Оружейник (СИ) - Пекальчук Владимир Мирославович - Страница 41

— Пока да, продолжай.

Данила обвел слушателей взглядом и увидел на лицах неподдельный интерес. Видимо, доступно объясняет.

— Теперь я расскажу кое-что про сон. Когда ты спишь, твой мозг парализует твое тело. Например, для того, чтобы, если тебе приснится гонящийся за тобой волк, ты не упал с кровати, пытаясь убежать. И то, что ты видишь во сне, мозг посылает тебе в зрительный центр. Твои глаза закрыты, но ты видишь во сне что угодно, что твой спящий мозг тебе пошлет.

Так вот, очень редко случается такое чудо, как сон наяву. Весь мозг спит, а лобные доли — нет. Самое плохое — это всегда случается при кошмарах. Смотри, ты просыпаешься. Открываешь глаза. Твои лобные доли проснулись — значит, ты проснулся. Но весь остальной мозг, все тело — еще спит. И в этот момент мозг посылает в зрительный центр образ демона из твоих кошмаров. Из глаз в зрительный центр приходит образ комнаты. Из мозга туда же — образ демона. И вот перед твоими глазами появляется несуществующий демон. Но ты не можешь отличить настоящее от сна, потому что не имеет значения, откуда образ попал в зрительный центр, тебе кажется, что ты видишь демона глазами, хотя на самом деле твои глаза видят лишь пустую комнату.

— Так это несуществующий демон душил меня? Чушь.

— Я же сказал, что все объясню. Именно когда ты упомянул о параличе и удушении, все стало на свои места. Когда ты спишь, твое дыхание становится медленным и слабым. Когда просыпаешься — начинаешь дышать сильнее. Но дело в том, что твое тело еще спит, оно дышит медленно, тебе не хватает воздуха. Ты пытаешься вдохнуть — но не можешь, ведь твое тело во власти спящего мозга. Кроме того, когда ты лежишь, твоя голова на подушке. Ты открываешь глаза, они устремлены не прямо вверх, а под углом. Демон перед твоим взором — и тебе кажется, что он сидит у тебя на груди. Ты вздохнуть не можешь, задыхаешься — и кажется, что он душит тебя. По этой же причине трудно пошевелиться: тело все еще спит, ты над ним почти не властен.

И тут шум, вбегает охранник. Тело от шума просыпается, мозг перестает видеть сны — и демон исчез, испарился. Ты сразу же вернул себе контроль над телом — паралич пропал, вдохнул полной грудью — и сразу показалось, что с груди сняли самый настоящий вес. Врэй видел демона?

— Хм… нет. Он вбежал секундой позже, демон исчез еще при стуке сапог по полу…

— Вот-вот. Пойми, король, я хорошо знаю, что происходящее казалось тебе настоящим. В моем мире люди тоже верили в демонов из-за этого странного чуда. И многие сотни лет ушли у мудрейших из нас, чтобы постичь тайны мироздания, тайны человеческого тела — и найти отгадку. Так что можешь отныне спать спокойно: сон наяву происходит настолько редко, что очень немногие люди испытывают такое, и вероятность того, что за всю твою оставшуюся жизнь это еще раз случится — очень невелика.

— Так ты еще и в устройстве тела и мозга знаток? — спросил Йонгас.

— Нет. Просто мудрецы наши, разгадав интересную тайну, сразу пишут об этом книжку, делятся интересными открытиями, не вдаваясь в сложные подробности, ну, чтобы простому люду понятно было.

— Надо будет издать указ, чтобы наши ученые тоже писали манускрипты о своих открытиях, — проворчал король.

— Ну, раз мы с демоном разобрались — перейдем к более важным делам. Во-первых, необходимо наладить в срочном порядке небольшой сборочный цех, и для этого мне нужны самые дисциплинированные и умные работники. Во-вторых, к завтрашнему утру мне нужны пятьдесят самых умных рыцарей: я научу их пользоваться тем, что сегодня мы начнем производить. Для сборочного цеха нужно помещение на отшибе.

— Прямо сегодня? Замечательно.

Король отдал в распоряжение Данилы Йонгаса и своего придворного зодчего. Не совсем та специальность, но ладно. Человек, строящий дворцы — как минимум не дурак.

В зале совещаний уже ждал человек от литейщиков, не тот, кому инженер давал задание на чугунные шары.

— Значит, план у нас такой. Оборудуем цех, литейщики привезут туда корпуса… ну, шары чугунные. Далее, мне понадобятся восемь умных рабочих из тех, которые сейчас порох изготовляют, и собственно порох. Не весь, пару бочек. Как только алхимики сделают огнепроводные фитили в достаточном количестве — мы сможем снарядить боевой отряд уже к вечеру, готовить гранаты — дело нехитрое. Потому завтра утром здесь уже должны быть кавалеристы, которые войдут в первый ударный отряд.

Нужное здание на отшибе — не использующаяся казарма — нашлось быстро. Данила описал архитектору, что именно туда надо завезти из инструментов, и отправил выполнять. Йонгасу дал указание съездить, как это и планировалось, с инспекцией на пороховое производство, и заодно прихватить нескольких рабочих и порох для гранат, а также проверить темпы производства щитов. Литейщик же получил указание привезти отлитые корпуса к месту сборки и продолжать отливать новые.

Как раз к концу совещания и министр алхимии подоспел. Данила показал ему водостойкий шнур, вручил рецепт и велел изготовлять точно такой же силами хотя бы четырех алхимиков, включая и самого изобретателя оного. Для контроля соответствия отдал почти весь готовый шнур, оставив немного и себе.

Затем Разумовский обнаружил, что заняться ему особо нечем. Дальнейшая разработка аркебузы упирается в испытания, пока не будет результатов — непонятно, что проектировать-то. Он позвал слуг и потребовал подавать обед: денек грозит быть слегка напряженным.

В этот раз перед ним на столе оказались клецки в масле, три разных овощных салата и густой, пряный суп. К этому шли обжаренные хлебцы с сыром, легкое вино и что-то, похожее на шербет. Старший из слуг с поклоном извинился, что нет мяса: высочайшим указом велено мясные блюда готовить только вечером.

— Хм… пост, что ли? — не сразу понял Данила.

— Нет, ваша светлость. Грядет осада. Мясо, как я слышал, засаливается в огромных количествах, почти все поголовье мясного скота забито, остались лишь коровы, овцы да козы. И птица.

Данила наколол на вилку клецку и отправил в рот. Весьма неплохо, он-то и дома мясо не трижды в день кушал. А затягивание поясов — на войне дело обычное.

Через час появился Йонгас.

— Только что с пороховой фабрики, — сказал он, — порох и рабочие уже на месте. Когда будем делать эти, гранаты?

— Как только алхимики обеспечат нас фитилями. Но я немного пробного образца припас, так что показать, что и как делать, я могу прямо сейчас. Поехали к казарме, и надо прихватить с собой взвод солдат: цех, само собой, надо охранять.

Они загрузились в карету — Данила, Йонгас, Роктис и полуорк-гвардеец, не Гаскулл, а другой — и поехали. По пути Разумовский прояснил для себя любопытный момент, заинтересовавший его еще с прошлого дня, а именно — обилие рыцарей во вроде бы небольшой стране. Если в средневековых войнах обычно потери собственно рыцарей исчислялись десятками на фоне тысяч погибших, то Арлансия, потеряв немало дворян в кровопролитной битве, все еще могла наскрести три сотни. Три сотни дворян. Это ж на сколько феодов страна разбита?!

Он поделился своим недоумением в Йонгасом.

— А это благодаря реформе, проведенной еще прадедом нынешнего короля Дарданом Третьим, — пояснил эльф. — Теперь феодами управляют наместники из не-благородных, но которые умеют это делать. К каждому феоду прикреплено некоторое число благородных рыцарей, которых этот феод содержит и вооружает, и подразделение регулярной армии.

— Хм. Интересно, а как тогда с титулами? В моем мире титул барона или, скажем, графа говорил о том, что его носитель — владелец определенного баронства или графства.

— Титулы остались, но они больше не привязаны к земельным владениям. Дардан Третий столкнулся с ситуацией, когда разленившаяся знать не хотела идти на войну, рассвирепел и повыгонял всех отказников, лишив их всех привилегий и титулов. С тех пор его слова вошли в поговорку: «благороден лишь тот, кто рожден для благих дел». Когда потомки прославленных родов оказались ожиревшими лентяями… в общем, король Дардан взял да отменил наследование благородности, потребовав доказывать ее на поле брани. Так что теперь рыцарем вполне может стать простолюдин, уже доказавший отвагу и сноровку. А титулы, начиная с баронского, теперь даруются за доблесть, верность и отвагу. Потомки титулованного дворянина могут сохранить за собой титул, только продолжив службу короне и доказав, что достойны, в бою. Дворяне с тех пор получают от короля не земли во владение, а щедрое жалование, и им запрещено заниматься чем-либо, кроме ратного дела. На досуге разрешены только науки и искусства.