Лебединая песня. Любовь покоится в крови - Криспин Эдмунд - Страница 64

— Господи, ну и жуть здесь, — пробормотала она, поеживаясь.

Действительно, потемневший лес выглядел устрашающе. Не считая дальних криков совы, вокруг не было слышно ни звука. По мере того как угасал последний свет, деревья угрожающе обступали их со всех сторон, плотнее смыкая свои ряды. Элспет радовалась, что она здесь не одна, иначе ей было бы трудно отделаться от чувства, что кто-то или что-то следует за ними по пятам. Она готова была поклясться, будто раза два между деревьев мелькнула бледная тень, и кусты слева и справа от них постоянно шевелятся. «И вот за бедным мальчиком, чтобы догнать его и разорвать в клочья или расправиться каким-нибудь не менее страшным способом, увязалось жуткое, подпрыгивающее существо в белом». В голове у нее вертелась эта фраза, вычитанная из страшного рассказа.

Что-то мягкое и скользкое опутало ее лицо. Элспет вскрикнула.

— Это паутина, — весело объяснил Фен, посветив на нее фонариком.

— Простите, — прошептала она, покраснев. — Не знаю, что на меня нашло…

Они двинулись дальше, и вскоре начался дождь, поначалу мелкий и легкий, тихо шуршавший в листьях у них над головой. Несмотря на протесты Элспет, профессор заставил ее надеть свой плащ. Он поднял воротник и начал сквозь зубы насвистывать похоронный марш из «Героической» симфонии. Фен заметил, что они добрались уже до Деяний апостолов. На Апокалипсисе Библия закончится, и придется возвращаться обратно.

Но посреди Первого Послания Коринфянам Винни-Пух неожиданно придал делу новый поворот. В последние несколько минут он двигался медленно и наконец просто уселся на землю, показывая, что больше не сдвинется с места. Очевидно, предполагалось, что обратный путь они должны тащить его на руках. Фен и Эл спет остановились рядом.

— Кажется, на этом наша экспедиция закончилась, — заметил профессор.

— Ради бога, извините, — пробормотала Элспет, пытаясь сдержать слезы разочарования. — Мне не следовало втягивать вас в эту глупую историю.

— Дорогуша моя, вам не за что извинятся, — мягко возразил Фен. — Я явился сюда по собственной воле, зная, что скорее всего из этого ничего не получится. Дело в том, что…

— Тихо! — резко перебила девушка.

Они прислушались. Элспет встрепенулась, и все ее страхи исчезли. Странно, даже в эту минуту, мысля трезво и разумно, она не могла отделаться от ощущения, что за ними следят, но теперь это не имело значения.

— Что там? — прошептал профессор.

— Мне показалось, кто-то кричал.

— Вы уверены, что это не сова?

— Нет! Вы ничего не слышите?

— Ничего.

Минуту они стояли молча.

— Ерунда, — наконец пробормотала Элспет. — Наверное, послышалось.

Фен вздохнул:

— Ну что, домой?

— Пожалуй.

— Не представляю, как поступить с Винни-Пухом. Похоже, он не может идти и, насколько я понимаю…

— Слушайте!

На сей раз услышали оба. Где-то неподалеку звучал голос, тихий и слабый: он звал на помощь.

— О господи, — выдохнул Фен. — Вы были правы. Откуда он доносится?

Элспет выхватила у него фонарь и бросилась в чащу.

— Скорее! — крикнула она.

Фен поспешил за ней. Винни-Пух, видимо, решив, что его хотят бросить умирать от голода, вскочил и потрусил следом, разразившись истошным лаем. Минуту или две они бежали, цепляясь одеждой за колючки и спотыкаясь о корни и траву. По пути профессор шлепнулся в лужу, вымазался с ног до головы в грязи и помчался дальше, подгоняемый обезумевшим от погони псом. С соседней ветки вспорхнула вспугнутая сова. Захлопав крыльями, она с криком исчезла в темноте.

Вскоре они выбежали на небольшую поляну, где еще держался сумеречный свет. Посреди нее в траве призрачно белела россыпь маргариток. Они остановились, не зная, что делать дальше.

Не сомневался только Винни-Пух. Он проследовал прямо к зарослям папоротника и обнюхал их. Потом улегся на землю и уставился на них.

Фен и Элспет приблизились. В листьях папоротника лежала девушка примерно того же возраста, что Элспет. Ее золотистые волосы свалялись, веки распухли и покраснели от слез, на горле темнели багровые отеки, а одна нога неестественно вывернулась набок.

Но, слава богу, Брэнда Бойс была жива.

Элспет опустилась рядом на колени.

— Брэнда! — крикнула она. — Это я, Элспет!

Лицо Брэнды было очень бледным, по щекам струились слезы изнеможения и радости.

— Отвезите меня домой, — прошептала она. — Прошу вас, отвезите меня домой.

Элспет сглотнула комок в горле; у нее пересохли губы.

— Брэнда, тебе плохо?

Фен тронул ее за плечо, и она отодвинулась в сторону. Он держал в руках фляжку с виски.

— Выпейте, — попросил он. — Вам станет легче.

— Пожалуйста, я хочу только…

— Пейте, пейте! — мягко, но настойчиво перебил Фен. — Вам это необходимо. Элспет, держите фонарик ровно. Господи, да не светите ей в глаза.

Он поднял голову Брэнды, положив на сгиб своего локтя, и поднес фляжку к ее губам. Девушка сделала глоток. Очевидно, алкоголь придал ей сил: она шевельнулась и попыталась улыбнуться сквозь слезы.

— От виски меня всегда тошнит, — пробормотала она. — Жаль, у вас нет джина с лаймом.

— Характера вам не занимать, — с одобрением заметил Фен.

Он повернулся к Элспет, которая после всех переживаний разразилась беззвучными рыданиями.

— Прекратите истерику, — строго сказал он, — и займитесь чем-нибудь полезным. Нужно как можно скорее добраться до телефона. — Элспет вытерла глаза и кивнула. — Возьмите «Лили Кристин», если справитесь с управлением. Позвоните в полицию и сообщите суперинтенданту, что случилось. Если его нет в участке, попросите немедленно с ним связаться. Скажите, что нам срочно нужны «Скорая» и доктор. Потом подождите у дороги и приведите их сюда.

— Оставить вам фонарик?

— Нет. Без него вы не найдете путь назад. Подождите минутку. Снимите плащ, пожалуйста.

Элспет повиновалась, и Фен накинул плащ на Брэнду.

— Вот так лучше. Ради бога, Элспет, перестаньте хныкать и бегите за помощью.

— Но она…

— С ней все в порядке. — Профессор приложил ладонь ко лбу Брэнды. — Даже лихорадки нет. Она в полной безопасности и уже через неделю будет здорова. А вот лежать на мокром папоротнике ни к чему. Поспешите, пожалуйста.

Элспет вскочила.

— Хорошо, — кивнула она. — Я пойду. Пока, Брэнда. Я скоро вернусь.

Она побежала в лес, а Фен повернулся к Брэнде, снял с себя пиджак и, свернув его в подушку, подложил ей под голову. До чего же она все-таки хороша, подумал он, — более хрупкой и утонченной красотой, чем ее подруга, но и более жесткой, угловатой; впрочем, через пару лет это пройдет, а пока он мог только мысленно аплодировать вкусу Дж. Х. Уильямса. Разумеется, то, что Брэнда выжила, было чудом, но удушение не всегда проходит удачно, и эти следы на ее шее…

Дождь на открытом месте полил сильнее, и тонкая рубашка профессора промокла насквозь. Он зябко поежился.

— Вы простудитесь, — прошептала Брэнда.

— Ни в коем случае, — весело ответил Фен. — А вот вы провели здесь всю ночь и наверняка замерзли.

— Да, и проголодалась. Горло теперь лучше, и порезы почти затянулись, но нога… болит ужасно. Похоже, я ее сломала.

— Можно взглянуть?

— Да.

Фен осторожно ощупал ногу.

— Перелома нет, — сообщил он. — Вы просто вывихнули колено — это не страшно, но очень больно. — Он ободряюще улыбнулся, хотя в темноте это было бесполезно: они едва видели друг друга. — Хотите, я вам вправлю его?

Помолчав немного, Брэнда спросила:

— Будет больно?

— Вероятно, — честно ответил Фен.

— Ладно, — пробормотала она. — Все равно придется это сделать, так зачем тянуть? Давайте.

Брэнда закрыла глаза и прикусила губу, крепко вцепившись в его руку. Когда он взялся за колено, она дернулась и ахнула. Ее мышцы напряглись, она с трудом подавила крик. Раздался громкий щелчок, и по телу разлилось блаженное чувство облегчения. Брэнда открыла глаза.