Лебединая песня. Любовь покоится в крови - Криспин Эдмунд - Страница 58

— Но пьеса Шекспира не могла исчезнуть просто так.

Фен прицелился пеплом сигареты в паука, который мирно сидел на травинке, размышляя о своих проблемах.

— Почему же нет? — возразил он. — Многие пьесы Елизаветинской эпохи исчезли без следа, например «Собачий остров» Джонсона и Нэша. Пожалуй, мы вообще бы не знали про «Вознагражденные усилия любви», если бы не одно обстоятельство.

— Какое же?

— В одна тысяча пятьсот девяносто восьмом году ученый Фрэнсис Мирес опубликовал книгу под названием «Сокровищница ума», одна из глав которой называется «Сравнительное описание наших английских поэтов по отношению к греческим, латинским и французским». В этой главе автор говорит о Шекспире, которого боготворил, и приводит список его пьес. Возможно, он не полный, но в данном случае это неважно: «Из комедий он написал „Два веронца”, „Комедию ошибок”, „Бесплодные усилия любви”, „Вознагражденные усилия любви”, „Сон в летнюю ночь” и „Венецианский купец”». Как видите, наша пьеса здесь есть. Тот факт, что в списке не упоминается «Много шума из ничего», написанная до одна тысяча девяносто восьмого года, заставил критиков предположить, что «Много шума» — просто другое название «Вознагражденных усилий любви». Но это всего лишь догадки. Правды никто не знает.

— Боже мой, — пробормотал Стэгг, удивленный такими тонкостями шекспироведческой науки. — Вот уж не думал, что все так сложно. — Он покачал головой. — В любом случае, сэр, факт, что эта пьеса новая, — в смысле, что никто ее не читал, — увеличивает стоимость находки, правда?

— Безусловно. И потом, не забывайте про письма, если они, конечно, еще существуют. Не считая нескольких литературных посвящений, нам неизвестно ни одного письма Шекспира, напечатанного или написанного от руки. Вы понимаете, что это значит?

Суперинтендант медленно кивнул.

— Слава, сэр, — ответил он, помолчав. — Подумать только, поэт — поэт! — умер четыреста лет назад, а теперь знаменит настолько, что его рукопись готовы купить за миллион. — Стэгг наморщил лоб и вдруг процитировал: — «Я пару бы имел обломанных клешней и бегал бы по дну морей безмолвных». Наверное, речь идет о крабе или лобстере. Как вы думаете, парень, написавший эти строчки, будет стоить миллион четыреста лет спустя?

Фен рассмеялся:

— Не знал, что вы поклонник мистера Эллиота, суперинтендант.

— Не я, сэр, моя дочь. Ей пятнадцать лет, но она развита не по годам и без ума от современных поэтов. Я как-то взял одну из ее книжек. Чуднб написано. Не могу сказать, что мне не нравится, просто я мало что понял. Чувство такое, будто там что-то есть, вот только ухватиться никак не удается. Однако, — Стэгг взмахом руки отмел эту литературную дискуссию, — давайте лучше к делу. Допустим, манускрипт стоит бешеных денег, но как вы об этом узнали?

Фен рассказал ему о своей беседе с мистером Бересфордом и мистером Тавернером.

— Теперь мы можем легко восстановить цепочку событий, — заключил он. — Сначала Тавернер находит рукописи и миниатюру. Затем рассказывает о них Сомерсу. Тот идет к миссис Блай и возвращается довольным. Миссис Блай отправляется навестить своего сына, который живет неизвестно где. Лав — если это был Лав — ищет ее, но безуспешно. Дальше совершаются три убийства.

— Из чего можно сделать вывод, что Сомерс купил рукопись.

— Верно. Вот почему он читал «Четвертый подлог». Но я не говорю «купил», скорее — только собирался. Вспомните, он приходил к миссис Блай во вторник вечером, а деньги в банке взял вчера.

— Да, сто фунтов. Ведь столько она хотела запросить за манускрипт? Правда, Сомерс мог забрать его уже во вторник, пообещав заплатить за них позднее, когда она вернется от сына.

Фен усмехнулся:

— Миссис Блай мне не кажется доверчивой особой. Кроме того, если бы Сомерс получил рукопись, никому не понадобилось бы убивать миссис Блай. Нет, я думаю, документ так и не попал в руки Сомерса.

— Понимаю, — задумчиво кивнул Стэгг. — Кто-то убил Сомерса, чтобы помешать ему приобрести рукопись, а потом убил миссис Блай, чтобы ее украсть. Ему пришлось убить миссис Блай, иначе она бы рассказала, что Сомерс хотел купить манускрипт, и тогда преступника также связали бы со смертью Сомерса. — Он нахмурился и щелкнул пальцами. — Нет, не сходится. Слишком много дыр — не версия, а решето. Почему этот парень не мог просто перекупить находку? Зачем убивать?

— Наверное, у него не было денег. Или Сомерс заставил миссис Блай подписать договор о продаже.

— Договор с отсроченным платежом, — скептически скривился Стэгг, — мало чего стоит.

— Но, мой дорогой суперинтендант, миссис Блай вряд ли это знала.

— Хорошо, сэр. Пусть будет так. Но наши трудности на этом не заканчиваются. Если поставить вопрос ребром — почему он просто не забрался к ней дом?

Фен бросил окурок в лавровые кусты и снова закурил.

— Вы правы, — признал он, — это трудный вопрос. Но на него можно ответить. Видите ли…

— Я сам могу ответить на свой вопрос, — со вздохом пробормотал Стэгг. — В доме была попытка кражи. Мы нашли разбитое окно, хотя погода в это утро и во все предшествующие дни…

— Ясно. — Фен выпустил изо рта колечко дыма. — Красиво получается, не правда ли? Я хочу сказать, что миссис Блай, узнав, что у нее в руках находится нечто ценное, либо спрятала рукописи понадежнее, либо увезла их с собой. Второе более вероятно.

— Допустим, что дело было так. Сомерс узнает о манускрипте. Кто-то другой тоже об этом узнает. И этот «кто-то» проникает в дом, но не находит то, что ищет. Тогда он убивает Сомерса, поскольку не может перекупить у него находку или по какой-нибудь иной причине. А потом убивает миссис Блай, потому что…

— Потому что не может ни заплатить за рукопись, ни найти ее без помощи миссис Блай.

— Да, сэр. Все сходится — по крайней мере, на первый взгляд.

Они замолчали. С крикетной площадки доносились удары биты по мячу и вялые аплодисменты. Время от времени кто-то из игроков сбивал калитку с перекладины или устраивал «кот-аут»: реакция публики в обоих случаях была примерно одинаковая.

— Единственное, чего я не понимаю, сэр, — задумчиво добавил Стэгг, — каким образом тут замешан Лав.

— Помните, в его незаконченной записке есть фраза: «…которые нельзя охарактеризовать иначе, как откровенное мошенничество»? Когда люди говорят, мол, что-то нельзя «охарактеризовать иначе, как», обычно они подразумевают, что другие могут посмотреть на это дело не так. Я думаю, Лав имел в виду какие-то неприглядные действия, которые не противоречат закону напрямую, но сомнительны с точки зрения морали.

— Например, покупка рукописи у старушки, не знающей ее настоящей ценности, за сотню фунтов, хотя она стоит миллион?

— Да. Видимо, Лав узнал о готовящейся сделке и решил рассказать миссис Блай, что на самом деле находится у нее в руках. Вот почему он спрашивал о ней в «Маяке».

— И вот почему его убили. Да, такие деньги могут толкнуть человека на убийство, и если Лав пытался ставить палки в колеса… Тут есть нестыковка. Манускрипт собирался купить Сомерс, но он не мог убить Лава. Медики говорят, что убийство произошло не ранее десяти часов. Но с десяти до одиннадцати, когда Сомерса нашли мертвым, он пятьдесят пять минут заполнял свои отчеты. Сомерс просто физически не мог за пять минут добраться до дома Лава, убить его и снова вернуться в учительскую комнату.

— Не забывайте, — мягко напомнил Фен, — что Лав написал о двух коллегах, замешанных в мошенничестве.

— Ах, да. Это выпало у меня из памяти. Простите, сэр, но если Сомерс вступил с кем-то в сговор, тогда все выглядит странно. Это ставит под сомнение те мотивы, о каких мы только что говорили, — относительно убийств самого Сомерса и миссис Блай. Какой смысл было убивать ее, если оба сообщника могли заплатить ей деньги? А они, как мы знаем, могли. Что касается Сомерса…

— Возможно, кто-то вел двойную игру, — предположил Фен.

— Не исключено. — Было ясно, что Стэгга беспокоит эта тема. — В общем, в связи с новой информацией я должен предпринять определенные шаги. Во-первых, обыскать весь коттедж снизу доверху, а во-вторых, удостовериться, что именно Лав был тем человеком, который расспрашивал в «Маяке» о миссис Блай.