Неприкосновенное сердце - Савицкая Анастасия - Страница 58

— Не осуждай меня, Донна, — подошел я к ней впритык прижимая к стене. — Не смей.

— Адам, — услышал я голос Эмили.

— Эм, он не тронет ее, — ответил ей Брайан. — Но она зря это сказала.

— Ты не знаешь, что я чувствую, — поднял я руки Донны над ее головой. — И никогда не знала. Ты сама выбрала свою судьбу, создавая в ней драму, я же свою не выбирал. Ты все время чувствуешь себя несчастной, но это не потому, что мир плох, а потому, что тебе нравится не чувствовать счастья. Тебе так удобно, и ты не можешь принять мир такой, какой он есть.

— Он — ее семья, — прошептала она. — И, если он в беде, я должна помочь ему. Я и так виновата перед ней.

— Мы семья, Донна, — повысил я голос. — Мы семья, а не он. И мы всегда сражаемся друг за друга.

— Не делай ему больно, Адам.

— Я мог отказать себе, — отступил я. — Но отказать тебе я не мог никогда. Я буду ждать тебя, Донна, с бумагами, которые этот кретин готов подписать. И если ты не придешь, я все пойму. Я не буду больше преследовать тебя.

В последний раз я посмотрел на Донну и направился к выходу. Мне нужно уйти, пока я не впился в ее губы или, еще хуже, не начал трощить тут все.

— Адам, — сказала она мне в след.

Я оглянулся на ее голос и ничего не ответил, хлопнув дверью.

«Ревность у мужчины складывается из эгоизма, доведенного до чертиков, из самолюбия, захваченного врасплох, и раздраженного тщеславия». Оноре де Бальзак.

— Черт, черт, черт, — закричал я, ударяя кулаком об стену и спускаясь в холл по лестнице.

— С вами все в порядке, Адам?

— Нет, Томми, — посмотрел я на него. — Ничего не в порядке.

— Знаете, — усмехнулся старик. — Наша жизнь — это не череда желаний, а лишь череда событий, которые мы не всегда можем контролировать. Будь твой отец тут, он бы сказал тебе то же самое, но, может, я помогу тебе не сделать ошибку, о которой ты будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Жизнь не должна быть тяжелой, пусть даже ценой одиночества. В мире огромное количество женщин, и в нем есть твоя. Создана специально для тебя, как и ты создан специально для нее. Я старик, — хмыкнул он, смотря словно внутрь меня. — Не нужно оставлять, как было. Меняй, не бойся. Но лишь в том случае, если этот хаос, что ты создаешь внутри себя и вокруг в том числе, будет того стоить. Будь готовым к переменам, но не меняй то, что потом разрушит тебя.

Я какое-то время смотрел на него, а затем качнул головой и побежал по лестничной площадке к квартире Прайсонов. Когда снова постучал, Брайан открыл мне дверь и отошел, чтобы я смог войти.

— Где она?

— В комнате, — ответил он. — И попридержи коней, Эмили пошла спать. Не хочу, чтобы ты разбудил ее.

— Я облажался, — вздохнул я, смотря на друга.

— Это мягко сказано, — сел он за ноутбук. — Но больше всего мне нравится в женщинах то, что они прощают, даже когда мы того не стоим. Не бойся встать перед ней на колени. И не потому, что снова сделал какую-то хрень, а потому, что любишь. Если ты будешь к ней прислушиваться, то на каждый вопрос найдешь ответ. Донна сильная, но не потому, что сама этого хотела. Ей пришлось все выдержать, сцепив зубы. Ты хоть представляешь, как она терзала себя день за днем, когда отдала девочку? И если с тобой она станет еще жестче, это будет только твоя вина. Потеря ее женской слабости — это не что другое, как твой недостаток мужественности.

— Когда ты стал таким спокойным и рассудительным? — усмехнулся я.

— Мою жену зовут Эмили Прайсон, — не смотрел он на меня. — Я должен соответствовать.

Великий учитель тибетского буддизма Цонкапа писал, что, когда, человек стремится принести благо другим живым существам, его собственные цели осуществляются сами собой, как побочный результат.

Мы создаем иллюзию — чем быстрее, тем ближе к счастью. Но что такое счастье на самом деле? Эмили говорила, что это тогда, когда у нас есть то, чего мы хотим. Но все-таки как часто мы сами понимаем свои желания?

Я направился по коридору и открыл комнату для гостей. Насколько я знал, это, скорее, была комната Донны в доме Эмили, и когда эта женщина подняла на меня глаза, вся комната, казалось, освещалась ее присутствием. Она стояла возле окна и смотрела на девочку.

Я хотел закрыться с ней в квартире и никуда не отпускать. Я хотел, чтобы она выслушала меня. Чтобы она простила меня и приняла обратно. Боже, я был так жалок, но мне было плевать.

— Не разбуди ее, — прошептала Донна. — Выйди.

Донна смотрела на меня, а я в свою очередь не отводил взгляд от нее. Затем перевел глаза на ее дочку, которая спала на огромной кровати.

— Нам нужно поговорить, Донна, — сказал я так же тихо.

— Идем.

Мы пришли в кухню, и там все еще сидел Брайан. Я качнул ему головой, и он в свою очередь закрыл ноутбук и усмехнулся Донне.

— Оливия спит?

— Да, Брайан, — вздохнула Донна. — Она только недавно перестала плакать. Я устала.

— Налей себе вина, а я пойду к своей жене, — направился он к лестнице. — Такими темпами Эмили скоро со мной разведется.

— Зачем ты вернулся? — измучено посмотрела она на меня, когда Брайан ушел.

— Ты не хочешь меня видеть?

— Я не хочу хотеть тебя видеть, — налила она бокал коричневой жидкости в бокал. — Но я ждала другого, Адам. Ты говорил мне о любви, но на самом деле любовь — это нечто большее, чем цветы, умные разговоры и секс. Я приняла твою сторону, — выпила она залпом бурбон. — Я приняла твое прошлое и мораль, которая у тебя отсутствует, но ты не принял ребенка. Девочку, которую я люблю так сильно.

На последнем слове ее голос сорвался, и я ненавидел себя. Я вел себя, как мудак, и Донна была полностью права. Она обхватила себя руками, словно защищаясь, и я пересек комнату, обнимая ее и прижимая к себе. Я притянул ее, наклонил голову, чтобы вдохнуть ее запах. Донна плакала, и я был в отчаянии.

— Я собираюсь поцеловать тебя, — сказал я. — Я знаю, что сейчас не время, но прямо сейчас мне плевать. Я должен поцеловать тебя.

Она ничего не ответила, а я наклонился и прижал мои губы к ее. Я облизал ее нижнюю губу и завладел ее ртом с невероятной страстью. Я не думал, что она разрешит мне это сделать хотя бы раз, и пока Донна мне будет разрешать что-либо брать, я согласен на все.

Я боролся с болью, которая не давала дышать, и Донна отошла и направилась обратно в спальню. Я пошел за ней, не сказав ни слова. Она не хочет меня, но я не мог просто отпустить ее. Она нуждается во мне, и, Господи, я так нуждаюсь в ней.

Затем я закрыл за нами дверь, и Донна села на кровать, снимая с себя всю одежду. Я стал перед ней и опустился на колени, ложа голову на ее ноги. Я боялся пошевелиться и боялся заговорить. Если она передумала, я не разрушу этот момент и согласен на все, что она сможет мне предложить. Схватив ее за талию, я уткнулся лицом в ее живот. Я почувствовал, что дрожу, и поднял на нее глаза.