Хрен С Горы (СИ) - Кацман Изяслав - Страница 61

«Друзья мои» — начал я — «То, что все вы теперь принадлежите к одному братству, вовсе не означает необходимости везде и всегда держаться всем «пану макаки» вместе. Пока нечестивый Кивамуй Братоубийца жив, мы будем сражаться против его приспешников. Но после победы, когда Солнцеликая и Духами Хранимая тэми Раминаганива займёт трон, пути наши разойдутся: одни останутся возле нашей правительницы, другие вернутся в родные селения, чтобы там способствовать величию и процветанию Пеу и следить, чтобы вожди и сильные мужи хранили верность потомству Пилапи. Главное: где бы не находился каждый из «пану макаки», он должен помнить о крови, что связала нас всех, и об обязанностях перед своими товарищами и Солнцеликой и Духами Хранимой».

Ночью долго не мог уснуть, хоть и успел здорово вымотаться за последние два дня, насыщенных столькими событиями. Я лежал, укрывшись мягкой циновкой, слушал храп «макак» и пробивающиеся сквозь него звуки тропической природы. Наконец, усталость взяла своё, и удалось провалиться в тяжёлый сон, наполненный тревогой и смутными образами.

Проснувшись почти в полдень, первым делом увидел Гоку, охраняющего покой «пану олени». Судя по всему, мои подчинённые решили, что Сонаваралинга имеет право на заслуженный отдых после столь мощного вчерашнего колдовства, и меня никто не решался беспокоить.

Резким движением встав с ложа, я по быстрому привёл себя в порядок и перекусил, после чего прошёлся по нашей стоянке. «Макаки» занимались своими делами, готовясь к дальнейшим боям и походам: некоторое количество умельцев возилось с обувью и снаряжением; Вахаку, Длинный и Кано с Тилуем по новой распределяли бойцов по подразделениям с учётом убыли состава — сопровождалось всё это спорами, переходя иногда в ругань со стороны недовольных; Тагор в компании с Сектантом и под неизменной охраной пары бойцов разбирал доставшиеся нам луки — судя по его умиротворённому и одухотворённому лицу, оружие было настоящей любовью этого вояки.

«Почему этот чужеземец до сих пор под охраной?» — недовольно спросил я сопровождающего меня Гоку — «Разве он теперь не один из нас?» Разведчик пробурчал что-то на тему «доверяй, но надзирай». «Нашим людям делать нечего, кроме как караулить кого-либо из недавно принятых в наши ряды?» — добавил я — «Забирай их с собой. Пусть займутся делом. А ты оповести всех предводителей «пану макаки», что я собираю их на совет нашего братства». Гоку зычным голосом подозвал к себе сопровождение тузтца и вместе с ними направился прочь.

Пару минут мы с Тагором внимательно рассматривали друг друга. Наконец, бывший военнопленный, превратившийся в одного из «макак», не выдержал и что-то спросил Сектанта. Тот внимательно выслушал и сказал мне: «Тузтец спрашивает: он теперь должен будет служить тебе, Сонаваралинга, до конца своих дней?»

«Скажи ему, Тунаки, что он служит не мне, а Солнцеликой и Духами Хранимой тэми Раминаганиве» — ответил я автоматически, и только после этого добавил — «А что касается срока его службы, то пусть хорошо научит стрелять из своего оружия тех «пану макаки», кто способен будет научиться. А потом может плыть домой. Я даже дам ему ракушек, за которыми вы сюда плаваете, на дорогу».

Сектант начал переводить. В ответ лучник неожиданно заржал.

— Что ты ему такого смешного сказал — раздражённо поинтересовался я у вохейца.

— Он говорит — усмехнулся Тунаки — Что ты хорошую шутку придумал, правда, злую: купцы, плавающие к берегам Пеу, друг друга хорошо знают, и на любом из десяти или пятнадцати кораблей, на котором можно уплыть в Вохе, прекрасно известно, кто хозяин Тагора-тузтца. И его всё равно схватят и отдадут в руки почтенного Выхкшищшу-Пахыра. Так что он лучше останется в нашем отряде. Будет дальше служить Солнцеликой и Духами Хранимой.

— Как хочет — пристально глядя в глаза лучнику, сказал я — Только пусть знает, что насильно его никто держать среди нас не будет. Может уйти в любое время.

Тузтец, выслушав перевод Сектанта, повернулся к пожилому вохейцу. Несколько минут между ними шёл оживлённый диалог, смысл которого, я, разумеется, не понимал. Тагор, судя по интонации, в основном спрашивал, а мой толмач — отвечал, причём, сдаётся, Тунаки был немало озадачен вопросами недавнего пленного.

— Он спрашивал, Сонаваралинга — начал переводчик-самоучка — Не исповедуешь ли ты тенхорабубу.

— С чего тузтец это взял? — удивился я.

— Он говорит, что некоторые твои поступки таковы, словно ты идёшь Путём Истины и Света — ага, кажется, Сектант попробовал перевести название своей религии на местный язык. Надо уточнить перевод.

Несколько минут пришлось потратить на выяснение этого вопроса: оказалось, что слово «тенхорабубу», как и сама религия, западного происхождения. Вроде бы на языке острова Скилн оно как раз и означало «Путь Истины и Света». Заодно выяснилось, что происхождение тенхорабизма с запада, варварского с точки зрения мнящих себя народом цивилизованным вохейцев, несколько тормозит распространение новой веры на родине Сектанта. Хотя, с другой стороны, это же обстоятельство служит неким фильтром, отсекающим следующих моде или ищущих выгоды.

— А сам ты тоже считаешь, что я веду себя как тенхорабит? — интересуюсь у Тунаки. Тот не на шутку загрузился.

«Странно, я никогда не задумывался об этом» — начал пожилой вохеец после долгой паузы — «Но ты, Сонаваралинга, действительно иногда ведёшь себя, подобно людям нашей веры. Хотя бы в том, что для тебя неважно племя, к которому принадлежит человек. Что здесь, что у нас, в Вохе, сначала смотрят на то, принадлежит ли человек к клану, а уже потом — на то, что это за человек. И даже многие из тех, кто идёт по Пути Истины и Света, не сразу искореняют в своём сердце деление на племена и кланы, заменяя его делением на принявших Истину и коснеющих в заблуждении. Среди жителей Пеу же и подавно свой всегда будет заранее правым в споре с чужаком, даже если на самом деле сородич совершает в отношении чужака беззаконие. А ты же, Сонаваралинга, совершенно не обращаешь внимания на то, кто перед тобой: бонко, сонай или текокец. Даже сунийцев, которых бонко и сонаи презирают, ты принял в свой отряд как равных. Хотя, в то же время, ты совершенно равнодушен к вере в Единого Творца, который и есть единственный источник человеческой силы, красоты и соразмерности. А вместо этого обращаешься к духам, принося им жертвы и выпрашивая взамен их помощь».

«Это потому что я знаю: если правильными словами попросить нужных духов, отблагодарить потом их за помощь правильными подношениями, то они помогут. А этот ваш Творец, неизвестно, поможет или нет. Сам же рассказывал истории про ваших проповедников, которых убивали, и никакой Творец их не защитил. А почему я не делю людей по племенам: мать моя из сонаев, отец — твой соплеменник, Тунаки. Сам я последние четыре дождя жил среди бонко. Причём память о моей прежней жизни среди сонаев забрали духи моря. Так кто я такой?» — загрузил я вохейца.

Сектант молчал. Я спросил у него: «А что ты ответил тузтцу на его вопрос?»

— Сказал, что ты впервые услышал о тенхорабубу от меня.

— А он?

— Сказал, что любопытен не меньше, чем ты, Сонаваралинга. И что ему хочется поговорить с… — тут мой собеседник замялся, видимо пробуя подобрать подходящие слова — С жителем такой дикой страны, как Пеу, который часто поступает как тенхорабит, но при этом не слышал ничего о Пути Истины. Он для этого даже хочет в совершенстве выучить язык.

— А сам он как относится к вашей вере? — спросил я Сектанта — И насколько хорошо он понимает и говорит по-нашему в данный момент?

— Тенхорабубу он считает глупой верой. А говорить по местному у него получается плохо. Понимает же он много. Особенно у тех, кто с запада Пеу. Вахаку и Гоку он хорошо понимает. А тебя или тех, кто из Бонко — плохо.

— А почему тенхорабубу глупая вера? — мне было действительно интересно.

— Он учился в одном месте — ответил вохеец, помрачнев — В Укрии. Там учат то, что говорили разные мудрые люди. Многие жили давно, до прихода Самого Первого Вестника, известного под именем Шидарайя. Они другому учат, не тому, что наши Вестники.