Где же ты, Орфей? (СИ) - Беляева Дарья Андреевна - Страница 37

Теперь я могла поспать. Вот только у меня ничего не получалось. Я все думала о том, как это — быть бестелесным существом. Сто Одиннадцатый оставил меня, а я все думала о нем. Если нет границы между живым и мертвым, то, должно быть, не так удивительно, что все они — словно призраки. Все в мире взаимосвязано, и их не живая и не мертвая природа, без сомнения, исходила из особенностей сознания, которое они несли с собой.

Не-живой король.

По задумке Ясона это было, без сомнения, странное существо — человек, соединенный с тварью. Нечто единое, но управляемое сознанием, которое представляется Ясону более совершенным.

Даже борьба, подумала я, в полной мере невозможна. Но если нельзя помыслить победу, можно придумать интеграцию. Если врага не поразить, остается им стать.

И убивший дракона становится кем?

Все правильно. Молодец, Эвридика, пять.

Я и не заметила, что засыпаю. Из темноты под веками стали выплывать пятна цветов. Было много зеленого, а потом жимолость и чертополох. Шумел вереск. Я была на лугу, который никогда прежде не видела. Орфей стоял у меня за спиной. Я не могла обернуться, как ни старалась, но я знала, что это он. Не было ни голоса, ни дыхания, только присутствие, так легко уловимое, словно я была струной, на которой он играл.

— Орфей? — позвала я. Воздух был напоен такой зеленью, таким упоением лета, что я почти поняла, что сплю.

Он не отвечал мне. Я видела, что от тени его расходятся длинные щупальца. Они трепыхались, словно у существа больного каким-то неврологическим заболеванием (если только подобные существа могли болеть). Я смотрела на острые стрелы чертополоха, на сладкий клевер, и не могла поверить в то, что происходит с тенью Орфея. Жужжали пчелы.

— Эвридика, — сказал он. Голос показался мне очень далеким. Затем тень опустилась на одно колено, и я увидела, что щупальца куда длиннее, чем мне казалось вначале. Они простирались так далеко вперед, что до горизонта я не видела им конца. Они затмили солнце.

— Орфей, — звала я, хотя знала, что нужно бежать. Еще я знала, что бежать некуда. Я так хотела посмотреть на него, но небо становилось все темнее. Это сказка, думала я, или страшная история?

А потом где-то слева настойчиво заквакала лягушка. Через пару секунд я поняла, что эти настойчивые звуки исходят от будильника, и сон потерял всякую власть. Я улыбнулась оттого, что кошмар закончился, и открыла глаза. Вокруг еще было темно, и на секунду мне все же стало страшно. Но за окном не было никаких теней. Мы были очень высоко, но я представила, как жутко мне могло стать, если бы корявые ветви деревьев стучали в мое окно.

К счастью, мне открылась мягкая темнота неба. В постели, под одеялом, было так тепло, что пробуждение представлялось просто невозможной затеей. Сон быстро вернулся и объятия его были удушающе крепкими, я с трудом из них вырвалась. Открытый космос за пределами одеяла принял меня недружелюбно. Я быстро оделась, не утруждая себя ни корсетом, ни прической. На мне было только белое нижнее платье, а волосы остались распущенными. Так что я выглядела как иллюстрация к какому-то готическому рассказу.

Я поставила замолчавший будильник на место, надеясь, что Гектор ничего не услышал.

Когда Ио сказала, что будет ждать меня в саду, я поняла, что она не в первый раз у нас. Ио знала Зоосад хорошо. Быть может, она была связной между мисс Пластик и Ясоном. Этим мог объясняться и ее здоровый, крепкий вид.

Я не волновалась, словно Ио была моей провожатой в царстве мертвых, где опасаться уже было нечего. Я была так спокойна и растерянна, что даже забыла надеть обувь. Я вышла на дорогу босая, и только тогда поняла, что мне холодно. Обхватив себя руками, я двигалась по проезжей части, пустой в этот час. Сад был далеким и темным, но я знала, что по ночам он открыт. В конце концов, как бесчисленны поэты, художники и музыканты, которых вдохновляли ночные бдения.

Тесей, однако, говорил, что в саду нельзя выпить, поэтому он туда ходить не будет. Я надеялась, что того же мнения придерживается большинство. Ночь, вопреки расхожим представлениям, немногих располагала к близости с природой. Правда, Орфей иногда ходил в сад ночью и радовался одиночеству.

Сегодня я увидела над садом полную луну (она была искусственной, поэтому не блекла ближе к рассвету). Пахло ночными цветами, а ноги быстро замерзли от росы. Где-то неподалеку пел свою песенку ручеек. Изредка громко ухала сова. Уголок жизни, словно из книг и фильмов, сладко пахнущий первобытный сад.

Орфей приносил мне отсюда землянику, крошечные ягоды, терпкие и приторные. Я любила, как они пахнут, и как легко давить их языком.

Я вошла в сад, словно призрак. Мои белые одеяния пугали меня саму. Подол нижнего платья колыхался на легком ветру.

Ни за что не поверишь, что все это — искусственное. Мне, во всяком случае, так хотелось думать о чем-то настоящем. Пусть даже это место рукотворно, а голос совы записан лет двадцать назад и с тех пор раздается с определенной периодичностью.

Цветы ведь были настоящие. И холодный ручей, и земляника.

Кустов было много, за любым из них мог скрываться как друг, так и враг. Здесь кусты были даже больше, чем в небольшом лесу за Нетронутым Морем. Искусственное всегда отличается от естественного непомерной пышностью, в том числе и масштабов.

Тени, повсюду отбрасываемые ветвями, вдруг показались мне очень знакомыми. Словно все они пришли из сна. В тот момент, когда я услышала шорох в кусте ежевики, я готова была завизжать от звука собственного дыхания. Кричала я вдохновенно. Может, Орест бы взял меня сняться в своем фильме ужасов, если бы был здесь.

— Ты меня напугала! — заорала Ио. Я не сразу смогла замолчать. А когда у меня все же получилось, я прошептала:

— Ты меня тоже.

— Чем? Тем, что вообще пошевелилась? В отличии от тебя я не пришла в прикиде мертвой невесты.

— Это не прикид мертвой невесты.

— Неважно.

Казалось, Ио была смущена. В темноте проявлялись болезненные черты, которые она прятала днем. Скулы ее казались слишком выпирающими, а шея какой-то особенно тонкой.

— Добрый вечер, — сказала я. Ио пробормотала в ответ что-то недружелюбное, и мне в лицо полетела розовая в мятный горошек, пахнущая чизбургерами ткань. Форма официантки.

— Пойдем с тобой сейчас со смены, — сказала Ио.

— Как твоя нога?

— Нормально.

В темноте Ио выглядела совсем бледной, но ее глаза сильно блестели. На ней снова была форма официантки. На этот раз — чистая, ни пятнышка крови. Однако, движения Ио были скованными, и она хромала.

— У меня тут достаточно знакомых, — сказала она.

— И все — менеджеры по персоналу?

— Нет, швеи.

Мы обе засмеялись. Я стянула с себя нижнее платье, и вся в момент покрылась мурашками. Форма пахла едой, отдаленно — газировкой, и на ощупь была куда менее приятной, чем моя обычная одежда. За воротником я обнаружила несколько пятен. Я старалась думать о них, чтобы не думать о холоде и обнаженности. Пятна было четыре.

Ио помогла мне застегнуть короткое платье и отдернула фартук.

— Отлично. Даже печать Вирджинии Вульф на твоем лице стала менее явной.

— Какая такая печать?

Ио только отмахнулась от меня. Несмотря на ее грубость, она нравилась мне все больше и казалась все более беззащитной. Пусть Ио отлично боролась, но ей патологически не везло, начиная с самой первой нашей встречи, и она была не слишком хорошим тактиком.

Как только мы справились с моим перевоплощением, я услышала голос Ореста.

— Дамы! Не хотел вас смущать, но до части с переодеванием никак не мог заставить себя выйти из укрытия!

— Орест! Что ты здесь делаешь?

— Я смотрю!

— Ты что сдала нас, Эвридика?!

— Нет!

— Я сейчас его убью!

— Точно нет!

— Что вы, не стесняйтесь, умереть от руки столь прекрасной девушки было бы для меня подарком!

— Орест, сейчас вообще не время!

— Так его зовут Орест? Слышишь, Орест, сейчас я тебе накостыляю!