Неприкосновенное сердце - Савицкая Анастасия - Страница 33

— Ты всегда чувствовал вдохновение к чему-либо? — смотрела я на Адама, сильнее сжимая его руку. — У тебя всегда была страсть к чему-нибудь?

— Да.

— А у меня это было только с Алексом, — прошептала я. — Он открывал для меня что-то по-настоящему волнующее и заставлял заниматься этим как можно дольше. Он научил меня различать: «мне необходимо», и «я хочу». Разучил терять драгоценные моменты. У нас было что-то особенное, а чувства шли как бонус.

— Хорошо. Ди, — встал Адам с места и присел возле меня, обнимая за талию. — Ты не живешь жизнью, которой хочешь, хоть и сама не разобралась до конца в своих желаниях. Ты не чувствуешь удовлетворенности, говоря, что не живешь по полному. Я могу помочь тебе. Я помогу тебе и сделаю твою жизнь просчитанным риском.

— Что толку волноваться, когда все кругом абсурдно? — услышала я Эмили.

— Давид Фонкинос, — сказали мы с Адамом.

— Молодцы, — усмехнулась подруга. — А теперь мы будем ужинать.

«Иногда все, чего хочется — это остаться дома и ни о чем не думать".

Ричард Йейте.

Правила правилами, а я следую душевным порывам. Или же сексуальным. Я захотела обнять его. Захотела слишком сильно, но в то же время я захотела его.

Дело именно в выборе? Мы так избалованы свободой выбора, что уже просто не можем выбрать? Мы думаем, что, если выберем что-то одно, то потеряем все остальное?

Я оставила машину у Эмили, и Адам отвез меня на мотоцикле. Мне нравилась такая зима, ведь было совсем не холодно, и я прижалась к спине Адама. Теперь все немного становилось на свои места. Эмили пыталась снова быть рядом, и Адаму, кажется, было не настолько плевать, как я думала. Он улыбался своей великолепно-беззаботной улыбкой, и я расслабилась.

«Ничего не бывает зря. Если вы что-то совершили, значит, в тот конкретный момент вашей жизни на том конкретном этапе вашего развития в данном поступке был смысл. И если вам кажется, что вы могли поступить по-другому, знайте — вы не могли».

Это цитата из сериала «Блудливая Калифорния», и мне пора пересмотреть всю свою жизнь. Всю мораль и религию, по которой я жила последние пять лет.

— Ты вернулся сегодня, — сказала я, когда Адам остановился возле дома.

— Не злись, — помог он мне стать на ноги. — Просто я много видел, и мне нужно было отвести тебя из поля боя и защитить. Доверяй мне.

— Я не злюсь больше, Адам, — поцеловала я его в щеку. — Но я не доверяю тебе сейчас и хочу кое-что попросить.

— Что угодно.

— Измени это. Помоги мне вспомнить.

Затем я развернулась и ушла. Когда вошла в холл дома, увидела знакомую фигуру и снова забыла, как дышать. Мое сердце стучало, и я чувствовала подступающую панику. Все самые жуткие воспоминания всплывали снова. Передо мной стоял он — мужчина, из-за которого я покинула свой дом, свою страну, свою прошлую жизнь, и он снова меня нашел. Я чувствовала многое, но точно не безразличие. Алекс годами был для меня всем, и как бы я ни пыталась, он всегда будет занимать какое-то место в моем сердце.

— Нужно менять замки, — сказала я, пытаясь выглядеть спокойной.

— Мне плевать на это, — ответил он.

Я посмотрела на него и улыбнулась. Синяки на его лице были слишком свежими.

— У нас есть кое-что общее.

— И что же?

— Нам обоим нельзя верить, Алекс, — направились мы в квартиру. — Ты говорил, что тебе плевать. Так вот мне тоже. В моей жизни есть люди, которые любят меня, несмотря ни на что. Я долгое время жила во тьме и страхе полюбить, и в конце концов, привыкла к этому, закрывая свое сердце от всех. Ведь ты же понимаешь, что, если станешь причиной хоть одной моей слезы, обратно уедешь, в лучшем случае, на носилках.

— Ты его не любишь, как меня, Донна.

— Алекс, — обернулась я, прежде чем открыть дверь. — Так, как тебя, я не полюблю больше никого. Пусть ты и причинил мне много боли, счастья я испытала не меньше. День с тобой никогда не был скучным. И я не знаю, во что ты вляпался, что ФБР пытается закрыть тебя, но я не хочу подвергать тебя опасности. Я защищу тебя, если ты будешь осторожней.

— Почему ты делаешь это, Донна? — спросил он, ложа руку на мою щеку. — Зачем помогаешь?

— Не знаю, — усмехнулась я. — Просто мы так долго знакомы. И ты пожертвовал своей свободой ради меня.

— Я всегда спас бы тебя от тюрьмы, милая, — обнял меня Алекс. — Боже, как я скучал по тебе. Ты что-то чувствуешь к нему?

— Не хочешь зайти? — немного расслабилась я. — Выпьем кофе.

— Обычно мы курили травку.

— Кажется, мы повзрослели, — засмеялась я, открывая дверь.

Мы вошли в квартиру, и я заперла дверь. Алекс не осматривал помещение, в котором я жила, в отличии от Адама. Алекс знал меня, в отличии от Адама. Или просто Алекс знал ту Донну, которой больше нет, в отличии от Адама, который знаком с ныне существующей.

— Алекс, я хочу, чтобы ты уехал, — сели мы возле камина. — У нас другие жизни, и их нужно прожить.

— Когда ты злишься, ты больше не женщина, Донна, — взял он меня за руку. — Женщина в гневе гораздо агрессивней, чем любой мужчина.

— Почему?

— Твое мужское начало чище, и ты редко им пользуешься. Поэтому, когда ты используешь его, оно имеет такую остроту, с которой ни один мужчина не сравнится. Это как почва, которая не использовалась много лет — бросая зерно, получаешь рекордный урожай. Ты можешь редко надевать на себя маску мужчины, но, делая это, пресекаешь всю конкуренцию.

— Адам не будет мне подчиняться, — сказала я, пытаясь забрать руку.

— Ты в этом уверена?

— Ты делаешь мне больно, — вскрикнула я, возвращая контроль над своим телом. — Зачем?

— Мне не нравится, что ты говоришь о нем! — зарычал Алекс. — Какого хрена? Донна, мы разберемся с этим ублюдком и уедем.

До меня дошел смысл его слов, и я судорожно сглотнула.

— Знаешь, чем вы отличаетесь? — повысила я голос. — Два меча в одних ножнах — это проблема. А уж кто-кто, а Адам научился их совмещать. Он бы никогда не поднял на меня руку, и я жалею, что позвала тебя. Убирайся!

— Донна!

— Еще шаг, и я нажму кнопку вызова, — вытащила я телефон.

Алекс покачал головой и, развернувшись, бросил об стену вазу, разбивая ее вдребезги. Я ожидала чего-то такого и, услышав звук захлопнувшей двери, вытерла вспотевшие руки. Я знаю, что, если бы не Адам, я лежала бы сейчас на полу с закрытыми глазами. Он даже на расстоянии защищал меня. Так странно, Адам был моим другом, защитником, слушателем и любовником. Я не была больна им, у меня были друзья, которые мне так же были жизненно необходимы, но он был словно отдельным органом. По крайней мере становился им. Мы, женщины, любим все усложнять по своей природе, мужчины же все упрощают. Нам не нравятся слабые мужчины, но ведь и не всем мужчинам нравятся сильные женщины. И такое счастье, когда ты находишь того, кто любит тебя со всеми твоими заморочками и недостатками.