Мастер оружейных дел - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 21

Мне посчастливилось попасть в эти края в самое удачное время года. Зимой здесь лишь горы снега и лютые морозы, летом — сушь и жара. А вот сейчас, весной, степь выглядела прекрасно: от горизонта до горизонта раскинулся зеленый ковер с пестрыми купами цветов, одуряюще пахло влагой и цветущими растениями, а такого яркого неба я вообще нигде больше не видел.

Баладдар со стороны производил мрачное впечатление. Он огромной глыбой нависал над степью и низкими скалами и за нашим приближением наблюдал с недовольством. И этого впечатления совсем не умалял тот факт, что с этой стороны города стена была заметно ниже и старше, чем с востока, откуда приходят Серые.

В город мотор не поехал, остановился на почтовой станции при въезде, так что в сердце Приграничья я вошел пешком, подавив странный порыв опасливо втянуть голову в плечи: тут, кажется, сами камни мостовой и каждый кирпич в домах шептали мне вслед проклятья и требовали убираться подобру-поздорову. И хоть я ожидал неприязненного отношения со стороны местных, но от жителей же, а не от самого города! Впрочем, не стоило персонифицировать Баладдар, ощущение это возникало из-за общего вида домов. Крошечные тесные улочки, толстые стены, узкие окна, тяжелые двери — не город, тюрьма какая-то.

Но за несколько часов, пока искал гостиницу и гнездо местных законников, я притерпелся к этому виду, по спине перестал пробегать холодок перед каждым темным поворотом и особенно узкой щелью, стены которой, казалось, вот-вот сомкнутся.

Полной неожиданностью для меня стал не столько сам город, сколько дом Л’Оттар. Мог ли я предположить, во что выльется эта встреча, когда заходил с ножом в лавку отрекомендованного мастера? Да, удивился, что такого звания и уважительного отзыва удостоилась девчонка. Ну, сколько ей лет? Двадцать? Двадцать пять? Светлая коса, растрепанная челка, внимательные серо-карие глаза… и вдруг серебряный мастер-оружейник, опытный и уверенный. Знал бы, кем она окажется на самом деле!

Да что себя обманывать? Не пошел, побежал бы, подпрыгивая от нетерпения! Проклятое любопытство. За несколько дней я узнал больше интересных фактов, чем за последние пару лет, и при этом ни на волос не продвинулся в расследовании приведшего меня сюда дела. Страшные сказки вдруг оказались объективной реальностью, хмуро и пристально глядящей на меня исподлобья. Прирученный агний, отставной старшина Пограничных, Порченая… вот так с ходу не разберешься, что из всего этого самое удивительное.

Наверное, удивительней всего не новые впечатления, а будоражащее ощущение тревоги и опасения внутри, не снаружи. Как же я отвык от этого легкого состояния, когда окружающие не смотрят с ужасом и презрением, лишь услышав, кто ты такой! Сейчас ужасаться впору мне, да вот только не получалось. И о деле думать тоже совершенно не получалось. Даже неудачная попытка покушения на меня самого и явление перевертыша не занимали так, как новые знакомые!

Если поначалу мастер Л’Оттар заинтересовала меня именно в чувственном плане, то теперь, после многочисленных новостей, зародившаяся симпатия завяла на корню под давлением любопытства, как капризный садовый цветок, задушенный сорняками. Нет, Ойша по-прежнему казалась весьма обаятельной и симпатичной девушкой, с которой приятно общаться, и подробности ее жизни совершенно не смущали. Просто попадаются такие люди, которых интересно именно изучать, наблюдать со стороны, возможно — в статусе приятеля или друга, и попадаются они гораздо реже, чем просто симпатичные девушки. Так коль уж не влюбился с первого взгляда, зачем портить удовольствие и себе и ей? А кроме того…

Заступать дорогу северянину, встретившему женщину, которую он желает назвать своей, можно только при наличии очень весомого аргумента вроде сильных взаимных чувств или при полном отсутствии мозгов. Особенно если этот северянин — Таллий Анатар.

А что настроен он серьезно, было очевидно. У северян общение между неженатым мужчиной и незамужней женщиной, которые не являются родственниками, регламентировано настолько строго, что придворный этикет по сравнению с этим меркнет. За нарушение этикета пожурят, а там — и убить могут. На «ты» горцы переходят, демонстрируя собственное желание ухаживать за женщиной, и если та принимает подобный переход — значит, и ухаживания принять готова. Ее это ни к чему не обязывает, поскольку принимать знаки внимания женщина вправе от любого количества мужчин. А вот мужчина как раз лишает себя права обращать внимание на других, пока не получит твердого отказа от этой особы. И прежде я что-то не слышал, чтобы Таллий хоть к кому-то проявлял подобный интерес.

Говорят, у северян в горах нередки случаи, когда за свободное сердце девушки ведутся смертельные поединки. Кто знает, на что он решится здесь? Можно, конечно, сделать старому врагу «подарок» и просветить Ойшу касательно его планов, но… Обидеть девушку этот драный кот при всех его недостатках не посмеет, а лезть просто так недостойно и неприлично. Не дурак же, равнинные обычаи знает и прекрасно понимает, что местная женщина может быть не в курсе этих тонкостей.

А на крайний случай у Нойшарэ есть великолепный защитник, и если сама мастер может по неосведомленности куда-то вляпаться, то Лар прекрасно сумеет отстоять ее интересы. Как я успел заметить, он точно знает, что для нее лучше, и Ойша слушается его беспрекословно, даже если не согласна.

В итоге я полночи проворочался без сна, не в силах выгнать назойливые мысли о совершенно постороннем, не выспался и утро встретил не в лучшем настроении. Соблазнительную идею поспать, а делами заняться попозже отогнал волевым усилием: здесь не столица, местная жизнь привязана к световому дню, и с закатом все интересующие меня люди и места окажутся недоступны. Пришлось будить себя холодным душем и выгонять на улицу.

За размышлениями я не заметил, как добрел до местной почты. Встряхнулся, вынул руки из карманов плаща, одернул сюртук, поправил ножны с клинком (я знал, что не расставаться с ним здесь — очень хорошая идея) и решительно толкнул дверь. Хватит, хватит предаваться отвлеченным мыслям! Надо работать.

Увы, ответ от экспертов до сих пор не пришел, зато меня поджидал сюрприз: приглашение на традиционный весенний бал в ратуше завтра вечером. До зубовного скрежета и оскомины типичное приглашение на типичный бал, подписанное градоначальником. На «Сара Тагреная Анагора, аркаяра[2] Лестри, со спутницей». Ни больше ни меньше.

Всю дорогу от почты до следующего пункта назначения я вертел плотный кусочек картона в руках и раздумывал, как с ним быть, но, так и не придумав, до поры убрал в карман.

Следственное отделение местной стражи впечатлило меня еще в самый первый визит сюда. Небольшое коренастое здание с узкими окнами выделялось даже на фоне всей остальной местной архитектуры. И мэтр Наларан, старый дотошный учитель изящной словесности, мог бы гордиться мной за подобранное определение: если другие дома были именно домами, стремящимися уподобиться крепостям, то это строение, наоборот, являлось маленькой крепостью, неудачно маскирующейся под объект гражданского назначения.

Массивная низкая дверь, в рабочее время распахнутая, впустила меня в тамбур, узкий кривой коридор и, наконец, квадратный колодец, который должен был изображать фойе. Здесь двери отсутствовали, только одинокий регистрационный стол со скучающим за ним клерком. Все входы начинались на высоте четырех метров, куда желающие попадали при помощи легких клетей подъемников, тросы которых терялись где-то в полумраке невидимого снизу потолка.

— Тагренай Анагор к следователю Таймарену Ла’Ташшору, — сообщил я клерку, не дожидаясь вопроса. Тот окинул меня внимательным взглядом, кивнул и возложил ладонь на гладкую дощечку из черного дерева, вмонтированную в угол стола. Несколько секунд посидел с закрытыми глазами, после чего кивнул на одну из клетей.

— Вас встретят, рен, — сообщил привратник.

Ла’Ташшор действительно ожидал возле выхода из подъемника. Он поприветствовал меня вежливой улыбкой: