Стоит только расхотеть (СИ) - Андреева Ольга Юрьевна - Страница 6

— Ну что ж, поехали… друг — он произнес последнее слово с какой-то странной интонацией и снова посмотрел на нее странным долгим взглядом, на этот раз, уже не таясь.

Димка привез ее к причалу, где уже стоял речной пароход.

— Прошу Вас, мадемуазель Астахова, составить мне компанию на ночной экскурсии по Неве!

Вика смотрела на него, не зная, что сказать. Она уже давно хотела увидеть ночной Питер со стороны Невы, но никак не ожидала, что он угадает ее желание.

— Ну же, соглашайтесь. Иначе вы меня очень опечалите — рассмеялся Димка, глядя на ее лицо. — Что, думала, только ты умеешь удивлять меня странными просьбами?

Экскурсия была замечательной. От видов со стороны реки захватывало дух. Гид что-то рассказывал, но Вика не слушала. Она смотрела на ночной город, на воду, в которой отражались огни фонарей, на небо, где полыхал закат и не могла отделаться от мысли, что попала в сказку. А Черкасов смотрел на ее лицо, которое причудливая игра света и теней сделала похожим на лицо сказочной феи, на подрагивающие от ночной свежести плечи и думал, что она все-таки красива. Однако не той броской красотой, что эффектно смотриться на обложке журнала и через какое-то время приедается глазу. Нет, на Вику можно было сейчас смотреть бесконечно, и чем больше он смотрел, тем больше его к ней тянуло. Димке вдруг очень захотелось ее поцеловать, однако он сдержался: кругом люди, и не известно, как бы она на это отреагировала. Не сейчас. Вместо этого он снял с себя куртку и накинул ей на плечи.

— Ты, ведь, совсем замерзла. Надо было тебя предупредить, чтобы куртку взяла. — Вика посмотрела на него непонимающим взглядом. Она не сразу сообразила, чего от нее хотят. Дима улыбнулся ей.

— Как здесь красиво — тихо сказала Вика. — Как в сказке! Спасибо тебе, Дим.

Экскурсия, тем временем, подошла к концу. Они сошли на берег и еще какое-то время стояли, любуясь ночным городом. Потом Дима отвез Вику домой. Он вышел из машины по привычке, чтобы проводить ее до дверей. Вика благодарно ему улыбнулась и потянула за рукав куртки, намереваясь отдать ее законному владельцу. Тут Черкасова будто бес толкнул: он взял ее за руку и привлек ее к себе, крепко обняв. Она удивленно вскинула на него глаза. Димка смотрел на нее жадным взглядом:

— Вика — шепотом позвал он. Не успела она ответить, как Черкасов поцеловал ее. Вика начала было сопротивляться, но он только крепче ее обнял и, пошептав в самые губы «Не надо», продолжил поцелуй, и она перестала.

Вика потеряла счет времени. Ей казалось, что земля ушла из-под ног и она парит в воздухе. Где-то в груди бешено колотилось сердце, а в животе щекотало от восторга. Наконец, Димка слегка отстранился от нее, и Вика порадовалась, что он все еще ее обнимает, иначе она бы точно упала.

— Дима, я… — она хотела было сказать, что любит его, но Черкасов приложил палец к губам.

— Тссс… Скажи лучше — ты будешь моей девушкой? — тихо спросил он

— Да-не задумываясь выдохнула потрясенная Вика.

— Спасибо тебе! — Дима поцеловал ей руку. — И спокойной ночи, моя милая.

— Спокойной ночи, Дим — только тут Вика заметила, что Черкасов разжал объятья. Она на негнущихся ногах подошла к двери.

Очутившись у себя в комнате, Вика упала на кровать. Она долго лежала, глядя в потолок и спрашивая себя, уж не сон ли это? Но Димкина куртка, лежавшая рядом была вполне реальной и даже пахла чем-то терпким, от чего у нее кружилась голова.

Черкасов вернулся к себе за полночь. После того, как он проводил Вику, Димка еще долго катался по городу, пытаясь привести мысли в порядок. Она была неправильная, и это выбивало его из колеи. Другая бы на ее месте уже через пару дней растаяла от страстных Димкиных взглядов. А эта, напротив, начинала злиться, стоило ей только заметить, что он пытался произвести на нее впечатление. И ведь Черкасов явно видел, что еще одно маленькое усилие с его стороны — и она начнет бегать за ним, как собачка. Только вот, никак не мог понять, как это самое усилие приложить. Привычных сладких ему улыбочек она не выносила, с ней приходилось быть самим собой. Самим собой… А кому нужен озлобленный и запутавшийся парень, у которого десять лет назад страшная болезнь в одночасье отняла самое дорогое? Такой парень мог вызвать только жалость, да, максимум, желание подружиться. Жалости Димка не переносил, а дружить… Вот она и дружила, засовывая подальше свои чувства. Дружила, черт подери! А ему от нее нужно было нечто большее, чем дружба. И дело здесь было далеко не в том дурацком пари. Просто впервые после смерти матери Димка встретил человека, который был готов принимать его таким, какой он есть. Безоговорочно и полностью. Он и сам не заметил, как эта странная пухленькая девушка вошла в его мысли и начала волновать воображение похлеще любой модели. Черкасов маялся, сам не понимая от чего, когда ее не видел. А когда они встречались, его перевернутый мир становился на место. С Викой ему было спокойно и неправильно одновременно. Он никак не мог понять, чем же она его так притягивает. Иногда, украдкой глядя на нее, пока Вика не видела, Черкасов пытался решить, что ему теперь делать со всем этим. Похоже, он всерьез увлекся. Димка растерялся.

А началось все с того дурацкого срыва после посещения театра. Вика так заманчиво рассказывала о своей семье, о том, чего у него не было уже давно… Черкасов тогда вдруг разозлился на нее за то, что разбередила, за то что напомнила. Захотелось доказать, что он тоже нормальный, что у него тоже была мама и семья. Кому доказать? Ей? Себе? Он не знал. И долго потом ругал себя за этот порыв. Боялся увидеть в серых глазах жалость. Однако, она и здесь повела себя нестандартно: ни разу, после того не показала, что жалеет его. По-прежнему ругалась, если он пытался флиртовать, по-прежнему держала себя с ним приветливо, но не более. Так прошло две недели. Две недели, за которые он привязался к этому чуду. Она расслабилась, а значит перестала ожидать от Димки подвоха. Поэтому он решился пойти ва-банк и пригласить ее сегодня на романтическое свидание. Однако, ничего ей об этом не сказал, опасаясь, что она откажет. Обставил это все как сюрприз, написал ей соощение и выключил телефон: знал, что будет звонить.

Когда Вика вышла из общаги, Черкасов в очередной раз поразился, насколько притягательно она может выглядеть. Только вслух ничего не сказал: боялся, что она опять начнет подозревать его в «грязных поползновениях». А потом на пароходе… он и сам не знал, что на него нашло, но Димка вдруг осознал, что самая красивая девушка, которую он когда-либо встречал, стоит сейчас рядом с ним. И что он непременно должен заполучить ее, во что бы то ни стало. А еще хотелось, до черта хотелось ее поцеловать. Прямо там, на глазах у всех, чтобы видели. Однако, не решился. И только на прощание не сдержался. Вел себя как полоумный: набросился на нее, зацеловал, да еще пробормотал что-то несуразное. Какая глупость: «Ты будешь моей девушкой?». Хотя сказать после поцелуя было что-то нужно. Она ведь в любви ему собиралась признаться. А что он мог ей ответить? Ничего. Вот и заставила его не вовремя проснувшаяся совесть заболтать признание первым попавшимся вопросом. Зачем? Потому, что он, как самая последняя свинья, заключил на нее пари. И признаваться в том, чего не чувствовал, или пока не чувствовал, Черкасов посчитал неправильным. А пари? Пари теперь казалось досадной ошибкой. И Дима решил, что просто купит Игорю злосчастный ящик «Талмор дью», и забудет об этом недоразумении. Да. так он и поступит. Это решение пришло само собой и Черкасов чувствовал, что оно правильное.

Только придя к такой мысли, Димка прекратил наматывать круги по ночному городу и отправился к себе. Он уже лет пять как жил отдельно от Черкасова-старшего: слишком тяжело было видеть в особняке, который отец построил для матери, эту его Снежанну. Да и папочку своего, если честно, тоже. Так что, едва дождавшись совершеннолетия, он съехал в двухкомнатную квартиру, доставуюся в наследство от матери. Она располагалась далековато от центра и была не в лучшем состоянии на момент вселения, но Димка быстро переделал ее под себя. Теперь он был полновластным хозяином довольно просторных апартаментов, а главное- это избавляло его от досадной необходимсти видется со своей «семьей». Кроме, разве что, еженедельных ужинов по пятницам. Как же он их не любил! Но делать было нечего — пока и поскольку он жил на деньги отца, ни в чем себе не отказывая, то и порвать с ним окончательно не мог. Но когда-нибудь он обязательно это сделает.