Эльминстер в ярости (ЛП) - Гринвуд Эд - Страница 72

Эл хлестнул их сетью молний, которая должна была поглощать магию, и смотрел, как созерцатели стреляют своими лучами, которые лишь укрепляли обжигающие их грохочущие разряды. Один упал с небес, второй взорвался, как сырое яйцо, а последние двое сгорели в движении, кружась и издавая жуткие вопли от непрекращающейся боли.

Эл поприветствовал их заклинанием многочисленных огненных шаров, взрывами пламени, которое он постарался нацелить прямо в их клыкастые пасти. Глаз его не подвёл, и в небе разлетелись пылающие ошмётки.

У ворот и за фонтаном в дальнем краю сада появились люди в мантиях — боевые маги с жезлами в руках, нацеленными на Эльминстера.

Он не обращался на них внимания, потянувшись вперёд своим разумом, пытаясь достичь Мэншуна. Который должен был находиться поблизости, наверняка затаился где-то совсем рядом, там, откуда взлетели эти созерцатели.

У Эла был серебряный огонь, но нигде не было Плетения, которое он мог бы призвать или обернуть вокруг себя, или оседлать его, мгновенно переместившись в другое место. Был лишь он сам и подготовленные им заклинания, которых становилось всё меньше — против врага, который очевидно был полностью готов к битве.

— Сэр! - позвал строгий голос из сада позади него. - Сдавайтесь! Довольно! Эта незаконная магическая дуэль…

Остальное Эльминстер проигнорировал. Если эти боевые маги были настолько глупы, если они не видели угрозы своему городу и своему королевству — или уже были завербованы Мэншуном — Сюзейл мог быть обречён. Он нуждался в их помощи, а не в попытках арестовать или противостоять ему. Появился ещё один созерцатель, намного меньше предыдущих, и он тащил за собой что-то, похожее на крошечное облако…

Первый залп из жезлов ударил в заклинание волшебной мантии, которое прочитал на себя Эл, и превратил её в мерцающую, рычащую ярость.

Он телепортировал себя к фонтану, резким ударом по затылку свалил одного из боевых магов, выхватил жезл из ослабевшей руки глупца и выпил его силу, чтобы приободриться и восстановить свою гаснущую волшебную мантию.

Вокруг повсюду маги Короны кричали, швыряли заклятья, стреляли из жезлов и…

Он был уже в другом месте, на сей раз — у ворот, нанося удар другому боевому магу и выхватывая другой жезл.

Тот взорвался у Эла в руке, вспышка его практически ослепила и оглушила, но волшебная мантия выпила её и уберегла руку. Затем его зацепило залпом из двадцати жезлов, тридцати…

В обжигающей агонии он переместился туда, где стоял с самого начала, и зашатался. Его мантия исчезла, и заклинание вероятности одно за другим поглощало подготовленные заклинания в его мозгу, чтобы встретить и отразить то, что бросали в него боевые маги. Некоторые из них продемонстрировали боевую смекалку, выстрелив из жезлов на опережение, ещё до того, как он снова возник на новом месте, предсказав место, где…

Созерцатель, абсолютно не пострадавший, на которого боевые маги не обратили внимания в своей спешке сокрушить одинокого мужчину, был уже рядом, и начал опускаться, оказавшись у стен Делькаслов.

И там, где был Эл, под напором этих юных глупцов магия начала сдаваться.

— Ганрахаст, - прорычал он, - ты разве перестал обучать своих волшебников? Неужели они не видят? И не думают?

С неба посыпались вниз сверкающие заклятия, огненные шары, швырнувшие в воздух обожжённых и покалеченных боевых магов, и разряды молний, скачущие через весь сад и пронзавшие волшебников одного за другим.

Они сыпались из воздуха позади одинокого созерцателя… Бэйнова кровь, Мэншун создал крошечного созерцателя, который мог испускать заклинания! Целую стаю!

Один из них обрушил вниз заклинание, затем второй…

Что ж, по крайней мере некоторые из боевых магов наконец-то одумались, посмотрели вверх и увидели, откуда льётся на них погибель. Они принялись стрелять из жезлов в небо, читать нацеленные на созерцателя заклинания в ускоряющемся инферно над головой Эла, разрывающем небо, как гром во время бури.

Созерцатель взорвался.

Дикие молнии обрушились вниз, пылающие шары созерцателей разбросало во все стороны, как угли из извергающегося вулкана, сад содрогнулся, когда деревья в нём вспыхнули одним огромным костром, и… неожиданно воцарилась тишина.

Небо опустело, повсюду в саду горел огонь, обугленные стволы деревьев разбрасывали искры, и… везде лежали тела.

Появились новые боевые маги, осторожно сжимая кольцо вокруг одного человека.

Который упал на колени. В его усталом мозгу осталось всего два заклинания, его тело вопило от тихой боли. Его кожа потрескалась, как пергамент, и осыпалась, когда он попытался встать, обгоревшее мясо под ней воняло, как подгоревшая свинина.

Значит, вот так всё должно было кончиться после всех этих сотен лет. Его разорвёт на части магия юных глупцов, выбравших не ту цель.

Почему-то это казалось подходящим.

— Мистра, - прошептал он. - Алассра. Я любил вас обеих.

Они приближались для убийства, осторожные и сосредоточенные, нацелив жезлы и выбросив вперёд кулаки с мерцающими на пальцах пробуждёнными кольцами.

— Пли, - скомандовал кто-то, и начался залп.

— Идиоты, - процедил Эл, и его поглотила тьма.

Боевые маги стреляли очень осторожно, целясь в рот и руки человека на коленях, пытаясь убедиться, что в них не полетит ответный вихрь заклинаний.

— Ближе не подходите, - предупредил один из них своих товарищей. - Мало ли что случится. Расстреливайте его отсюда.

Они заклинание за заклинанием хлестали умирающего. Магия рычала и бесилась, но неожиданно как будто перестала касаться их цели. Вместо этого она поднималась вокруг него яркой, восходящей спиралью, которая лизала небо огромным языком пламени. Синего пламени.

Пламени, которое внезапно обрушилось вниз яростью бушующего огня, языками ослепительно-яркого серебра и такой же яркой синевы, которая превратилась… в высокую и гневную женщину, озарённую беснующимся синим и серебряным огнём.

— Глупцы! Неблагодарные псы! - взвыла она, и её серебряные волосы неожиданно ударили во все стороны. - Получайте обратно свою магию!

Из неё во все стороны сада хлынули смертоносные заклятья, с раскалывающей, распластывающей силой отбрасывая боевых магов к стенам, к особняку и к его воротам. Когда на ногах никого не осталось, женщина развернулась кругом, упала на колени и обняла своего Эльминстера.

— Любовь моя, - выдохнула она в промежутке между поцелуями, - возьми меня снова, сейчас — и навечно!

Когда их губы встретились, от мужчины в её руках оставалось уже не так много — обгоревшая и почернелая голова, которую она держала, и искромсанный кусок плеч и туловища под ними.

В него потёк серебряный огонь, хлынул в него, пока слёзы Алассры Среброрукой пролились дождём, её тело почернело, и она истратила всё, что у неё было, чтобы исцелить, восстановить и поделиться с ним. Её собственное тело начало плавиться, её ноги стали его ногами, её руки растворились, когда у него выросли новые…

Прощай, любимый. Последние слова её мысленной речи прозвучали в голове у каждого человека на несколько кварталов вокруг, заставив беспомощных сюзейльцев разрыдаться, размягчив их своей нежностью. Они плакали, но не знали, почему.

Последними исчезли её длинные пальцы, со вздохом испарившиеся с его подбородка, редкие серебряные волоски унёс ветер.

Симбул не стало. Навсегда.

Остался восстановленный, целый мужчина, оглушённый и трясущийся. Он поднялся на ноги. Он был высоким, с ястребиным носом, и его глаза были голубыми, но светились серебром — и пылали яростью.

Он был жив и цел, потому что его любовь принесла себя в жертву, чтобы спасти своего Эльминстера, отдав ему всю свою жизненную силу. Он снова чувствовал себя молодым и сильным. Искусство внутри него плясало, а вокруг кипело больше серебряного огня, чем он мог удерживать в течении длительного времени.

Ах, так вот что свело с ума его Алассру: обжигающий, бурлящий серебряный огонь внутри. Как же это было больно; огонь обжигал его, пытался вырваться наружу. Что ж, Эльминстер выпустит его, и скоро!