террасу. Джонни сидел неподвижно, положив ноги на железную балюстраду, и смотрел вниз. Джильда встала, выключила телевизор и медленно вышла на террасу. На ней были шорты из белого эластика и красный лиф. Ее каштановые волосы рассыпались по плечам. Джильда сознавала, что выглядит привлекательно, и это придавало ей уверенность в себе. Она подошла и остановилась около Джонни. Облокотясь на перила, она стала смотреть на залив. Джонни ничем не выдал, что заметил ее. После длительного молчания она спросила:

– Как ты распорядишься деньгами, когда они будут у тебя?

– У меня их еще нет.

– А допустим, ты их получил, что ты с ними сделаешь?

Он поднял на нее глаза.

– Зачем тебе знать?

Она повернулась к нему.

– Потому что мне интересно.

– Ну, если интересно, я скажу. – Он вынул из кармана пачку сигарет. – Хочешь?

– Нет, спасибо.

– Я куплю гараж. – Он закурил и выпустил дым в небо. – Я уже присмотрел подходящий. Там обслуживают спортивные машины. Сейчас у них дела идут не очень-то хорошо, но малый, которому он принадлежит, просто не разбирается толком в спортивных машинах… не то что я. У меня бы дело пошло.

Джильду уколола ревность. У мужчин всегда на уме какие-то проекты… Господи, надо же, гараж!

– А где он? – с притворным интересом спросила она.

– В маленьком городке на Тихоокеанском побережье, называется Кармел.

Она уловила в его голосе мечтательную нотку, и это вызвало у нее раздражение.

– Ну, ты не особенно на него рассчитывай… может, у нас ничего и не получится с этими деньгами, – сказала она угрюмо.

– Попробовать стоит.

Наступило длительное молчание, потом, видя, что он снова смотрит в сторону залива, она отрывисто произнесла:

– Тебя, видно, совсем не интересует то, что я сделаю со своей долей, а?

Джонни стряхнул пепел с сигареты.

– Не особенно. Потратишь… Женщины всегда тратят деньги.

– А ведь верно, пожалуй, – ей вдруг очень захотелось к нему притронуться, но она сдержалась. Неожиданно Джонни посмотрел прямо на нее. Его глаза скользнули по ее фигуре. Сверху вниз, потом обратно. Джильда почувствовала, как под этим взглядом у нее твердеют соски. Она пыталась выдержать его, но не смогла и отвела глаза.

– Хочешь переспать со мной? – спросил он.

Ей хотелось крикнуть: «Конечно! Какого черта ты сидишь тут, как надутый истукан? Почему не схватишь меня… я только этого и жду!» Вслух же голосом, дрожащим от досады, она зло сказала:

– Ты это всем девушкам говоришь?

Он усмехнулся, ощупывая ее глазами.

– Это экономит время, правда? Так хочешь или нет?

– Нет, не хочу! – с яростью бросила она и пошла к двери. Услышав, как он что-то пробормотал вполголоса, она остановилась и агрессивно осведомилась: – Что ты сказал?

– Я сказал – кого ты дурачишь? – повторил Джонни и засмеялся.

– Ох, как я тебя ненавижу!

– Все тот же старый, избитый диалог. Поменьше смотри телевизор.

Она убежала к себе в спальню и захлопнула дверь.

На следующий вечер Марта и Генри сидели на террасе и ждали. К половине одиннадцатого напряжение достигло предела. Генри так часто затягивался сигарой, что она горела неравномерно. Марта жевала ножку индейки, время от времени откладывая ее, чтобы взглянуть на нее и вытереть пальцы бумажной салфеткой.

– Перестань поминутно смотреть на часы, – резко сказал Генри, только что сам смотревший на свои. – Это действует мне на нервы.

– На твои нервы? А как насчет моих?

– Хорошо, Марта, незачем паниковать. – Генри и сам едва сдерживал расшалившиеся нервы. – С их ухода прошло всего два с половиной часа.

– Что, если они попались? – Марта подалась вперед, жестикулируя обглоданной ножкой индейки. – Этот Джонни! Он может заговорить, вот чего я боюсь. Он меня ненавидит.

Генри с отвращением посмотрел на тлеющую с одного бока сигару и раздавил ее в большой пепельнице.

– Ты понапрасну себя взвинчиваешь, – сказал он, стараясь сдержать дрожь в голосе. – Может быть, у него вышла какая-то заминка с замком.

– Но ведь Эйб говорил, что ему любой замок нипочем!

– Ну, ты же знаешь Эйба…

Марта впилась зубами в сочное темное мясо и стала жевать, уставившись невидящим взглядом в огни внизу.

– Генри, я не хочу опять идти в тюрьму, – сказала она наконец. – Я просто не могу. Я лучше отравлюсь.

– Не надо так говорить.

Генри замолчал, вспоминая пятнадцать лет, проведенные в камере: опыт, который он твердо решил не повторять. Остановиться? Что ж, почему бы и нет? Ему уже 68. В иные моменты он с удовольствием думал о смерти. Он понимал, что ходит по самому краю. Если бы не Марта, Бог знает, чем бы он теперь занимался… уж наверняка не сидел бы сейчас на этой террасе после превосходного ужина, любуясь прекрасным видом и потягивая хороший бренди. Это будет его последнее дело. Генри сознавал, что ставка в игре велика. У него все в порядке, здоровье вполне приличное. Если он разживется деньгами и ускользнет от полиции, можно будет поселиться в двухкомнатной квартире в Ницце. В молодости он неплохо работал в Монте-Карло и окрестностях. Он всегда собирался осесть в Ницце, когда уйдет на покой. Но если выйдет осечка – что вполне вероятно, – лучше покончить счеты с жизнью. Его прошлое и масштабы задуманного ими дела послужат на суде отягчающими обстоятельствами, и его посадят минимум на десять лет. Это означало, что он так и умрет в камере. Марта не глупа. Она правильно решила. Лучший выход – отравиться.

– Но раз уж я про это заговорила, то повторяю: живой они меня не возьмут.

– Все будет хорошо, Марта, ты просто взвинчиваешь себя. – Генри жалел, что у него нет уверенности в собственных словах. Он замолчал, достал новую сигару и тщательно ее раскурил. – У тебя есть какие-нибудь таблетки… или что там?

Глядя ему в глаза, Марта кивнула.

– Да.

Генри закинул ногу на ногу и спросил, немного поколебавшись:

– А лишняя найдется?

– Да, Генри.

– Они нам не понадобятся, но в любой момент меч лучше палки.

Они не слышали, как подъехала машина, и поэтому их застало врасплох появление на террасе Джильды и Джонни. Обернувшись, они с напряженным ожиданием уставились на вошедших. Джильда бросилась в кресло и стала поправлять непослушными руками рассыпавшиеся по плечам волосы. Джонни приблизился к Марте.

– Вот. – Он положил на стол четыре листа копий. – Это было нелегко.

Марта бросила недоеденную ножку обратно в тарелку. Подняв голову, она посмотрела на жесткое, бесстрастное лицо Джонни.

– Были затруднения?

– Кое-какие… ничего серьезного. Смотритель оказался не таким уж лентяем. Чуть не накрыл нас, но пронесло. В общем, дело сделано. Получайте!

– Ты в самом деле уверен, что все сойдет гладко? – настойчиво спросила Марта.

– Он просто чудо! – проговорила Джильда охрипшим голосом. – Открыл все замки и снова закрыл. На картотечный шкаф у него ушло восемь минут, я буквально на стену лезла. А он – хоть бы что. И когда мы достали папку и все скопировали, он еще полчаса его запирал.

– Тихо! – сказал Джонни. – Дело сделано, и точка. Я пошел купаться.

Он спустился по лестнице на пляж.

– Я говорил тебе, Марта, – сказал Генри. – Он молодец.

– Вы даже не представляете, какой, – подхватила Джильда. – Это было похоже на волшебство. Как он открывал дверцы… как стоял больше часа на коленях, ковыряя этот замок, уговаривая его, будто женщину, так нежно… так… я в жизни не видела ничего подобного, и когда замок поддался, как может поддаваться женщина, он застонал, словно… ну, вы понимаете… – Джильда, покраснев, оборвала себя и встала.

– Выпей, – мягко сказал Генри. – Дай я тебе что-нибудь налью.

Джильда не слышала. Она подошла к перилам и, наклонясь, следила за Джонни, заплывшим далеко в море. Двое обменялись взглядами, затем Марта вытерла пальцы бумажной салфеткой и взяла копии.

• Предыдущая
• 7/38
• Следующая