Смертельный огонь - Кайм Ник - Страница 64

— Не многие понимают, кроме моего отца и меня. — При упоминании Императора лицо Магнуса дрогнуло от какой-то затаенной боли. — И, возможно, Лоргара, хотя мой брат имеет склонность браться за то, что ему не по силам.

— Нет, — ответил Нумеон. — Я не понимаю, почему вы здесь. Если вы хотите покончить с нами, так покончите. Но Магнус, про которого мне рассказывал отец, был мудр и благороден.

— Твой отец, значит? Думаешь, он знает меня, мою душу? Я-то его душу знаю.

Лицо Магнуса вдруг начало меняться, словно какая-то невидимая рука лепила его заново из глины, подчиняясь воле примарха. Хрупкое стало плотным, охровая плоть потемнела до цвета оникса. Сгорбленная спина выпрямилась. Конечности утолщились и стали сильнее. Кости захрустели, будто ломаясь и перестраиваясь.

Загрязненная, поврежденная броня засверкала, как новая. Следы времени исчезли, и патина на бронзовых пластинах превратилась в яркий блеск. Из наголенников выступили позолоченные края, как лепестки, раскрывающиеся на солнце. Рваная ткань плаща стала прочной чешуйчатой кожей. Грива красных волос, тонких и неопрятных, исчезла, втянувшись в продолжающий темнеть череп.

Примарх, склонивший голову и дрожащий всем телом, превращался в мифического Протея, но превращение шло тяжело. Грузовые отсеки не наполнялись светом трансформации — только болью слабого, сломленного существа, становящегося крепким, свободным от злости воином.

Последними были глаза. Нумеон не видел их, пока протеец не завершил свои мучительные преобразования и не ответил на его испуганный взгляд.

В глазах полыхал огонь, лишивший Нумеона дара речи.

— Ты искал меня, сын мой, — произнес Вулкан, выпрямляясь в полный рост.

Невероятным усилием воли Нумеон справился с оцепенением и заставил себя подняться.

Он отступил на шаг, глядя на Владыку Змиев.

— Жестокий обман, — выдохнул он, отказываясь думать о том, что подразумевало появление этого фантома. Неужели можно так легко создать копию его отца? Возможно, его обманывали раньше? — Ты не он… — Он попытался заглянуть за примарха, туда, где должен был лежать его настоящий отец, но не увидел ни святилища, ни саркофага. — Это ложь…

Вулкан метнулся к нему так быстро, что Нумеон едва успел это осознать, прежде чем вокруг горла сомкнулась рука в чешуйчатой латной перчатке.

— Ложь, значит?

Голос был глубоким и злобным, тон принадлежал Вулкану, но не слова. Он оскалился, демонстрируя драконьи клики. На шее выросла черная чешуя, закрывшая клейменные метки.

Он поднял Нумеона в воздух, сдавливая горло прямо через доспехи, и Нумеон начал задыхаться.

— Вот как ты встречаешь отца, вернувшегося из мертвых? — Вулкан моргнул, и глазное яблоко накрыла мигательная перепонка.

Пальцы на горле Нумеона сжались с такой силой, что ему едва удалось ответить:

— Ты не… мой отец.

Глаза Вулкана загорелись ярче, превратились в горны ярости. Из-за губ выскользнул раздвоенный змеиный язык, пробуя воздух.

— Неужели? Я так сильно изменился, Артелл? Ничто не возвращается в прежнем виде, так ведь говорит Круг огня.

На периферию зрения начала вползать темнота, предвещая потерю сознания. Нумеон изо всех сил пытался продержаться еще хоть немного.

— Ты не он… Я даже… не уверен… что ты Магнус…

Хватка на горле Нумеона тут же исчезла, и его отпустили. Он рухнул на палубу, тяжело дыша и срывая горжет.

Примарх горько рассмеялся. Он опять уменьшился, сгорбился и постарел, драконья броня мгновенно покрылась грязной бронзой и зеленым оксидом. Оникс пошел трещинами и сполз, как змеиная кожа, обнажив воспаленно-красный слой.

Волосы отросли, конечности усохли, и перед Нумеоном вновь оказался измученный Магнус.

Согнувшись, так что тусклые волосы частично закрыли лицо, он уставился на Нумеона.

— Как получилось, что ты, Саламандра, дожил до этого момента, а мой брат со всеми его дарами — нет?

Он опять засмеялся, но на этот раз Нумеону послышалась печаль.

— Вулкан будет жить. Я верну его.

С губ Магнуса сорвался резкий, безрадостный смешок.

— Какое высокомерие. Ты, правда, думаешь, что тебя привела сюда судьба? Что мой брат обладает какими-то силами варпа? — спросил он, презрительно морщась. — Или ты сам?

Теперь, когда Нумеон стоял на ногах, он больше не даст себя запугать.

— Я видел чудеса.

Магнус улыбнулся, но холод в единственном глазу выдавал его настроение.

— Маяк, приведший к тебе спасителей? — спросил он. — Победа над бушевавшим Ксенутом Сулом? Пережитое крещение огнем? Удар, расколовший ту броню-катафракт? Ты об этих чудесах говоришь, Артелл Нумеон? Скажи, сколько раз тебе удалось обмануть смерть?

— Я…

— Ты погиб на Траорисе и с тех самых пор был моей марионеткой. Я следил за тобой, Нумеон.

— Почему? Зачем?

— Вулкан — мой брат, разве этого недостаточно?

— Это не имеет смысла.

— Как и вся эта война, — меланхолично заметил Магнус. Он отвел взгляд, ища ответ внутри себя. — Я должен был узнать, осталось ли во мне что-то.

— Что именно?

Примарх опять взглянул на Змия.

— Сострадание. Жестокость. Я разрываюсь между ними, заключенный в эту жалкую оболочку, — проговорил он, вновь начиная злиться. — А потому я прикрепил к тебе нити и стал смотреть, как ты дергаешься. Не было никаких чудес, только моя сила. Моя воля.

Нумеон замотал головой:

— Это невозможно…

Очередной обман, жестокая уловка.

Он опять попятился, едва не врезавшись в демона, до сих пор замороженного хрономантией Алого Короля.

— Это была воля Вулкана, — сказал Нумеон, но в голосе не слышалось уверенности.

— Вот как?

— Я чувствовал внутри себя его силу. Я — его сосуд.

— Неужели? — Магнус сощурился, подходя к нему ближе. — Ты, правда, в это веришь?

— Мы привлекли твое внимание только потому, что ты тоже застрял в шторме.

— Только поэтому? Ты думаешь, я застрял?

— Это испытание. Моей решимости, моих личных качеств.

— Если тебе угодно так считать…

— Ты не вел нас и не присматривал за мной.

— Точно?

Нумеон сжал кулаки, но почти тут же расслабился. Что-то говорило ему, что Магнусу как раз и нужно его разозлить.

— Либо прекрати эти издевательства, либо убей меня, но знай, что тебе никогда меня не убедить. Я верю в Вулкана. Он жив.

— А если его действительно можно оживить, что ты готов отдать ради этого?

— Что угодно, лишь бы добраться до Ноктюрна.

— Я задал другой вопрос.

Нумеон устал от словесной перепалки. К тому же он чувствовал, что слов почти не осталось. Нужно было, так или иначе, прекращать пустой разговор.

— Ты можешь вытащить нас из шторма и доставить туда или нет?

— Нет, — ответил Магнус. — Но я могу дать тебе выбор.

— Какой выбор?

— Единственный выбор, который тебе остается. Загляни в огонь и отыщи свой путь…

Вдруг вспыхнул свет, яркий и горячий, не сравнимый ни с одним солнцем. Он полыхал, сжигая броню и плоть, обращая кости в пепел, не оставляя ничего, кроме праха на ветру. Нумеон кричал в безумной агонии, пожираемый огнем. Бесконечным огнем.

— Узри же! — прогрохотал Магнус, с надменным величием пророка. — Это твоя судьба, сын Земли!

Пламя ревело, свирепея с каждой секундой, пока не заглушило все звуки и не вернуло тишину.

Нумеон выдохнул, и спустя один удар сердца все изменилось.

Магнус исчез, а на смену ему пришла анархия.

Дегат моргнул и сделал вывод, что находится на «Монархии».

Он и несколько воинов, выживших в атаке на Саламандр, стояли в колдовском круге самого большого алтаря, ничего не понимая.

Один Саламандра сидел на корточках, опустив голову. Квор Галлек трясся, и Дегат на мгновение решил, что у Проповедника какой-то варп-припадок. Затем он понял, что Квор Галлек смеется.

— Алый Король, — прошипел он. — Он явился к ним. Дегат грубо схватил его и поднял на ноги.