Фигуры (СИ) - Тарнавский Виктор Вадимович - Страница 49

  - Теперь я вас вспомнил! - сказал он без особой приязни. - Вы в прошлом году писали о нас статью! Тогда вы были...

  - Сейчас Майдер представляет "Утреннюю звезду", - перебила его Рита. - И вообще, он свой человек, я за него ручаюсь.

  - Серьезная рекомендация, - Круэль протянул Билону руку.

  - Спасибо, - Билон пожал ее. - Так вы, выходит, не простой пехотный капрал?!

  - Ага, сложный, - проворчал Круэль. - Да, было время, служил под началом ее отца. Но об этом совсем не следует распространяться первым встречным!

  - Майдер - не первый встречный! - строго напомнила Рита. - И я не просто так вас раскрыла. Может так случиться, вам понадобится связь друг с другом. Сариф, дай Майдеру свои координаты, на всякий случай, и помоги, если что вдруг.

  - Ну, если ты думаешь...

  Круэль вдруг подобрался. Билон заметил, как в ответ напряглась Рита, но тут же расслабилась.

  - Спокойно, Сариф! Это тоже свои!

  - Свои, свои, - из темноты не спеша вышел Кен Собеско. - Все нормально, Лику приняли, через пару часов Дэсс должен стать отцом.

  - Господин Собеско! - Круэль внезапно вытянулся в струнку.

  - Да, это я, - Собеско встал рядом с Ритой. - А вы, очевидно, один из парней Ренсера Элаво?!

  - Так точно, - Круэль слегка наклонил и тут же снова поднял подбородок. - Старший лидер отставной капрал Сариф Круэль!

  - Слышал, слышал о вас, - Собеско протянул ему руку. - У вас какие-то новости?

  - Нет, мы случайно встретились. Патрулировали с парнями стоянку, а тут... есть тут одна компания... пытались наехать на Майдера и госпожу Рэстан.

  - О как?! - Собеско хмыкнул. - Трупы уже убрали?!

  - Ребята успели раньше, - с сожалением вздохнула Рита. - И вообще, я бы действовала аккуратно.

  - Не сомневаюсь, - иронично улыбнулся Собеско.

  - Кен, - Рита снова перешла на серьезный тон. - Раз мы так удачно встретились, я предложила Сарифу обменяться контактами.

  - Согласен, это может оказаться не лишним, - Собеско, покопавшись, достал из кармана две небольших карточки и передал одну из них Круэлю. - Здесь номер телефона, по которому меня можно найти или передать для меня информацию. Любую информацию. Возьми и ты, Майдер. Может пригодиться.

  - Спасибо, - поблагодарил Билон, пряча карточку в карман. - К сожалению, не могу ответить тем же. Сам не знаю, где окажусь завтра или через неделю.

  - Ты, главное, звони и не теряйся сам, - Рита протянула Билону и Круэлю свои визитки. - Вот телефон. Он, правда, мамин, так что... думайте, что говорите.

  - Надеюсь, фильтровать не понадобится, - Круэль с улыбкой достал пачку карточек. - Тоже пришлось обзавестись, знаете ли... По этому телефону меня разыскивает весь район, поэтому заранее предупреждаю: дозвониться бывает непросто, особенно, по вечерам.

  - Надо будет что-то придумать для срочной связи, - деловито сказал Собеско. - Но это я постараюсь решить.

  - Решай, - кивнула Рита. - Только, наверное, побыстрее.

  - Почему? - насторожился Билон. - Есть причины для спешки?

  - Да ты же еще не почувствовал, - Собеско невесело хлопнул его по плечу. - Здесь уже давно назревало... нечто. А теперь, после вашего возвращения со звезд, похоже, события покатятся кувырком. Что-то будет!...

  За единственным подслеповатым окном хижины стемнело. Это означало, что очередной бесконечный день подошел к концу.

  На широкой лежанке, занимавшей самый темный угол единственной комнаты, зашевелилась груда тряпья. Молодая женщина со спутанными длинными волосами, чье бледно-голубое лицо смутно белело во тьме, медленно поднялась на ноги и, зябко кутаясь в старое рваное покрывало, тяжело прошаркала по неровному полу, сколоченному из грубых выскобленных досок. Нашарив колченогую табуретку, она села за старый обшарпанный стол и, вздохнув, опустила голову на руки. Женщина хорошо видела в темноте, но в этой комнате она могла бы без проблем ориентироваться даже с закрытыми глазами. За несколько месяцев своего вынужденного пребывания в этом месте она изучила и саму хижину, и ее ближайшие окрестности буквально до последней трещинки или лужицы.

  Молодой женщине было здесь плохо и неуютно. Она выросла в более теплом и мягком климате и поэтому страдала от холодных зимних ветров и промозглой сырости, проникавшей во все щели и быстро выстуживавшей хижину, - ведь ей было запрещено разжигать днем огонь, чтобы не выдавать себя. Она устала от неустроенности жизни в отрыве от цивилизации. В хижине не было не только электричества, но даже канализации и водопровода, а еду здесь приходилось готовить на примитивной плите, которую надо было топить вечно пачкающимся углем или тяжелыми неудобными дровами. Ее раздражала пыль, висящая в воздухе и скрипящая на зубах, а в дождливые дни превращающаяся в противную рыже-бурую грязь. Она скучала в отрыве от мира от пустоты и одиночества. Она пыталась заполнить длинные скучные дни повседневными хозяйственными делами, но они слишком быстро заканчивались.

  Но хуже всего было постоянное чувство безнадежности и безысходности. Она могла уйти отсюда в любой момент. Ее раны давно затянулись, сломанные кости срослись, а мышцы приобрели былую сноровку. Каждый день она выходила в крохотный дворик и, с удовольствием сбросив с себя опостылевшие лохмотья, исступленно проходила один за другим комплексы привычных упражнений, возвращая телу былую форму. К ней полностью вернулись даже ее ментальные способности. Теперь она снова могла читать в головах людей, словно в раскрытой книге, заставлять их выполнять нужные ей действия и даже становиться незаметной и практически невидимой. Вот только все это было ни к чему.

  У нее не было ни одежды, ни обуви. Ее туфли потерялись во время падения, а окровавленные, перепачканные и изрезанные обрывки униформы и белья давно сгорели в пламени очага или плиты. Из-за этого ей постоянно приходилось кутаться в какие-то старые тряпки и совать босые ноги в протекающие резиновые боты. Вокруг нее лежал чужой для нее и, наверняка, враждебный ей мир. Но самое главное, ей некуда было идти. Она была преступницей, поднявшей руку на членов Императорского Дома и поэтому заслуживающей казни. Ее, очевидно, не искали только потому, что она уже считалась мертвой. Но даже такой ценой она так и не смогла выполнить возложенную на нее миссию. Даже если бы она каким-то чудом вернулась домой, она бы не имела права посмотреть в глаза своим товарищам.

  За окном мелькнули далекие отблески света, заставив ее брезгливо поморщиться. Сюда шел филит - единственное живое существо, с которым она делила кров эти долгие месяцы. Она испытывала по отношению к нему сложные и противоречивые чувства. Он был отталкивающим на вид, неопрятным и гадким, а от его темных перепутанных мыслей разило остро-гнилостным запахом безумия. Но он не дал ей уйти за грань, ухаживал за ней, когда она была бесчувственной сломанной куклой, лечил ее и поддерживал в ней подобие жизни, пока она не стала достаточно сильной, чтобы запустить процессы регенерации. Позднее его мысли, которыми он незаметно для себя поделился с ней, дали ей знание местного языка и какое-то понимание здешних реалий, пусть даже и прошедшее через запутанные коленца и коридоры его изломанной и искаженной души.

  За это она терпела его, готовила ему еду, поддерживала чистоту и порядок в его неустроенном обиталище и покорно исполняла его сексуальные фантазии, кроме, разве что, самых извращенных. Это был, своего рода, симбиоз двух изгоев, у которых не было не только будущего, но и настоящего.

  Проблески света были уже совсем рядом, и женщина начала готовиться к его приходу. Она поднялась из-за стола и, сделав несколько шагов, встала посреди комнатки, прямо напротив входа - он пугался неожиданных движений из темноты и постоянно боялся, что за время его отсутствия в хижину проникнет кто-то чужой, чтобы завладеть его скудным имуществом. Следующим движением она, зябко поведя плечами от холода, сняла с себя покрывало, в которое она куталась, и, свернув его в комок, швырнула на лежанку. Ей было неприятно представать перед кем бы то ни было, даже перед ним, оборванной нищенкой, а его похотливые взгляды, которыми он буквально шарил по ее телу, чье совершенство не портили даже шрамы от заживших ран, давно уже не трогали ее.