Пророк, огонь и роза. Ищущие (СИ) - "Вансайрес" - Страница 8

— Мы почитаем воду как высшую стихию, — сказала Даран, решив повременить с просвещением племянника насчёт его родословной. — И получаем за это дары небес. Наше государство процветает в течение уже трёх тысяч лет, потому что мы следуем божественным законам, которые гласят, что есть высшие сферы, и есть низшие, и что не нужно перемешивать одно с другим или пытаться, как почитатели Милосердного, объявить, что перед лицом богов все равны.

— Почитатели Милосердного? — повторил Хайнэ, жадно ловивший каждое её слово.

— Ересь, распространённая в простонародье. Точнее, бывшая распространённой лет двести тому назад, — пояснила Даран. — Они верили в своего бога, мужчину, которого называли Милосердным. Тот якобы преподал своё учение человеку по имени… а, впрочем, я уже не помню его имени. Но этот человек сумел собрать сторонников и поднять восстание, которое, конечно, было легко подавлено. Когда люди увидели, что сила их так называемого пророка ничего не стоит по сравнению с силами, которыми обладаем мы, они отвернулись от него, и он остался в полном одиночестве, поношаемый всеми, и врагами, и бывшими сторонниками. Его казнили, и ни одна живая душа не оплакала его, и никто даже не произвёл необходимых церемоний. Думаю, ты можешь догадаться, какая судьба ждала его после смерти.

— Он переродился принадлежащим к низшей стихии? — предположил Хайнэ.

— Он не переродился вообще, — сказала Даран значительным голосом. — У тех, кто восстаёт против божественных законов, нет права продолжать свой путь дальше. Судьба сантийцев и пророка Милосердного служит этому наглядным примером.

Она скосила взгляд, проверяя, какие чувства вызвала у племянника эта в высшей степени поучительная история.

Мальчик явно был впечатлён.

— Но ты ничего такого не сделал, и поэтому свой путь продолжишь, — милостиво добавила Даран, улыбнувшись. — Пойдём.

Они прошли через Зал Земли, утопавший в зелени. Здесь всё было очень красиво — многочисленные диковинные растения, цветы, и в центре опять-таки росло дерево, но на этот раз живое, могучее, покрытое пышной листвой. Хайнэ, казалось, был не против, чтобы его коху осталась здесь, но птица опустилась на ветку лишь на несколько секунд и сразу же последовала дальше.

В Зале Ветра было прохладно, пусто и очень светло. Дерево, росшее, как и в остальных залах, посередине, было очень хрупким и серебристо-белым, как будто покрытое инеем.

— Свобода и одиночество, — сказала Даран, не глядя на Хайнэ. — Вот то, что ожидает того, кто дерзнёт взлететь выше горных высот.

Мальчик ничего не ответил.

Оба они смотрели на птицу, опустившуюся на тонкую ветку дерева и почти  сливавшуюся с ним цветом своих белоснежных перьев. Полетит она дальше… или не полетит?

Ветер был так же хорош, как и Земля, даже ещё лучше, и Хайнэ наверняка сейчас пытался уговорить себя, что будет доволен таким выбором коху, но в глубине души, конечно, наделся, что его стихией окажется высшая.

Энике Аста Аюн взмахнула крыльями и поднялась в воздух.

Даран оглянулась на племянника.

На его губах медленно расцветала улыбка, ещё немного недоверчивая, робкая — как будто он боялся спугнуть коху своей откровенной радостью.

Верховная Жрица протянула ему руку и повела его в последний зал.

Тот оказался огромным и сплошь заполненным водой. Волны глубокого изумрудного цвета набегали друг на друга с тихим плеском, отражая мягкие огни светильников, у «берега» покачивалась на воде лодка, украшенная цветами. Даран шагнула к ней, взмахом руки приглашая Хайнэ последовать её примеру. Оттолкнувшись шестом от дна бассейна, неразличимого в глубине тёмных вод, Верховная Жрица повела лодку к противоположному выходу из зала.

— А где же дерево? — удивлённо спросил Хайнэ, устроившийся на корме.

— Вот оно, — сказала Жрица, указав на многочисленные цветы бледно-розового и нежно-голубого цвета, плавающие в воде. И пояснила: — Дереву больше незачем расти вверх, оно достигло высочайшей сферы и получило райское блаженство.

Лодка пристала к противоположной стене залы, и Даран, выбравшись из неё, протянула племяннику руку.

— Ну, вот твоё путешествие и закончено. Впереди — Зал Посвящений, — улыбнулась она и распахнула двери.

Хайнэ замер на месте.

Огромный зал имел форму восьмигранника, и над центральным деревом высилась фигура Алай-Хо, выполненная из хрусталя. Дерево тянуло свои ветви, увенчанные крупными плодами, к нему, и Алай-Хо распростирала свои огромные крылья над ним, как будто стремясь заключить в свои объятия.

— Оба они считаются воплощениями богини Аларес, — тихо пояснила Даран, не уверенная в том, что Хайнэ изучал Великую Книгу Толкования Символов и изложенную в ней историю сотворения мира так же прилежно, как и его сестра. — Достигнув высочайшей сферы сначала в виде божественного дерева, а затем в виде Алай-Хо, она обратилась в солнце, и с тех пор освещает Звёздный Океан своими лучами.

Хайнэ, запрокинув голову, посмотрел на терявшийся в вышине купол, усыпанный светящимися в тёмно-фиолетовом сумраке самоцветами.

Потом перевёл взгляд на Алай-Хо — разноцветное пламя факелов, горевших в углах зала, отражалось от хрустальной поверхности, мерцая и разбрызгивая вокруг снопы искр.

Две девушки, те же самые, что принесли Хайнэ коху, теперь вручили ему небольшой свёрток, всё так же безмолвно улыбнувшись.

— Коху представляет собой младшего родственника Алай-Хо, а это — семена растения, которое символизирует божественное древо. Посади его и выращивай в память о своём путешествии, — улыбнулась Даран и подвела племянника к хрустальному дереву. — А здесь ты можешь прикрепить ленту, написав на ней свое желание, чтобы Богиня исполнила его. Это должно быть одно слово, например: «Богатство». Или «Слава», «Мудрость», «Долголетие» — думаю, ты понял.

Хайнэ подали письменные принадлежности, но он медлил и неуверенно косился на Даран.

— Никто не узнает, чего именно ты пожелал, — подбодрила его та.

Тогда Хайнэ быстро написал на ленте какое-то слово и, заметно побагровев, прикрепил её к ветви дерева.

Верховная Жрица милостиво ему улыбнулась и предложила ему пройти в соседний зал, где он, согласно традиции, должен был получить от жрицы пророчество.

Прислужницы увели его, а Даран, тем временем, ничуть не смущаясь, сняла повязанную им ленту с ветки дерева и, развернув её, прочитала единственное слово, написанное поспешно и неразборчиво: «Любовь».

Брови Верховной Жрицы поползли вверх, на губах появилась лёгкая улыбка.

Нет, всё-таки она не ошиблась в этом мальчике: он созрел для любовных отношений, и, значит, всё идёт как нельзя лучше.

Подозвав одну из прислужниц, она велела придумать для мальчика пророчество, каким-то образом связанное с любовью.

— Пообещайте ему счастливый брак с возлюбленной, с которой они будут неразлучны, как две райские птицы, что-нибудь такое, — приказала она и, выждав необходимое время, вернулась к Хайнэ.

Судя по его взволнованному и счастливому виду, пророчество пришлось ему по душе.

— Теперь мы должны поклониться Госпоже, которая милостиво соглашается одарить своей сияющей улыбкой каждого из детей, выходящих из этого Зала, — сказала Верховная Жрица.

— Самой Госпоже? — шёпотом спросил Хайнэ в благоговейном ужасе.

— Нет, её дочери.

«Впрочем, она всё равно когда-нибудь станет Императрицей, иначе я вряд ли взяла бы тебя во дворец» — мысленно добавила Даран и искоса взглянула на племянника.

Румянец волнения уже успел исчезнуть с его щёк, и это оставило её довольной — белизна кожи, не испорченная даже лёгким оттенком красноты, ценилась куда больше.

Принцесса Таик располагалась в собственном павильоне, окружённая любимыми прислужницами, подругами и любовниками.

Хайнэ и Верховная Жрица прошли туда по крытой галерее, раз за разом преодолевая кордоны стражников, и под конец предстали перед  высочайшими очами.

— Позвольте представить вам Хайнэ Санью, Госпожа, — произнесла Даран, склоняясь в низком поклоне.