Фигуры (СИ) - Тарнавский Виктор Вадимович - Страница 50

  Однако на этот раз все было по-другому. Она слишком глубоко ушла в свои мысли и поэтому не сразу поняла, что снаружи доносятся шаги не одного, а двух человек. Одним из них был "ее" филит, но вместе с ним был и какой-то другой, чьи мысли были наполнены смесью презрительного недоверия и похоти.

  Дверь со скрипом отворилась, и свет фонаря, который держал в руках один из филитов, осветил ее неподвижную обнаженную фигуру.

  - Молодец, хорошая девочка! - в голосе "ее" филита явственно слышались хвастовство и даже что-то вроде гордости. - Видишь, как я ее выдрессировал! Теперь иди, займись всем, чем положено!

  Она послушно повернулась и занялась своими привычными вечерними делами - разожгла огонь в очаге, от которого сразу же стало теплее и уютнее, растопила плиту и загремела сковородками и кастрюлями, разогревая ужин. Все это время она старательно не обращала внимания на второго филита, который буквально не отрывал от нее своего липкого жадного взгляда, но, конечно, рассмотрела и разглядела его во всех подробностях. Высокий, ростом даже чуть выше нее, и довольно плотный, хотя и не толстый. Наверное, сильный - об этом говорили большие мощные руки с корявыми ладонями и грубыми пальцами. И не отягощенный интеллектом: его мысли были простыми и открытыми; читать их можно было, даже не напрягаясь.

  Она выставила на стол тарелки с едой и вернулась в свой угол, к плите. Все равно, в хижине было только два столовых прибора. Гость и хозяин принялись за еду. Они были голодны и поэтому жевали торопливо и неопрятно. От этого у нее совершенно пропал аппетит, хотя она практически ничего не ела с утра.

  - Иди сюда, моя девочка! - "ее" филит говорил нарочито медленно и внятно: она до сих пор не выдала свое знание языка, поэтому он общался с ней только самыми простыми командами.

  Она с неудовольствием сделала несколько шагов по направлению к столу. Возле плиты было, по крайней мере, тепло, а здесь по голым ногам сразу же мазнула неприятно холодная струйка воздуха от двери.

  - Разве она не прекрасна?! - филит по-хозяйски положил руку на ее бедро. - Разве она не стоит двадцати брасов?!

  - Стоит! - хрипло произнес высокий, облизав губы. - Господа в городе будут платить за час с ней и пятьдесят, и даже сто брасов!

  - Так мы договорились?!

  - Да! Как и обещал: тысячу брасов сразу и десять процентов от того дохода, что она будет приносить, за вычетом затрат на содержание.

  - Идет! - лицо "ее" филита расплылось в довольной улыбке. - А сейчас иди сюда, моя девочка! Становись на колени! Сделаешь сначала ему, а потом мне! А потом мы с тобой еще немного поиграем!

  Ее передернуло от отвращения. От высокого филита шел неприятный запах, и весь он сам был каким-то омерзительным, скользким, а его мысли были просто отвратительными. Заниматься сексом еще и с... этим, а затем быть проданной в бордель?! Нет уж!

  - Хватит выделываться! - "ее" филит, подскочив, хлестнул ее по щеке - открытой ладонью, чтобы не испортить товар.

  Сейчас она была для него товаром - это она безошибочно считывала из его похотливо раскрывшегося мозга.

  - Нет!

  Густо-синий кровавый вал внезапно поднялся в ней, захлестнув ее с головой. Когда она пришла в себя несколько минут спустя, все было кончено. Оба филита были мертвы. На их лицах застыло выражение крайнего ужаса - она не сразу выжгла им мозги, заставив их хорошенько пострадать и прочувствовать все ее отчаяние и унижение.

  Хватит! Не заводись снова! Выполнив несколько дыхательных упражнений, она пришла в себя, восстановив душевное равновесие. Она не испытывала абсолютно никаких угрызений совести, но оставаться здесь больше было нельзя.

  Штаны обоих филитов были насквозь мокры и воняли, поэтому их пришлось бросить, но ботинки, рубашка, свитер и грубая куртка высокого пришлись ей почти впору - хотя бы по росту, хотя и висели на ней, как на вешалке. Соорудив набедренную повязку из единственного в хижине более-менее чистого полотенца, она оделась, обмотав покрывало вокруг бедер на манер юбки и подпоясавшись трофейным ремнем как кушаком. Преодолевая брезгливость, обшарила карманы обоих филитов, найдя у высокого довольно толстую пачку потрепанных банкнот, вскрыла тайник под подоконником, откуда вытащила еще несколько бумажек, вооружилась железным прутом, который обычно таскал ее покойный сожитель.

  Перед уходом она вынула из очага горящее полено и бросила его на лежанку. Дождавшись, пока валявшееся на ней тряпье как следует разгорится, испуская клубы серого вонючего дыма, она покинула хижину, оставив за собой открытую дверь, куда немедленно рванулся ветер, раздувая пламя.

  Разгорающийся пожар вскоре остался только яркой точкой за спиной. Женщина, которую некогда звали Раэнке, уходила в ночь, холод и неизвестность.

  Глава 10. Договор

  Тусклый зимний рассвет, разгораясь медленно и неохотно, наконец, высветил одинокую женскую фигурку, медленно бредущую по обочине пустынной проселочной дороги, ведущей из ниоткуда в никуда.

  Раэнке держалась на ногах на последних каплях упрямства. Она шла всю ночь и невероятно устала. Перед уходом из хижины она доела и допила все, что нашлось там съедобного, но с тех пор прошло уже несколько часов. Вчерашний ментальный удар - неожиданный и неподготовленный - отнял у нее уйму сил, а под утро ее еще и накрыло откатом, от которого она чуть не отключилась.

  Если она срочно не найдет еду и место для отдыха, она пропала. Ночью по дороге несколько раз проезжали машины. Но, заранее замечая свет фар, она каждый раз успевала сойти с обочины и затаиться в темноте. Сейчас она об этом жалела. У нее еще хватило бы сил на то, чтобы отвести кому-либо глаза или взять под контроль, но она стремительно слабела, причем, не только от сосущего чувства голода, но и от холода. Трофейные куртка и свитер были достаточно теплыми, но холодный ветер постоянно атаковал ее оголенные ноги.

  Поэтому оставаться на месте было бы гибельно, и Раэнке шагала и шагала вперед, механически переставляя ноги. Вокруг не было ни души. Ее окружала полупустынная холмистая равнина, покрытая пятнами сухой жесткой травы, среди которой время от времени попадались невысокие шаровидные кустарники.

  Наконец, через пару томительных вечностей сбоку появилась серая лента дороги, по которой время от времени проезжали автомобили и грузовые фургоны. Пыльный проселок сближался с шоссе под острым углом, и только обогнув очередной холмик, Раэнке поняла причину. Дорога впереди разветвлялась, а за развилкой появилась обширная заасфальтированная площадка с бензоколонкой и несколькими небольшими постройками, над которыми виднелись какие-то вывески.

  Довольно неплохо зная местный язык, Раэнке пока не умела на нем читать. Письмо и чтение относились к так называемым глубинным навыкам, которые нельзя было перенять с помощью поверхностного сканирования. Но она легко догадалась, что вывеска с изображением испускающей пар кастрюли и веранда со столиками должны означать место, где кормят.

  Сосредоточившись и собрав последние силы, Раэнке решительно толкнула ветхую деревянную дверь. Сейчас окружающие должны были принимать ее за обычную филлинскую девушку - для этого было достаточно немного скорректировать цвет кожи. Небольшой зал с десятком потемневших от времени столиков был пуст, только за широким прилавком, занимавшим всю дальнюю стену, сидела полная пожилая женщина с коричневой кожей и широким лицом. Ее черные волосы были покрыты куском яркой разноцветной материи.

  Пройдя через зал, Раэнке положила на прилавок перед женщиной одну из банкнот из своего запаса - не самую крупную, но, как она надеялась, стоящую достаточно много.

  - Мне надо поесть, - сказала она тихим, но твердым голосом.

  - Что же мне, милочка, вам предложить?! - женщина внимательно посмотрела на нее, от чего у Раэнке возникло ощущение, что ее сканируют.