Неприкосновенное сердце - Савицкая Анастасия - Страница 111

Он так сильно обнял меня, что, уверена, услышал хруст моих костей. И в этот момент я кое-что поняла. Я отошла от Адама и завернулась в полотенце. Затем открыла дверь из ванной и направилась в спальню быстрым шагом. Я усмехнулась по пути Оливии, которая уже сидела на кухне и что-то ела, но даже не остановилась.

— Я поняла, Адам, — сказала я, разбрасывая по кровати фотографии. Я знала, что он пойдет за мной. — Я поняла, почему ДНК одинаково, но отпечатки разные.

— Почему? — был он в замешательстве.

— Мы не задумались, что девочек могло быть две.

— Донна, твою мать, — злился уже Адам. — Что ты имеешь ввиду?

— Ты знаешь, кто такие однояйцовые близнецы? — показала я фото девочки до и после. — Они ведь пробуждают у общественности не только огромный интерес, но и огромное непонимание. Родители близнецов, наверняка, не задумываются о том, какие отпечатки пальцев у их детей, пока не сталкиваются с этим напрямую, — открыла я ноутбук, вводя сайт ФБР, — показала я жестом ввести пароль. — Однояйцовые близнецы практически не различаются по набору генов. Однако отпечатки пальцев — это характеристика, которая не полностью обусловливается наследственностью. Ученые любят приводить ее в качестве примера в извечных спорах о том, что главнее в человеке — наследственность или среда. Отпечатки пальцев, как и другие физические черты, относятся к фенотипу, то есть определяются взаимодействием генотипа человека и всей окружающей его среды в широком смысле слова.

— Считается, что форма папиллярного узора складывается во время беременности под влиянием средовых факторов, — появилось понимание в глазах Адама. — Питание, кровяное давление, расположение в матке и скорость роста пальчиков в первом триместре. Таким образом, рисунок на кончиках пальцев однояйцовых близнецов может быть похожим, однако отпечатки будут различаться, ведь принадлежат разным людям.

— Верно, Адам. Но дело в том, что если зигота разделится на две или больше частей, то каждая часть начнет развиваться как отдельный организм, но такое развитие пойдет по общей для них программе. Все новые организмы будут нести одинаковый набор ДНК, — показала я на две других фотографии девочки. — Однояйцевые близнецы — это набор хромосом одной яйцеклетки и одного сперматозоида. Такие близнецы всегда одного пола и практически неотличимы друг от друга.

— Ты хочешь сказать...

— Да, да, Адам, — бросила я фотографии на кровать. — Я хочу сказать, что девочку подменили, и о том, что существует два ребенка, могли знать лишь их родители.

Я открыла шкаф и достала первые джинсы и футболку, которую увидела. Затем собрала все документы из кровати, на мгновение взглянув на лицо Адама, который находился на грани злости и недоумения. Затем направилась на кухню к Оливии и села напротив.

— Детка, нам с папой нужно кое с чем разобраться, — смотрела я на нее без тени улыбки. — Сегодня я не смогу отвести тебя никуда, ты могла бы посидеть дома?

— Мама, но мне нужно ехать.

— Я знаю, Лив. Но дело в том, что нам нужно помочь человеку. Ребенку, если быть до конца честной. Она такая как ты возрастом, и мы можем ей помочь, понимаешь? И я не хочу переживать, как ты доедешь, или кто тебя заберет, потому что должна быть сосредоточена на другом. Сегодня. Пожалуйста, Лив, ты же взрослая.

— Ладно, — вздохнула дочь. — Хорошо. Но ты мой должник.

— Это точно, — услышала я голос Адама, который держал мою куртку в своих руках. — Мы оба, и до конца своих дней, — подошел он к Оливии, поцеловав ее в щеку. —Ты лучшее, что есть в нашей жизни, Лив. Ты — мой ребенок. Но мы помогаем тем, кто не может помочь себе сам, понимаешь? И пусть это не причина уделять время кому-то другому, — усмехнулся он, смотря на нее. — Имею ввиду, твое время. Время, которое должно предназначаться лишь тебе, но она совсем маленькая. Или возможно, если твоя мама права, это две девочки, которые страдают. И если мы им не поможем, это будет худшее, что мы сделаем. Но мы люди, верно, детка? Мы добрые по своей природе и не имеем права что-либо менять.

Когда я наблюдаю за отношениями Адама и Оливии, у меня складывается такое впечатление, что он заботится о единственном человеке во всем мире — именно о ней. Нет, он любит свою семью, друзей и меня, безоговорочно. Но они вознесли друг друга на такой пьедестал, из которого уже и не скинуть, и к которому другим уже и не подняться. Адам сражается в битвах, думая лишь о ней. Делится с ней мыслями, не пытаясь учить уму-разуму, и меня всегда завораживает, как именно Адам Майколсон, человек, который разбивал сердца, и словно руководил подиумом моделей Victoria's Secret, становиться щенком. Щенком, влюбленным в ребенка. В девочку семи лет, и готов прибежать в любой момент, когда дело касается Оливии. И так сейчас все время — она падает, он прибегает.

Мы закрыли дверь на замок, и когда Адам завел мотор мотоцикла, я обняла его за талию и прижалась к его спине. Мы ехали, и у меня было лишь это время подумать. Что будет дальше? Как я поступлю? И если в будущем изменится мое мировоззрение после этого, примут ли эти изменения близкие мне люди?

— Спасибо тебе, Донна, — сказал Адам, паркуясь.

— За что?

— За Оливию, — я нахмурилась. — Раньше я видел сны лишь о себе, а теперь у меня есть дочь, и теперь я вижу ее.

Я не ответила ничего и отправилась в дом. Когда женщина открыла мне дверь, я оттолкнула ее и пошла дальше, поднимаясь по лестнице, чтобы найти девочку. Нужно было найти другого ребенка, и единственной зацепкой была ее сестра.

— Что вы тут делаете? — кричала женщина. — Что вам нужно?

— Где ребенок? — спросила я, открывая дверь в детскую. — Где она?

— Убирайтесь.

— Я знаю, что вы сделали, — открывала я шкафы и шуфляды. — Вы, преступники, всегда думаете, что женщина не может сделать вещей, которые может сделать мужчина. Но может, правда? Вы ведь и так это знаете, Софи, да? Но вам не знать, что может сделать мать, которая однажды потеряла ребенка. Как ее мировоззрение меняется, и на что она способна.

— К чему вы ведете?

— У вас две дочери, не так ли? Близнецы. Вот почему мы не могли сразу понять, в чем дело. У них одинаковые ДНК, но разные отпечатки. И дело в том, что вы меняли дочерей. То одна исчезала, то другая. Никто ничего не мог понять, потому что никто и не знал, что у вас две дочери. Вы родили их дома, а потом просто продавали, как игрушку.

— Что вы несете?

— Заткнись, — повысила я голос. — Просто заткнись и скажи мне, где девочки. Иначе клянусь богом, я убью тебя.

— Впечатляет, — засмеялась она. — Женщина, которая не боится прийти в дом, как вы говорите, к убийце и бросаться обвинениями.

— Кроме того, что она не одна, — появился Адам в дверях.

— Как и я, — достала она пистолет из-за пояса.

Иногда то, чего мы хотим, не является лучшим вариантом для нас. Но в этот момент я как никогда была благодарна мужчинам, которые окружали меня в жизни. Была благодарна их жесткости и своему конечному характеру. Я выбила пистолет из ее рук, давая Адаму возможность схватить ее, и ради собственного удовлетворения наступила ей сапогом на пальцы. Это минимум, чего она заслуживала после того, что сделала.