Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ) - "Вансайрес" - Страница 7

Даран оставила мальчика на то время, что было необходимо ему для общения с коху, и отправилась в Центральный Зал. Там царил лёгкий полумрак, освещаемый лишь огнём небольшого числа светильников — их пламя отражалось, мерцая, в воде, наполнявшей мраморный бассейн, который был выложен по центру зала. Откуда-то издалека доносилась мелодичная музыка, воздух был пропитан лёгким ароматом благовоний.

Пока что всё шло по плану, и Верховная Жрица была удовлетворена.

Вскоре одна из учениц привела с собой Хайнэ; коху сидела у него на плече, хлопая белоснежными крыльями.

— Как ты назвал её? — спросила Жрица.

— Энике Аста Аюн, Птица Звёздных Высот, — смущённо объявил мальчик.

«Ну, все они стремятся дать своей коху наиболее громкое имя из всех возможных, — промелькнуло в голове у Даран. — Это ещё не худший вариант. Помнится, кто-то назвал свою Владычицей Четырёх Царств, Божественной Среброкрылой Повелительницей…»

Спрятав усмешку, чтобы не портить момент, который оставался в памяти всех детей, проходивших проходили через Залы Стихий, как наиболее торжественный в жизни, Верховная Жрица поднялась на ноги и взмахнула рукой.

— Что ж, лети, Энике Аста Аюн, и расскажи нам то, что узнала о своём хозяине.

Птица сорвалась с плеча мальчика и, огласив зал пронзительным ликующим криком, полетела в один из коридоров, безошибочно выбирая путь.

Хайнэ с Даран пошли вслед за ней и остановились перед огромными дверями из чёрного мрамора, инкрустированного золотом.

— Я, Аста Даран, волей богини Аларес исполняющая роль её провозвестницы и служительницы, прошу тебя, о Великая, позволь мне провести одного из твоих детей, Хайнэ Санья, дорогой Четырёх Стихий, — раздельно произнесла Верховная Жрица,  воздев руки. — Не лишай его своей милости, как солнце не лишает никого из живущих своего света, и помоги ему найти самого себя на этом пути.

Хайнэ замер и широко раскрыл глаза, глядя, как медленно и абсолютно беззвучно раскрываются двери, ведущие в первый из четырёх Зал.

«Я знаю, что он сейчас испытывает, — подумала Даран с лёгкой грустью. — Это ни с чем не сравнимое ощущение, что ты стоишь в самом начале великого пути, уводящего в беспредельность. Все возможности раскрыты перед тобой, все препятствия тебе по плечу,  и неясные очертания далёкой фигуры, облачённой в солнечное сияние, что видится тебе на горизонте, наполняют тебя восторгом и трепетом. Ты хочешь отдать этому всю свою жизнь без остатка».

Взгляд тёмных глаз Жрицы заскользил по лицу мальчика, который стоял, прижав руку к груди.

Для большинства девочек, которые стояли на пороге этих дверей, все возможности, включая величайшее достижение — стать Верховной Жрицей — и в самом деле были открыты, однако не для Хайнэ. Для него путь закончится в Зале Посвящений, в тот же день, когда и начался, и больше он в Храм не попадёт.

Однако пока что мальчик, судя по всему, этого не осознавал — или же был слишком впечатлён, чтобы о чём-то думать.

Вдвоём с Даран они переступили через порог, и двери так же бесшумно закрылись за их спинами.

В зале царила кромешная темнота, не языков считая пламени, вырывавшихся из специальных углублениях в полу. Этот жутковатый огонь, призванный напоминать об ужасах Подземного Мира, освещал стены из такого же чёрного мрамора, как и двери, и бросал на бледные лица вошедших яркие отблески.

— Сейчас мы находимся в Зале Огня, — негромко произнесла Верховная Жрица. — Огонь — низшая из всех стихий, неконтролируемая, буйная и опасная. Мы не любим её, однако именно в огне, в горниле подземного мира, зарождаются души всех живущих существ, чтобы начать свой путь вверх. Если путь выбран верный, то в последующих воплощениях душа поднимается всё выше и выше, от стихии к стихии, чтобы в конце концов погрузиться в Воду, волны беспредельного счастья. Если же человек живёт неправильно, судьба будет снова и снова отбрасывать его в Подземный Мир, наполненный жаром и мраком — не только после смерти, но и в следующих жизнях, в которых они будут рождаться среди беднейшего класса. Большинство людей из простонародья принадлежат к стихии Огня, но если они будут вести праведную жизнь и не роптать на свою судьбу, то в следующей жизни им повезёт родиться под знаком более высокой стихии и в семье, принадлежащей к другому классу. Что касается людей благородного происхождения, то среди них редко встречаются те, чья душа родственна Огню, но всё же они есть. Это не очень хорошо и закрывает возможности для высочайшего служения.

«Впрочем, у тебя таких возможностей всё равно нет, — добавила Даран про себя. — Так что можешь не волноваться».

Однако этот мысленный совет на мальчика не подействовал — он явно испугался, когда коху, полетав по Залу, села на ветку дерева, растущего в центре зала. Точнее, это была скульптура, но в мрачноватом освещении Зала, казалось, что это самое настоящее дерево, обугленное и почерневшее. Оно символизировало судьбу существа, которое не подчиняется божественным законам — в таком случае Богиня Аларес призывает на помощь своих слуг из низшего, подземного мира, и они выполняют её волю, превращая тело неугодного в пепел.

— Она села на ветку, — не выдержал Хайнэ. — Это значит, что моя душа родственна Огню?..

Естественно, что ему не хотелось оказаться принадлежим к низшей из всех стихий — никому из детей этого не хотелось.

— Нет, — улыбнулась Даран. — Дай ей немного времени. Возможно, она полетит дальше.

Хайнэ замер и напряжённо посмотрел на коху. Огонь бросал на её белоснежные крылья, видневшиеся среди угольно-чёрных ветвей, причудливые отблески. Просидев на ветви ещё несколько минут, птица расправила крылья и, вспорхнув, полетела к выходу.

Из груди Хайнэ вырвался вздох облегчения.

— Как же, должно быть, плохо приходится тем, чья коху остаётся здесь, — осмелев, предположил он, явно довольный тем, что не оказался в числе этих воображаемых несчастливцев.

— Да, это не слишком приятно, — пожала плечами Даран. — Некоторые из них находят утешение в учениях сантийских магов, которые считали, что…

Она осеклась, но было уже поздно.

— Кого? — спросил Хайнэ.

Даран чуть прикусила губу.

Это же надо так глупо проговориться. Как у неё только вырвалось? Может быть, она никогда раньше не видела таких глаз, наполненных живым интересом, и не слышала такого взволнованного голоса, и поэтому так забылась? Но ведь нет. Видела и слышала сотни раз. Или дело в том, что Хайнэ всё-таки — родная кровь?

Но Жрица должна быть выше этого…

Даран чуть вздохнула и переключила мысли на другое.

Большого секрета в том, что на месте нынешнего государства Астанис раньше жили народы, именовавшие себя сантийцами, не было, но вот то, что они  почитали огонь как высшую стихию, а также что среди их магов были как женщины, так и мужчины — это могло предназначаться разве что для ушей трижды посвящённой.

Верховная Жрица внимательно посмотрела на мальчика, прикидывая последствия.

Вид у него был очень заинтересованный.

«Если я  сейчас переведу разговор на другую тему, то он не станет расспрашивать, однако запомнит, и при случае попытается выведать всё сам, — подумала она. — Нет, лучше рассказать и сразу же внушить правильное отношение к тому, что рассказано».

— Сантийские маги почитали низшую стихию как божество, и это стало их роковой ошибкой, — сказала Даран. — Они в буквальном смысле «доигрались с огнём», и были уничтожены своим же пламенем. Долгое время на том месте, где были расположены их города, когда-то великие, простирались только выжженные мёртвые равнины. Потом случилось наводнение, и та местность ушла под воду. Через какое-то время она поднялась обратно, обновлённая, и на этих землях поселился наш народ.

Даран замолчала, не зная, стоит ли сообщать племяннику ещё один факт, имеющий к нему непосредственное отношение: фамилия «Санья» была искажённым «Сантья» — наименованием прежнего государства. Далёкие предки семьи Санья были сантийцами, уцелевшими после катастрофы, и они же стали первыми правителями, точнее, правительницами, в новом государстве.