Ужин у госпожи Шварцхаар (СИ) - Комаров Виталий - Страница 19

— Граф, похоже, сошёл с ума. Он то плакал, то смеялся и всё время говорил, что любил её, а она его предала. И снова плакал… Я тащил его ступенька за ступенькой. Не мог бросить. Огонь был повсюду. Когда мы поднялись наверх, особняк уже горел. Крыша, балки, шторы, стены. Пылало всё. Как мы выбрались — не помню.

Вильхе огляделся. И медленно пошёл к тому месту, где была гостиная.

— Я помню лишь, что тащил его мимо накрытого стола. Да… и здесь мы тоже были, — он остановился в комнате, которую Марта отвела под картинную галерею. Стены в ней выгорели почти полностью, и многие драгоценные холсты исчезли без следа. Серое небо хмурилось сквозь прогоревший потолок, и первые капли дождя уже срывались сквозь прорехи в крыше. Но каменная, несущая стена, осталась практически нетронутой, и некоторые картины так и продолжали висеть на ней. Обгорелые, закопчённые, многие из них были похожи на обычные тряпки, вынутые из угольного погреба. Все, кроме одной.

— Нисхождение, — герцог фон Клюге задумчиво посмотрел на совершенно чистый, словно вымытый холст, — оригинал, если верить моим источникам. Иоган Шлехер, 544 год. Третья волна, которая смела с лица земли старый, погрязший в скверне Канзорат и… Что с тобой, Шнидке?

Вильхе уставился на картину так, как будто первый раз её видел. Величественный храм с высокими стенами, шпилями, теряющимися в бушующих над ним облаках и блестящий многочисленными витражами, словно осколок скалы, застыл в море бушующего мрака. Крохотные фигурки людей в ужасе отступали вверх по ступеням к величественным, изукрашенным золотым орнаментом воротам. Кто-то, упав на колени, молитвенно вздымал руки к небу, кто-то бежал, сломив голову и расталкивая всех, кто встречался у него на пути. Лишь некоторые продолжали сопротивляться, посылая навстречу мраку тонкие кривые молний и языки пламени.

— Я видел его, — медленно проговорил Вильхе, — храм. Храм Гетара. Она… не знаю как, но он был там внизу.

— Что? Но он же был полностью разрушен во времена Кары? — фон Клюге с недоверием поглядел на Вильхе, — Ты уверен?

— Не знаю, ваша светлость — слуга фон Берге неуверенно посмотрел на картину, — я словно вижу его перед собой. Старый, потрёпанный, без стёкол. Огромный и… мёртвый. Мертвее любого камня, как бы глупо это не звучало.

— Хорошо, допустим, что он был там. Но зачем?

— Не знаю, ваша светлость.

— Вспоминай, Шнидке! Это может быть очень важным. Если она пыталась протащить сюда что-то оттуда, то… Что ты делаешь?

Вильхе быстро нагнулся и что-то быстро поднял. Встряхнул. Поднёс к глазам и несколько мгновений рассматривал.

— Твааарь! — медленно, с ненавистью произнёс он, протягивая герцогу свою находку. Обычный батистовый платочек, испачканный в копоти и крови.

— Что это? — фон Клюге с недоумением взял протянутую тряпицу и принялся её рассматривать.

— Её платок. Марта не выпускала его из рук весь ужин. Постоянно мяла, крутила. Играла в робкую и покорную фрау. Ну ту, что кухня, дети и ни слова при муже. А потом, когда она пригласила всех в подвал, просто швырнула его на стол. Я это точно помню.

— Ну и что? — Иахим всё ещё не мог понять, что же так разозлило слугу его покойного кузена.

— Она жива, ваша светлость! Жива. Не знаю, как ей это удалось, но…

— Жива? Нет, Вильхе, Марта погибла.

— Ваша светлость! Послушайте! Она как-то выбралась, и…

— Ты попал под её терналию, Вильхе!

— Что?!

— Послушай. Когда загорелось здание, то тут уже было не протолкнуться от словесников Орднуга и моих агентов. Мы следили за вами, Вильхе, и прибыли прямо к ужину. Зашли в особняк, как только увидели солдат и серых[1], которые стали оцеплять всё вокруг. Мы перевернули всё вверх дном, пытаясь найти вас, но тщетно. А потом появились они, и, не слушая наших возражений, кинулись прямиком к подвалу. Видимо почуяли, что там происходит. Но как только они подошли к нему, здание ощутимо тряхнуло. При первом обыске мы не смогли открыть эту дверь, но словесникам она поддалась. А там, внизу, уже всё пылало. Как в кузнечном горне. Огонь сразу перебросился на стены и особняк загорелся. Мы пытались его потушить, но всё было бесполезно. Серые ушли первыми, а потом и я приказал свои людям покинуть здание. И тут появился ты. Худой, как скелет, в горящей одежде, без волос, с обожжёнными руками и лицом. Ты тащил графа, завёрнутого в окровавленное тряпьё, и кричал, что сейчас вернёшься к Виктору и вытащишь его.

— Я не помню этого, ваша светлость, — покачал головой Вильхе, — но платок…

— Я повторю ещё раз. Мы перевернули здесь всё вверх дном. Платок мог случайно оказаться здесь. Кто-нибудь из моих людей мог машинально прихватить его и бросить у этой картины или… Да мало ли что! Ты был здесь, когда рухнула крыша в гостиной. Как платок смог бы попасть сюда после?

— Не знаю, ваша светлость, — голос у Вильхе был тихим, потухшим. Он невидяще смотрел на тряпицу в руках фон Клюге, словно пытаясь что-то вспомнить, как вдруг его лицо прояснилось.

— Марта швырнула его рядом с бокалом вина, — задумчиво произнёс Вильхе, — Красное. Канзор Вильгельм. Я наливал его в самом начале ужина, но она так и не притронулась к нему. Возможно, да вполне возможно…

— Мы вытащили тебя из пожара, — продолжил герцог, — и, спрятав от Орднунга, повезли сразу в Халфтерплатц. В возникшей суматохе это было несложно, но потребовало определённых усилий. Уже в карете, а я ехал с тобой, мы заметили, что твои раны стали затягиваться. Обгорелая кожа отлуплялась, а на её месте появлялась новая, отрастали волосы. А потом заявились серые и объявили, что ты находишься под терналией покойного двумага Шварцхаар. Как они тебе пронюхали я ещё разберусь, не до того было. Оцепление вокруг особняка не снималось за всё время бунта. Никто не выходил оттуда. Она мертва, Шнидке.

Вильхе огляделся. Капли дождя уныло застучали по крыше. Сквозь прогоревшие прорехи вода полилась внутрь, превращая в грязь пепел сгоревшего богатства известного на весь просвещённый и благословенный Чистотой Канзор алхимика госпожи Марты Шварцхаар.

В дверном проёме показался Ганс, тащивший за собой свой измазанный в грязи плащ, завязанный наподобие котомки. Прошмыгнув мимо слуги, он склонился к герцогу и зашептал ему что-то на ухо. Вильхе быстро отвернулся, едва сдерживая тошноту. Из плаща явно выпирала ступня в обгорелом сапоге.

Выслушав Ганса, Иахим кивком отпустил его, и тот поспешил к выходу.

— Вот и всё, Шнидке, — герцог не глядя на Вильхе и не обращая внимания на дождь, подошёл к уцелевшему полотну, — Орднунг только что обнулил всё то, что оставалось после Марты. Мятеж подавлен. Планы Виктора не увенчались успехом.

— Вы так считаете? — Вильхе коротко усмехнувшись, посмотрел на герцога, — мой хозяин решил поднять не только Солстар. Скоро запылает весь Канзор.

— Я знаю, — герцог повернулся к нему и вернул усмешку Вильхе, — кузен был весьма предприимчивым человеком. Но мне удалось потушить то, что он неосмотрительно разжёг. К сожалению Виктор своей смертью отнял у меня три дня. Три дня, Шнидке, я был вынужден провести в провинции, давя разгорающийся мятеж, в то время, как недомаги разрушали нашу столицу.

— Он не хотел этого, ваша светлость. Виктор планировал мирный переворот. Снижение мажества, уменьшение гонений на скверну, смешение науки и магии, легализации…

— Забудь. Виктор погиб на званом ужине из-за пожара, возникшего по вине нерасторопного повара, — фон Клюге многозначительно посмотрел на Вильхе.

— Да, ваша светлость. Что будет с его семьёй?

— Ничего. Никто не знает о роли Виктора в этой авантюре. Он был весьма умён, и действовал только через верных ему людей. А они, в большинстве своём, погибли. Сгорели в пламени мятежа. Семьи Берге и Клюге были и остаются верными слугами Канзора и его священной миссии по установлению главенства Чистоты в мире.

— Да, ваша светлость. С вашего позволения я донесу эту мысль до молодого господина, — Вильхе поклонился Иахиму фон Клюге. Капли дождя застучал по его согнутой спине.