Земные громы
(Повесть) - Дынин Иван Михайлович - Страница 51

На похвалу Грабин скуп. Но уж если скажет доброе слово, оно запомнится надолго. Он и свой труд оценивает с излишней строгостью. Нечасто можно увидеть его в хорошем расположении духа. Даже большим удачам радуется одно мгновение. Улыбнется, будто солнышко выглянет из-за тучи, и снова нахмурится. Чаще всего проворчит про себя, что-нибудь вроде:

— Дульный тормоз мы сделали, а с накатником замялись.

В одном щедр Грабин: своими идеями и замыслами он делится, не отстаивая права на авторство. Порой исполнитель дни и ночи бьется над деталью. И так проектирует, и эдак пробует. Ничего не выходит. А главный конструктор подойдет, дотронется до плеча:

— Попытайтесь использовать новый принцип. Перенесите защелку вот сюда.

И отойдет от кульмана. Подчиненный долго смотрит на чертеж, осмысливая сказанное. А потом не сдержит радостной улыбки. Все сходится. Все решается просто и надежно. Закончит работу, подойдет к Грабину благодарить. А тот равнодушно махнет рукой: мелочи, мол, стоит ли говорить о делах решенных. И тут же поставит конструктору задачу труднее той, что выполнена. Такой у него стиль руководства: отдавать людям все, чем богат, и требовать от них всего, на что они способны.

…Работа над новой противотанковой пушкой продвигалась успешно. Предварительные расчеты, сделанные Грабиным, подтверждались, идеи, выношенные им, воплощались в жизнь. Одна была неувязка. Узлы и детали приходилось изготавливать по чертежам на разных заводах. Прежней согласованности, когда конструкторы, технологи и производственники решали проблемы сообща, не было. Василий Гаврилович все чаще вспоминал Еляна, Олевского и многих других, с кем пришлось работать в первый год войны.

Однажды, когда было около полуночи и Грабин собрался домой, раздался длинный телефонный звонок.

— Здравствуйте, товарищ Грабин. — Василий Гаврилович сразу узнал голос Сталина. Сделав небольшую паузу, Верховный Главнокомандующий спросил: — Когда же будет готова пушка?

Уточнять, какая именно, не было необходимости. Василий Гаврилович хорошо знал, как нужна войскам мощная артиллерийская система, способная преграждать путь «тиграм» и «пантерам». Доложил, что пушка уже могла бы поступить на испытания, если бы один из заводов не задержал поставку важной детали.

— Какую деталь именно? Когда она должна была поступить?

Грабин ответил.

— Поможем, — коротко заключил Сталин и, попрощавшись, положил трубку.

На третий день после этого разговора с завода, расположенного далеко от Москвы, прибыл представитель, доставивший полноценный заказ. Пушка была подготовлена к испытаниям.

По привычке Грабину хотелось самому поехать на полигон, вместе со специалистами понаблюдать, как пушка будет сдавать экзамены. Но в ЦАКБ шла напряженная работа, каждый час был дорог. Только урывками удавалось бывать на испытаниях. Но и эти напряженные часы вселяли надежду, что новая пушка пробьет себе дорогу на фронт. Серьезных поломок не было, а небольшие замечания устранялись на месте.

Настал главный день. Вместо мишени на полигоне был установлен трофейный «тигр». Один из членов комиссии, взобравшись на него, нарисовал на башне белым мелом большой крест:

— Если попадете в центр и снаряд пробьет броню, остатки мела съем на ваших глазах!

— Ловим на слове, — улыбнулся Муравьев. — Поэтому рисуйте крест жирнее, меньше мела останется.

Пушка была установлена ровно в 1500 метрах от «тигра». Грабин, не отрываясь, следил за действиями расчета. Вот прозвучала команда. Блеснул отполированной поверхностью снаряд в руках заряжающего. Наводчик, пригнувшись, заработал маховиками. Выстрел, которого все ждали, раздался неожиданно. Кто-то запоздало зажал уши, кто-то пригнулся. Только Василий Гаврилович, кажется, не моргнул глазом. Взгляд его застыл на темнеющем вдали силуэте танка.

— Точно! — радостно закричал один из конструкторов, наблюдавший за ходом стрельбы в бинокль.

Не дожидаясь команды, все гурьбой бросились прямо через поле к танку. Пробоина виднелась в том месте башни, где сошлись две белые линии.

— Придется кому-то мелом закусывать, — весело воскликнул Муравьев.

— Не говорите «гоп», может, снаряд в броне сидит.

— Какое там «сидит»! Насквозь прошел, — заявил Муравьев, успевший заглянуть внутрь башни.

— Теперь держитесь «тигры» и «пантеры»!

Слушая шутливые выкрики, Грабин улыбался. А чуть в стороне член комиссии, затеявший спор, под общий смех, болезненно морщась, жевал остатки мела.

— Хватит, — добродушно похлопывал его по плечу Муравьев. — Шутка есть шутка.

Когда было принято решение о производстве 100-миллиметровой противотанковой пушки, Сталин снова позвонил Грабину.

— Скажите, на каком заводе, по-вашему, можно быстрее и лучше наладить выпуск нового изделия?

— В Ленинграде, конечно, — ответил Грабин. — Завод имеет опыт в производстве орудий большого калибра. Но блокада…

— Условия мы создадим. Готовьте чертежи и документы…

В сжатые сроки в городе на Неве был налажен выпуск пушки, которой был присвоен индекс БС-3. Но на фронте, куда она начала поступать, ее прозвали «зверобоем». Это почетное имя она завоевала в многочисленных поединках с «тиграми» и «пантерами».

Кажется, только вчера Грабин любовался танком, вооруженным пушкой, созданной в его конструкторском бюро. Т-34 казался тогда грозной и непобедимой машиной. И с фронта приходили восторженные отзывы от танкистов. Орудие удовлетворяло их и своей мощностью, и эксплуатационными качествами. Но за два года войны многое изменилось. Учитывая потребности войск, ГКО принял решение вооружить средний танк пушкой большего калибра, с повышенной бронепробиваемостью.

С БС-3 было проще. Ее боевые качества во многом достигались за счет увеличения веса. Танк такой возможности конструкторам не давал: размеры орудия ограничивались объемом башни, каждый лишний килограмм влиял на тактические характеристики бронированной машины. Резервы мощности надо было искать в конструктивном совершенствовании пушки.

Когда Василий Гаврилович изложил задачу, поставленную перед ЦАКБ, в кабинете воцарилась тишина. Ведущие конструкторы, приглашенные на совещание, обдумывали сказанное, мысленно прикидывали свои возможности. Петр Федорович Муравьев, как обычно, ответил шуткой:

— В сосуд входит пять литров воды. Не увеличивая его размеров, добиться, чтобы он вмещал десять…

Грабин улыбнулся:

— Вижу, что Муравьев правильно понял содержание своей будущей работы. А что скажет Георгий Михайлович Сергеев?

Василий Гаврилович уже наметил, кто сыграет главную роль в создании новой системы. Сергеев и Муравьев хорошо дополняют друг друга. Георгий Михайлович тяготеет к теории, а Петр Федорович большой практик. Помощь им должен оказать Владимир Иванович Норкин.

Сергеев поднялся, заглянул в раскрытый блокнот:

— По моим расчетам, пушку в тридцатьчетверке вполне можно заменить восьмидесятипятимиллиметровой.

— Такой стиль мне нравится, — похвалил Грабин. — Я едва успел довести тактико-технические требования, а у Георгия Михайловича уже готовы расчеты.

— Учимся смотреть вперед, — засмеялся Сергеев.

Тут же, на первом совещании, были определены основные принципы конструирования. Ствол решено было делать в виде однослойной трубы. С помощью обоймы к нему предполагалось крепить цилиндры противооткатных устройств. Вертикально-клиновой затвор с полу-автоматикой механического типа должен был повысить надежность и скорострельность пушки. Литую люльку обойменного типа предстояло укрепить в башне с помощью цапф, болтов и кронштейнов. Кольцевые облицовки в ее корпусе призваны были обеспечить скольжение ствола во время стрельбы. Гидравлический тормоз отката и накатник планировалось делать веретенного типа. Секторный подъемный механизм должен был обеспечивать подъем и опускание ствола от минус 5 до плюс 25 градусов, а поворотное устройство — позволять экипажу вести круговой обстрел.