Борт 556 (СИ) - Киселев Андрей Александрович - Страница 59

   Последнее, что я видел это его ту уцелевшую правую руку, протянутую ко мне, раскрытые пальцы. Руку Дэниела застывшую в толще воды. Это отпечаталось в моей памяти навечно.

   Носовая часть самолета падала в пропасть с огромной скоростью, рассыпая в толще воды из развороченного трюма блестящее золото, которое сыпалось сверкая слитками в океанской бездне. И, вскоре, я уже не видел ни Дэниела, ни обломка рубки самолета, ни этого падающего вослед за обломком носа самолета золота. Все поглотила чернота бездонной бездны.

   Из глубины раздался оглушительный взрыв. Это взорвались баллоны Дэниела в кабине пилотов. И ко мне из глубины со скоростью пули поднялись большие пузыри сдавленного воздуха и остатков гелия, из тех раздавленных давлением баллонов. Почти полностью пустые уже без кислородно-гелиевой смеси баллоны акваланга взорвались в рубке самолета. Они должны были, как бомба разнести всю кабину Боинга под внешним нарастающим давлением воды.

   Я надеюсь до сих пор, что это Дэниела и убило, там, внизу. Пока носовая часть самолета падала в трехкилометровую бездну океана под склоном островного того плато. То, что я тогда видел, до сих пор сотрясает ужасом меня. Дэниел упал вместе с тем обломком самолета на самое дно пропасти. И хорошо, если он погиб от того взрыва.

   Я смотрел в черную пустоту подо мной. И я плакал. Слезы лились у меня из глаз. И я не мог их смахнуть ничем. Я был в маске. И, теперь на, почти трехсотметровой глубине под давлением воды. И в состоянии панического шока. Я не помню даже, сколько пробыл вот так, болтаясь над океанской бездной, в очередной раз. Просто вися за счет баллонов гелиевой смеси в толще воды. Лишь, слабо работая ластами и ногами.

   Я поднял голову вверх, и увидел их. Они висели надо мной. Эти те, кто охотился на нас.

   Они, также висели в толще воды. И смотрели на меня через маски, пуская пузыри из фильтров аквалангов. И освещая меня сильным светом мощных фонариков. Сосредоточив сконцентрированный их общий свет на мне под собой. Они видели меня в почти, полной уже ночной темноте воды. И ждали меня, когда я начну подъем. Они понимали, что у меня нет выбора, как идти только вверх. И чем быстрее, тем лучше. Иначе смерть.

   Они висели надо мной над океанской бездной. И тоже, видели падение рубки Боинга в пропасть. Прекрасно экипированные. С подводным оружием. Они видели и падающее туда их все золото.

   Они не получили ничего. Мы с Дэниелом все им испортили.

   И они бросились на меня, решив, как я понял, меня прикончить. Как очевидца и свидетеля. Даже, может взбешенные потерей многомиллионной золотой добычи.

   Их было восемь. Восемь аквалангистов в черных и синих гидрокостюмах. Восемь здоровенных мужиков, вооруженных подводными длинными широкими ножами и подводными гарпунами на акул.

   Я, освещая себе дорогу фонариком Дэниела, рванулся вверх. Мне необходимо было выйти с этой глубины. Иначе конец, пока еще была смесь в акваланге. А, они рванули все на меня. Все сколько их было.

  Вооруженных до зубов подводным оружием подводных охотников. Охотников за мной. Как единственным свидетелем, оставшимся в живых пока еще здесь на этом глубоком островном плато.

   Они, освещая меня сконцентрированным светом своих фонариков, падали сверху на меня. А, я подымался вверх. И они бы нагнали сейчас меня. Но, сверху на них упала большая манта.

   Откуда она взялась здесь в этот момент, я не знаю. На мое спасение она вклинилась между мной и ими. Толи это была случайность, толи Божья помощь. Но, манта закрыла меня перед ними, как мой Ангел Хранитель, своим огромным крылатым рогача телом.

   Манта появилась, где-то наверху из почти, полной темноты. И решила сделать полукруг через спину в свободном парении над океанской бездной. И она попала как раз между нами. И рассеяла преследователей по сторонам. И пока, они снова, собрались вместе, и продолжили мое преследование. Я уже, порядком на скорости гребя, что есть силы ногами и ластами, оторвался далеко от них. Плывя вдоль обрыва пропасти. И бокового сильного течения. Стараясь скрыться как можно скорее среди веток кораллов и водорослей. Манта была моим случайным спасителем. Этот огромный черный с белым животом рогатый скат. Одинокий и быстрый в этой толще океанской воды. Он, было, чуть не налетел на первых, идущих с гарпуном на меня. Чуть было не долбанул пловцов аквалангистов своим пятьсот килограммовым рыбьим телом.

   А я, пытаясь использовать в свою пользу все неровности обрыва. И стараясь сдерживать свое дыхание, которое выдавало меня облаком из пузырей отработанного гелия, торопясь уходил от преследователей.

   ***

   Меня постоянно подводным течением отрывало от скальной стены. Кислородная с гелием смесь была уже на исходе. Надо было менять баллоны. Иначе каюк. Было одиннадцать. И я, уже чувствовал ее недостаток. И начал, как можно реже дышать, и задерживать дыхание. Я посмотрел на наручные подводные часы. Время все уже, давно вышло. Но, в баллонах была еще, что-то оставалось, чем я еще мог дышать. Я еще умудрялся как-то, и чем-то дышать. Но, я понимал прекрасно, что это последние мои глотки жизни. И, если я не заменю баллоны акваланга, то мне конец. Конец мне, конец моей Джейн. Моей красавице Джейн. Эти ублюдки Джексона и ее убьют. И я, не смогу ее спасти. Дэниела я уже потерял, но Джейн я им так, просто не отдам.

  - "Твари!" - клял себя за потерю Дэниела я - "Джейн, моя девочка! Моя крошка Джейн! Я тебя им не отдам!".

   Я твердил, уходя от преследования.

   Преследователи были, правда, далековато теперь, но они шли у меня на хвосте уверенно. И преследовали, по-прежнему меня.

   Нужно было добраться до оставленных восемнадцатилитровых спасительных баллонов со смесью у веревочных из нейлона проводных кабелей, спущенного эхолота и сонара от видеоаппаратуры с нашей яхты. Но, я был в другой стороне от проложенного нами с Дэниелом уже проторенного маршрута. Я шел по краю пропасти. И обходил наше обширное песчаное поле по полукругу края самого отвесного бездонного обрыва.

   Отвесная скальная заросшая кораллами и водорослями стена помогала мне. Я шел практически на ощупь, ничего не видя впереди себя, лишь касаясь ее руками, и цепляясь своими за ее край и кораллы пальцами. Стараясь держать одну глубину по самому ее краю. Край обрыва периодически высвечивался светом фонариков тех кто, светил мне в спину и гнался за мной.

   Я вынырнул из обрыва, возле вертикальной стены первого яруса, точнее края ее оканчивающегося в месте второго обрыва в океанскую бездну, заросшую кораллами горгонариями и водорослями. Здесь оказалось много морских ежей, как и на верхнем ярусе и морских звезд, губок и голотурий. Чего не было, там на самом песчаном плато и в его округе.

   Я, буквально ползя по ним животом. И прячась в тени черной каменной скальной стены. Пошел вдоль ее к нашим оставленным акваланга со смесью заправленным страховочным баллонам.

   Здесь не был никто. Но, дорога была одна вдоль этой стены к пролому. И тому фалу кабелю от нашего поискового глубоководного прибора и видеокамеры. Там, еще лежала, почти незаметной в воде, на длинной нейлоновой веревке бортовой малой лебедки, спущенной с борта яхты Дэниелом мелкоячеистая сеть под черные самолетные ящики. И мне казалось, те преследователи аквалангисты потеряли меня. И мне надо было спешить, пока меня опять не обнаружили.

   Я сейчас уже думал о своем чудесном спасении.

  - "Если я погибну, то погибнет и моя любимая Джейн!" - лихорадочно стучало с кровью в моем мозгу.

   Этот страх за любимую гнал меня, вдоль каменной вертикальной скальной заросшей кораллами горгонариями. И водорослями стены первого яруса в сторону скального узкого пролома.

  - "Они и до нее доберутся. Эти ублюдки этого ублюдка Джексона!" - не переставал думать сейчас я.

   Я сейчас зациклился только на этом. И уже не думал о погибшем Дэниеле, а только о себе и моей красавице Джейн. И вскоре я, бросив на дно горящий фонарик, сбросил баллоны за своей спиной. По-быстрому, выкачав своим дыханием всю кислородно-гелиевую смесь до нуля. Я, освободившись от пустого груза, продолжил на одном своем дыхание, уже не дыша свой путь до других новых заряженных баллонов. Они были уже недалеко, и это было моим спасением.