Аист (ЛП) - МакКензи Шейн - Страница 6

— Я не знаю… ты как животное. — Эдди почесал голову, стараясь не смотреть на неё. — В последнее время ты даже рычишь. Должен сказать, поначалу это было немного странно, но мне начинает нравиться.

Рычание?

Сьюзи крепче сжала его руку. Она не знала что ответить. Поэтому просто перекатилась, положила голову на грудь Эдди, и через несколько минут погрузилась в сон.

* * *

Сьюзи проснулась в тёмной комнате. Замёрзшая. Одинокая. Попыталась сесть, но не смогла сдвинуться ни на дюйм: что-то стягивало её грудь, руки и ноги. Чужая спальня — Сьюзи была не дома, рядом с любящим мужем. Так или иначе, она лежала на жёстком, холодном металле.

Прямо над ней, ослепив её, включился свет, как прожекторы стадиона. У изножья металлического стола на котором она лежала, кто-то стоял, кто-то кого из-за резкого света, обжигающего глазные яблоки, она не могла узнать.

— Кто вы? Где, мать вашу, я нахожусь?

На секунду мужчина наклонил голову, изучая её, затем подошёл ближе. Достаточно близко чтобы Сьюзи смогла распознать его лицо; достаточно близко, чтобы она смогла увидеть длинную металлическую спицу него в руке. Гибкую на вид, с рукояткой покрытой белыми перьями.

— Что… что вы делаете? Выпустите меня отсюда!

Немного неестественной походкой, человек приближался к Сью, его шея покачивалась взад-вперёд, пока он подходил ближе. На нём был докторский халат, белый забрызганный красным. Мягкие перья на его руках тоже были испещрены алым. Лицо скрывала хирургическая маска, но его глаза — огромные, влажные и чёрные — бурили её.

— Отпустите меня… пожалуйста, дайте мне уйти.

Он снова наклонил голову, изучая её, затем отошёл назад к концу стола, назад к изножью. Взялся там за что-то, Сьюзи не видела за что, но по скрежету и движениям тела она могла сказать, что он что-то крутит. И её ноги немного отделённые друг от друга, начали раздвигаться всё шире и шире. Над крупными сферами глаз врача промелькнула полупрозрачная плёнка; ноги Сьюзи оказались раздвинуты: казалось, они отделены от таза, как запечённые куриные окорочка. Врач ещё раз показал ей металлическую спицу, конец которой был густо покрыт кровью, стекающей рваными лентами.

Сильным толчком врач погрузил спицу глубоко во внутренности Сьюзи, покрутил ей, вытащил, и всунул ещё раз.

* * *

— На последнем доме в деревне аисты построили гнездо, и в нём сидела мама-аист с четырьмя аистятами, которые вытягивали свои шеи и водили своими чёрными клювами…

— Бабуля, пожалуйста. Ты не могла бы рассказать мне другую историю? — произнесла Сьюзи, хотя знала, что возможно пожалеет об этом. Она уже устала от постоянных наказаний, и с каждым днём боялась их всё меньше и меньше.

Старуха небрежно захлопнула книгу, положила её на колени, наклонилась вперёд и уставилась на внучку:

— Другую историю?

— Пожалуйста?

Бабуля отложила книгу в сторону, переместилась в кресле и прочистила горло:

— Это история случилась на самом деле.

Сьюзи уселась по-индейски и облокотилась о колени.

— Жила-была девочка, красивая девочка с волосами жёлтыми как банановая кожура…

Сьюзи хихикнула, представив картинку затем, когда глаза Бабули истончились в щели, прикусила губы.

— Эта маленькая девочка родилась в хорошем доме, в счастливом доме, и у неё было всё, что маленькая девочка может пожелать. Но когда она выросла, её, как и всех нас, стал искушать дьявол, а она не устояла перед злом и оставила любящую семью, чтобы вести жизнь блудницы, чтобы насытить рты тех, кто жаждет её плоти.

Сьюзи покачала головой:

— Ладно, ладно, Бабуля… читай снова про аистов. Мне не нравится эта…

— А потом блудница забеременела от семени одного из сотен прелюбодеев, с которыми возлегала. Но, хотя её живот продолжал расти, аист никогда не навещал её, ни разу не влетал в её окно.

— Пожалуйста… пожалуйста перестань.

— И на свет появилось шлюхино дитя — пустое, бездушное… и злое. Скверна пред лицом господа Бога, пред великим белым аистом. А после блудница была убита — неизбежное окончание жизни во тьме.

— Хватит! Пожалуйста, замолчи!

— А потом ребёнка, это дьявольское отродье, сунули в руки её бедной бабушки, любящей матери маленькой девочки, ставшей проституткой. Но бабушка поняла — то было знамение, знак от господа, знак от аиста. Скверна должна быть наказана, и это есть и всегда будет бременем бабушки, показывать шлюхиному отпрыску гнев господень.

Быстрым ударом, который заставил девочку отлететь назад, туфля бабушки настигла подбородок Сьюзи. Щёлкнули зубы, прикусив язык, и в рот хлынула кровь; лежа на спине, девочка корчилась от боли.

С книгой в руке Бабуля поднялась из кресла и встала над Сьюзи. В её глазах было видно, как много ненависти и отвращения она сдерживает внутри, и Сьюзи понимала, что это никогда не прекратится, понимала, что нужно убираться отсюда пока не стало хуже, пока её не убили.

— Мы отомстим за себя, шептали аистята друг другу, — сказала Бабуля, которая всегда умела рассказывать сказку по памяти. А потом книга оказалась над головой девочки. И с громким шлепком, ударилась о плоть Сьюзи, затем еще раз, и еще раз, и еще раз. На теле девочки вздымались розовые рубцы, она пыталась ускользнуть, но Бабуля кряхтя шла следом, била и отвешивала пинки.

Я — скверна. Я заслужила это. Я всё это заслужила.

* * *

Сьюзи плотно затянула шнурки кроссовок, и вышла за дверь. На неё обрушился сильный жар солнечного света, но она впитывала его с наслаждением. Это был новый день. Так хорошо, так свободно она не чувствовала себя с тех пор как сбежала от бабушки, и даже тот день не мог сравниться с тем, что она чувствовала сейчас.

Да, когда она вышла замуж за Эдди, когда она сменила фамилию с Бэстион на Баддингер, та любовь, которая кипела глубоко у неё в груди, была невероятным чувством, но сейчас… Сейчас она ощущала подлинную свободу. Груз её тайны, её тёмного прошлого был снят. И Сьюзи всё ещё оставалась замужем. С мужчиной таким понимающим, что это казалось почти нереальным. Но теперь Эдди знал. Он узнал и принял это, принял её такой, какая она есть на самом деле.

Дьявольским отродьем.

Она глянула на свой живот, но было ещё слишком рано, чтобы было видно. Сьюзи мысленно разговаривала с нерожденным ребёнком, просила его быть здоровым, чтобы пройти через всё. После отвратительной тайны выпущенной наружу, её желание материнства — настоящего материнства — усилилось. Больше всего на свете она хотела укачивать ребёнка на руках, покрывать его нежными поцелуями, обнимать Эдди пока он смотрит на их спящего сына или дочку.

Мы ждём тебя, малыш. Мамочке и Папочке не терпится увидеть тебя.

Она достала мобильник и набрала номер Эдди. К этому времени его самолёт уже должен был приземлиться и, хотя Сьюзи не хотела его беспокоить, сами мысли о нём и их ребёнке наполняли её таким восхищением, что она просто должна была услышать его голос, должна была сказать, как сильно его любит.

— Всё в порядке, детка?

— Я тебя люблю.

Смешок. — Милая, я тоже тебя люблю. Ты поэтому звонишь?

— Тебя нет уже слишком долго. Я очень соскучилась. — Сьюзи услышала его приглушенный голос, словно Эдди прикрыл телефон рукой.

— Прости, малышка, мне пора. Мы только что приземлились и уже опаздываем на совещание. — Снова приглушённая речь на повышенных тонах. — Я перезвоню тебе, как только смогу, хорошо?

— Ладно, прости. Люблю тебя.

Ответа не было, и Сьюзи продержала телефон возле уха несколько минут, прежде чем поняла, что Эдди уже положил трубку.

В ней вспыхнул лёгкий укол ревности, но она её высмеяла. Он на бизнес-встрече, глупая. Эдди только что сошёл с самолёта, и у него нет времени на болтовню с женой, которой приспичило прямо сейчас.

Сьюзи сунула телефон обратно в карман — девайс также служил ей МП3 плеером — и вставила в уши наушники. Пока она растягивалась на подъездной дорожке, нагибаясь и касаясь пальцев ног, ей в уши заливался Бетховен.