Незнакомец из-за моря (ЛП) - Грэм Уинстон - Страница 11

Так гласили достоверные сведения. Слухи же говорили, что муж с женой не ладили, что она пылала безумной страстью к охоте, а он запирал её в комнате два дня в неделю, чтобы помешать слишком часто выезжать со сворой гончих. Ходили и другие неприятные сплетни, но надо признать, больше о сэре Тоби.

Всего этого более чем достаточно, чтобы оттолкнуть человека, подобного Джорджу. Меньше всего ему хотелось бурной семейной жизни, а если в какой-то момент он сочтет повторный брак приемлемым или, по крайней мере, допустимым, — за этот шанс ухватятся не меньше двадцати хорошеньких кротких девушек. Но эта темноволосая аристократичная вдова с её историей, пожалуй, даже зловещей...

Кроме того, сказал себе Джордж, чтобы окончательно закрыть этот вопрос, ему никогда не добиться ни разрешения герцога на подобный брак, ни даже его одобрения. Может, в Корнуолле имя Уорлеггана и повергает всех в дрожь, но в тех кругах, где привыкла вращаться леди Харриет, оно ничего не значит. Её отец как-никак был лордом-камергером королевского двора. Она принадлежала к самому блестящему обществу. Чересчур блестящему.

Но в этом для него заключалась только половина искушения.

Другой половиной стала сама Харриет, и здесь Джорджу нелегко было разобраться в собственных чувствах. Пару раз он просыпался ночью, проклиная свою встречу с Клоуэнс Полдарк.

Инстинкт подсказывал, что ему следует с первого взгляда возненавидеть эту девушку и, конечно, он именно это и показал, вполне открыто. Он вёл себя с ней ужасно грубо, а она не обращала на это внимания. Он увидел дочь двух самых ненавистных ему людей на свете и, ослеплённый, выплеснул на неё всю свою злость. Но в то же время, на более глубоком, подсознательном уровне, находил её очень привлекательной, сексуальной, восхитительной. Джордж понял это не сразу, а когда его стал преследовать образ девушки в белом платье, стоящей в полутёмном зале с букетом краденых наперстянок, и прямой взгляд ее серых глаз — невинный, заинтересованный и без обиды.

Разумеется, в самых безумных мечтах — если таковые случались — он не представлял её своей, между ними даже в мыслях не могло быть ничего, кроме старой семейной вражды. Однако свежесть юности, невинность и привлекательность этой девушки что-то пробудили в нем, и с того дня Джордж постепенно начал мыслить иначе. Ему больше не хотелось годами вести жизнь аскета. Есть кое-что более важное, чем изучение балансовых ведомостей и укрепление влияния в коммерции или политике. Существует женщина... женщины, он стал замечать женщин повсюду и вспоминать связанные с их непостоянством беспокойство и ревность, завоевания, поражения и победы — ощущение полноты жизни. К нему стали возвращаться воспоминания о жизни с Элизабет, больше не отравленные гневом и болью утраты. Незаметно для самого себя он стал тяготиться одиночеством, и встреча с Харриет Картер произошла в подходящее время.

Однако, как и подобает осторожному человеку, ещё некоторое время Джордж ничего не предпринимал. Он не знал, как следует поступить, если он всё же решит действовать. Вдова не жила затворницей, она была сама себе хозяйка, но всё же вряд ли согласилась бы на какой-либо союз без полного одобрения своего семейства, чего в ближайшее время ожидать не приходилось.

И всё же, всё же... Жениться на сестре герцога! Даже в домах знати не презирают деньги. Если она и в самом деле так бедна, как говорят слухи, герцог будет рад сбыть её с рук. Тут всё зависит от правильного подхода. Как бы то ни было, Джордж не хотел разыгрывать свои карты слишком рано. Как можно судить по единственной встрече? Но как ухитриться устроить другие, не выказав своего интереса слишком явно? В конце концов Джордж поделился своей проблемой со старым другом, сэром Кристофером Хокинсом.

Сэр Кристофер рассмеялся.

— Небом клянусь, нет ничего проще, дорогой друг. Сейчас она вместе с тёткой гостит у Годольфинов. Я напрошусь к ним в гости, и вы сможете пообедать и поужинать с нами.

Так они встретились во второй раз, и хотя компания была многочисленной, им удалось поговорить, и леди Харриет быстро разгадала намерения Джорджа. Это несколько изменило её отношение. Искристые тёмные глаза смотрели немного отстранённо, мысли как будто где-то блуждали, она словно забывала о его присутствии. Она говорила с ним вежливо, но с лёгкой иронией, и это заставляло Джорджа чувствовать себя неловко. Однако леди Харриет не относилась к нему холодно, как наверняка произошло бы в том случае, если она сразу же сочла его сватовство неприемлемым.

Её тётушка, бледная и тощая женщина, выглядевшая так, будто к ней присосались пиявки, также поняла его намерения и сочла это неприятным. Семья Осборнов владела в Корнуолле значительной собственностью и, должно быть, мисс Дарси слишком хорошо знала Уорлеггана и его историю.

Так что вторая встреча завершилась не особенно удачно, хотя и не обернулась полным поражением. Даже намёк на сопротивление всегда придавал Джорджу сил, и не важно, стремился он к обладанию женщиной или оловянной шахтой.

В сентябре Джорджу пришлось отправиться по делам в Манчестер и пробыть там около месяца. Прежде он только раз бывал севернее Бата — в 1808 году, когда посещал Ливерпуль и некоторые фабричные города. Это новые, выросшие как грибы города в Ланкашире запомнились ему дымящимися трубами, бурлящими пыльными улицами, толпами бледных, но жизнерадостных рабочих, бредущих по грязной брусчатке на заводы и фабрики. Здесь наживали состояния по-другому. Повсюду возникали новые заводы — от двадцати рабочих в одном месте до тысячи в другом.

Энергия таких городов, как Манчестер, привлекала самых предприимчивых представителей рабочего класса, приезжающих из маленьких городов и деревень в надежде с помощью упорного труда, сообразительности и бережливости самим стать предпринимателями, что удавалось немногим, но вдохновляло остальных, и за несколько лет счастливчики поднимались «из грязи в князи». Но у этой воодушевляющей картины имелась и другая сторона, которую Джордж не замечал, да она его и не интересовала. Большинство фабричных рабочих жили и работали в ужасных условиях, что являлось естественным следствием индустрии и прогресса. Люди, работающие на ткацких станках, становились частью огромного механизма — вместе с бобинами, катушками и летающими нитями, основой хлопковой мануфактуры, создающей небывалые прежде капиталы.

Он, конечно, знал, что половина рабочих моложе восемнадцати, что родители-ирландцы продают своих детей на фабрики и так же поступают с детьми бедняков работные дома Англии, что множество детей десяти лет и младше вынуждены трудиться по шестнадцать часов в день. Некоторые его наиболее сентиментальные коллеги из партии вигов, как, например, Уитбред, Шеридан или Бруэм, произносили в парламенте речи на эту тему, создавая вокруг неё большой ажиотаж, так что он вряд ли мог оставаться в неведении относительно этой статистики. Но сожалея теоретически, на практике Джордж принимал сложившуюся ситуацию как естественное следствие развития промышленности.

Хотя во второй приезд он увидел больше, не мог не увидеть, поскольку бедственное положение, о котором говорили его коллеги, стало тяжелее и привело к протестам и беспорядкам в новых городах. Теперь в беде оказались не только рабочие, но и фабриканты — им пришлось столкнуться с перепроизводством и закрытием европейских рынков по новому указу Наполеона. Даже контрабандный ввоз мануфактуры через Гельголанд и средиземноморские порты почти прекратился. Многие фабричные трубы больше не дымили, улицы заполонили нищие и малолетние проститутки, к городам подступал невиданный прежде голод.

Джордж остановился у Джона Отрема, представляющего в парламенте один из округов Уилтшира, но живущего на севере. По его мнению, только мир с Францией мог спасти мануфактурное производство от катастрофы. Но до этого, похоже, было далеко, как никогда. Унылая кучка твердолобых тори, управляющая страной при поддержке не только короля, но и настроений большей части народа, не желала снова вести переговоры с великим корсиканцем. Тори упорно придерживались заблуждения, что если они, как боевой старый бульдог, вцепившийся зубами в противника, продержатся достаточно долго, то как-нибудь сумеют победить или соперник сам потерпит фиаско, или умрёт, или колесо фортуны повернётся и произойдёт что-нибудь, что спасёт их из неприятной ситуации, в которой они очутились. А тем временем четверть промышленной Англии умирала от голода.