В одну реку дважды (СИ) - Бочманова Жанна - Страница 43

– Деби, – поправил он. – Я придумал. Здорово?

– Все гениальное просто, – улыбнулась я. – А погладить можно?

– Можно. Только не корми ничем. Не возьмут. А то и покусают. Сам учил!

Мы обогнули дом, и вышли в сад.

– Это бассейн, – показал Ромашка на стеклянный купол, – а там оранжерея.

– И сауна наверняка есть? – усмехнулась я.

– Да всего тут навалом – и баня, и сауна, и джакузи. Даже корт есть, – небрежно махнул он рукой.

– Вот тоска-то! – вырвалось у меня.

– Почему? – удивился Ромашка. – Хорошо ведь!

– Скучно, когда все есть. Стремиться не к чему.

Он ненадолго задумался, а потом сказал:

– Когда ничего нет, тоже тоскливо.

– Ну да. Короче, нет в жизни счастья – и так плохо, и так нехорошо. Ну что будем лепить или что? – И я скатала маленький снежок.

Ромашка с сомнением посмотрел на это дело и проворчал:

– Что мы дети что ли?

Я засмеялась. Давно ли Ромик перестал девочек за косички дергать, а туда же. Господи, чего это дети так быстро хотят вырасти? Так я размышляла, а сама тем временем скатала уже приличный снежный ком. Ромашка по началу равнодушно стоял поодаль, но потом не выдержал, и вскоре у нас вышла отличная снежная баба, вернее братан. Мы вылепили ему ушки, пальчики в растопырку, цепь на шее и пистолет за поясом.

– Как живой! – залюбовался Ромашка. – У тебя талант.

– Да ладно, – засмущалась я, довольная, однако, похвалой. – Морковку бы ему еще.

– Нет, – возмутился Ромашка, – морковку пацану – западло.

–Тогда – вот, – я подобрала с земли сосновую шишку и вставила ее вместо носа. – Порядок?

– Без базара. – Он отошел на пару шагов оценить шедевр издалека. – Что дальше? Еще одного?

– Давай, – согласилась я, скатывая снежок. – Смотри, птичка полетела.

Ромашка послушно задрал голову, снежок смачно влепился ему прямо в лицо.

– Ах, ты… – заорал он, – догоню – убью.

– Дыхалки не хватит, – показав язык, я бросилась наутек.

Так мы носились по саду какое-то время, громко визжа и топая. Визжала, конечно, я, а парень топал ботинками сорок пятого размера. Пинчеры заливисто лаяли, стремясь хватануть снежок зубами. Под конец мы выдохлись и, пытаясь насовать друг другу побольше снега за шкирку, рухнули в снег. Сверху весело наскакивали песики, тыкаясь в лицо мокрыми носами, норовя лизнуть в ухо. Мы барахтались, пока не услышали:

– Вы не замерзли, детишки?

Я повернула голову – Краснов стоял, засунув руки в карманы, в накинутой на плечи куртке. Собаки, радостно виляя хвостами, бросились к хозяину. Он успокоил их движением пальца. Ромашка, смущенно опуская глаза, слез с меня и поднялся. Я тоже села, тяжело дыша и отдуваясь. Вид у меня, наверное, был тот еще. Ромашка топтался рядом.

– Не сиди на снегу – простудишься, – сказал Краснов, доставая пачку из кармана. – Дай зажигалку, – приказал он Ромашке.

Тот двинулся к нему, но тут я протянула руки и сказала чарующим голосом:

– Ромочка, помоги подняться, пожалуйста, – вложив, в голос столько нежности, сколько нет и у сотни памперсов «Хаггис».

Секунду Ромашка качался из стороны в сторону, не зная кому отдать предпочтение. Но потом как-то резко мотнул головой и, повернувшись ко мне, бережно поднял на ноги.

– Спасибо, – так же нежно прошептала я и стала отряхивать снег с куртки, а Ромашка тем временем подскочил к Краснову и чиркнул зажигалкой.

Прикурив, он коротко бросил:

– Иди. – Не задавая вопросов, Ромашка побежал в сторону дома. Так же коротко Краснов отослал собак: – Место! – Потом с любопытством уставился на меня. Я скромно потупилась и попыталась пригладить лохмы. – Твоя работа? – спросил он, рассматривая снежного братана.

– Наша, – улыбнулась я. – Нравится?

– Похож, – сказал Краснов, одобрительно кивнув головой.

Я осмелела и попросила сигарету. Сигарету он дал, а зажигалку достал из кармана, свою, между прочим. Зачем, спрашивается, было просить у Ромки?

– Тебя всегда так слушаются? – пошутила я.

– И даже лучше, – серьезно ответил он.

Без фирменного костюма, в свитере крупной ручной вязки, выглядел он вполне безобидно. Совершенно нормальные человеческие глаза. Встреть такого на улице – обычный питерский мужик на дачку едет. Да, короля играет свита, антураж… и деньги, сделала я вывод. Снег за воротником растаял и холодил спину.

– Ты на Ромашку не сердись, – сказала я. – Это я его уговорила свежим воздухом подышать…

Договорить я не успела, он подтянул меня к себе за шею и сказал, наклонившись к самому лицу:

– Вот что, куколка, ты мне парня не порть. Я все твои приемчики вижу. Ты думаешь, я не знаю, что он вас из офиса выпустил?

Я в миг согрелась – от страха. Вот уж не буди лиха, пока оно тихо. Выронив сигарету, я попыталась вырваться из железных объятий. Может, закричать, только кто поможет?

– Я кричать буду, – предупредила я.

– Давай, – оскалился удав.

Я уже набрала воздуха в рот, но тут он меня отпустил. Я отскочила, крутя головой.

– Ну что за жизнь такая, – заскулила я, – мало того, что вся в синяках, теперь еще и шею чуть не сломали. Нельзя же так, я все же лицо пострадавшее, меня жалеть надо!

– Иди сюда, я тебя пожалею, – ухмыльнулся он, протягивая мне сигареты.

– Фигушки, – спрятала я руки за спину, – хитрый какой. Да к тебе ближе, чем на пару километров подходить нельзя – опасно для жизни.

Но курить все же хотелось, и я рискнула дотянуться до пачки. Краснов усмехнулся и щелкнул зажигалкой. Я отрицательно помотала головой и протянула руку. Усмехнувшись еще раз, он бросил ее в мою сторону. Конечно, я ее не поймала – с координацией у меня не очень. Зажигалка упала в снег, я наклонилась и тут же вновь оказалась в его объятиях

– Ну что? – спросил он, непонятно что имея в виду.

– Ничего, – заерзала я. – Вторая сигарета из-за тебя пропала. Мне и так больно, еле хожу, а тут еще ты…

– А в снегу с мужиком, значит, не больно кувыркаться? – ехидно засмеялся Краснов.

– Мы не кувыркались, – запротестовала я, – мы в снежки играли. И потом, какой же он мужик – всего лишь большой ребенок. Он еще из детского возраста не вышел.

– А ты вышла?

– Не знаю, – скорбно ответила я. – Если и вышла, то скоро опять войду. От всех этих приключений мне точно до Кащенко недалеко. – И засопев, уткнулась носом в свитер с оленями. Вздохнув, Краснов притянул меня к себе за плечи, а я засунула руки ему под куртку, согревая озябшие пальцы.

– Давно ты Тайсона знаешь? – спросил он.

Я пожала плечами.

– Давно. Только виделись мы нечасто. Может раз в месяц, а может и реже. Когда как. Так что вроде и давно знаю, а вроде и не знаю совсем.

– И что же вы делали? – Ну, совсем, как менты, ей-богу.

– Да что? Бумажки всякие ему переводила.

– Ага, – кивнул он, – и вот так сразу, он за тебя вписался в это дело?

Я посмотрела ему в глаза. С одной стороны, пусть думает, что с Тайсоном у меня все серьезно, может, побоится трогать, а с другой – врать это…

– Да, вот так сразу и вписался, – спокойно ответила я. – Почему бы и нет. Настоящий мужчина не оставит женщину в беде.

– А он настоящий, значит?

– Хочешь, верь, хочешь, нет. Но я не вру. Я попросила помочь, он помог.

– Не верю, конечно.

– Да и черт с тобой! – тряхнула я головой, начиная злиться.

– Не верю, что не врешь.

– Я не вру, – повторила я, – никогда.

– Совсем? – удивился он.

Я кивнула.

– Надо же. Редкая ты женщина, однако. – Я скромно улыбнулась. – Редкая женщина, – повторил он опять. – Я еще такой не встречал. – В голосе послышалось восхищение или мне показалось? – Такой редкой лгуньи – поискать… и ведь врешь, как пишешь, – он встряхнул меня за воротник.

Я подняла на него широко открытые глаза.

– Да зачем мне врать-то?

– А кто утром сбежал? – грозно рыкнул он, – Я, как дурак, час из пробки выбирался. Почему ты мне не сказала про звонок? А теперь у нее все в синяках, видите ли… Лежать бы тебе сейчас в морге! – При этих словах меня передернуло. – Да тебе чудом повезло. Господи! – Он снова закурил.