Пока дремлют аспиды (СИ) - Петрук Вера - Страница 35

И вылетела в темный проем, так как дверь с грохотом распахнулась, словно нога Ламии обладала магическими способностями. Пятку, а вместе с ней колени и локти, она зашибла, но боль была чувством привычным, поэтому Ламия, отойдя от шока, подняла голову с рук и обнаружила, что лежит на ровном каменном полу, хорошо освещенным факелом, воткнутым рядом с массивным надгробием неподалеку. Прямо под ее носом валялся замок и засов, сбитые кем-то с двери. Оказалось, что ее нога здесь была не причем – дверь открыли до нее.

Больше всего в помещении было гробов. Почти все из белого гладкого камня с золотыми и серебряными прожилками-молниями. Они стояли ровными рядами, каждый на собственном пьедестале, с живым цветком, лежащим на крышке. Если цветы и тонкий аромат, навевающий легкую грусть, относились к магии, то богатое убранство склепа было реальностью. Золотые статуи, канделябры и держатели для факелов, гигантские кубки с инкрустированными камнями в темных нишах, роскошный бархат, мягкими складками сползающий по стенам, изысканные курильницы и скамьи, целиком высеченные из красивого черного камня – все говорило о том, что за склепом тщательно присматривают и нередко навещают.

Что бросалось в глаза и явно не относилось к деятельности хозяина замка, так это сдвинутые крышки трех гробов у прохода, а также факел из пучка березовых веток, смердящих салом. Факел был пристроен к держателю, но явно отличался по размерам от тех, с которыми обычно приходили в склеп хозяева. На каменной лестнице, ведущей к парадному входу в гробницу, – как узнала Ламия из карты в своей голове, – валялся моток веревки и несколько мешков, наполовину чем-то заполненных. Сомнений, что они принадлежали тому же человеку, который взломал дверь из сточного озера, у нее не было. Желания с ним встретиться тоже. Несмотря на то что склеп хорошо освещался чадящим факелом и свечами в канделябрах, пока она была здесь единственным живым существом.

Прекрасно осознавая, что проиграет любому вору, где бы он ни прятался, Ламия пинком подняла себя с пола и, не обращая внимания на просыпающуюся боль в спине, наклонилась над одним из раскрытых гробов. Сама она никогда не смогла бы отодвинуть такую массивную крышку, но раз злой рок, или неудача, или недобрые духи привели ее в фамильный склеп с костями древних магов, то почему бы не облегчить мерзавцу Крону задачу. Заглянув внутрь гроба, Ламия запоздало подумала о заклинаниях, защищающих останки колдуна, но потом успокоила себя тем, что, вероятно, главный удар принял на себя тот, кто заглянул сюда до нее.

Труп был похож на труп – старый, с желтозубым оскалом, в ветхих тряпках, но, к ее радости, с относительно целыми костями. Обе руки у него были оторваны и небрежно брошены туда, где раньше находился живот. Пальцы на кистях были переломаны, и Ламия запоздало догадалась, что с них срывали драгоценные перстни. На древнем маге вообще не было никаких украшений, даже пряжка от ремня отсутствовала. Приглядевшись, она рассмотрела несколько пустот на верхней и нижней челюсти – вор не побрезговал и зубами.

Мертвецов ей приходилось видеть не впервые. Как-то выдался особенно неурожайный год, и отец устроился на временную работу к церковникам на погост – копать могилы. Кладбище было общее на несколько приходов, и там хоронили покойников не только с Яникова Светоча, но и соседних деревень. А потом пристроил и Ламию, которой к тому времени была уже шестнадцать. Девушка помогала украшать и рядить мертвецов и насмотрелась на всякое. Поэтому сейчас ей не составило труда подобрать один из отломанных пальцев – для Крона.

Запоздало вспомнив о собственной наготе, она оглянулась в поисках какой-нибудь накидки. Ничего кроме бархатной драпировки на стенах в глаза не бросилось, и Ламия, недолго думая, потянула на себя ткань. Оторвать кусок удалось не с первого раза, но она была в том состоянии, когда могла сделать, что угодно.

Замотавшись в ткань, Ламия огляделась, все еще теряясь в догадках, куда мог деться вор, а потом осторожно покралась к парадной двери. Разумеется, она была заперта.

– Я вот тут смотрю и голову ломаю – сразу тебя убить или повеселиться и дальше понаблюдать, – раздался голос с потолка. – Ты кто такая?

При первых звуках Ламию отнесло к дальнему гробу, за который она и спряталась, защемившись между тяжелым каменным боком и бархатной стеной. И лишь потом осторожно выглянула из убежища, ругая себя, что не догадалась посмотреть на потолок.

Человек сидел на одной из толстых балок, перекинутых от стен склепа. За балками потолка видно не было, пространство уходило в темноту, и на этом фоне черная одежда незнакомца никак не выделялась. Ламия бы вообще его не разглядела, если бы тот не держал в руках арбалет, нацеленный в угол, где она пряталась. Острый болт тускло поблескивал в темноте, не обещая ничего хорошего.

– Язык проглотила? – окликнул ее незнакомец. – К твоему сведению, я достану тебя за любым укрытием. Этот арбалет – магический, специально за ним сюда лез. Стреляет и по прямой траектории, и по кривой. Хочешь оценить?

Ламия не хотела. Вздохнув, она выбралась из-за гроба и встала перед человеком. Теперь было видно, что лицо у него было наполовину закрыто то ли платком, то ли просто куском ткани, и стало понятно, отчего он звучал приглушенно. Нехорошее предчувствие нахлынуло разом, потому что Ламия вспомнила о Безликом. Ведь именно этот вор, по словам Анонги, был единственный, который до сих пор пытался ограбить Великолепного. Не слишком ли много совпадений на ее голову? Сначала демон Кормака в обличье помощника, теперь вор без лица, у которого, черт знает, какие чувства к Крону.

– Я за костями сюда пришла, – честно призналась Ламия, у которой на вранье просто не было сил. – У нас разные дороги, извини, если помешала.

– А что в костях? – с интересом спросил человек и спрыгнул с балки с такой грацией, словно был циркачом. А может, и был. Прыгни Ламия с такой высоты, точно бы покалечилась. Подойдя, вор бесцеремонно выдернул у нее из рук палец трупа и принялся тщательно его рассматривать.

– Вряд ли я сюда второй раз сунусь, – задумчиво протянул он. – Поэтому заберу все, что имеет хоть какую-то ценность. Извини, подруга, но палец теперь мой.

С этими словами он подошел к мешкам и аккуратно засунул мертвый палец в один из коробов, которыми были набиты сумки. Человек двигался так, словно не ходил, а летал над землей. За его перемещениями было не уследить – только что он был у лестницы, а теперь снова стоял рядом и внимательно разглядывал бархат, в который была завернута девушка.

– Да забирай на здоровье, – махнула Ламия, стараясь дышать ровно и спокойно. – Я себе другой палец найду.

И подойдя к еще одному открытому гробу, она с треском оторвала кисть у покойника. Действительно, зачем мелочиться? Вдруг одного пальца мало?

– Положи сюда, – велел вор, оказываясь рядом с ней с открытым мешком. – А что за свойства у этой дохлятины? От прыщей лечит, если с тараканами растолочь?

Ламия в изумлении уставилась на него, решив, что ее разыгрывают, но глаза вора смотрели серьезно.

– Послушай, Безликий, – сказала она, нервно оглядываясь на распахнутую дверь, ведущую к сточному озеру. Оттуда снова слышался плеск и шлепанья по воде. – Этот склеп не твой, ясно? Я сюда проникла, рискуя шкурой так же, как и ты. И без костей не уйду. Мне всего одна нужна, любая.