Я в любовь нашу верю...(СИ) - "Selia Meddocs" - Страница 48

Минако чуть отодвинулась от парня, глядя в его лицо широко распахнутыми глазами:

— Точно! — воскликнула она. — С этим скандалом я совсем уже позабыла, что собиралась к родителям в гости. И если всего час назад планировался визит вежливости, то сейчас мне жизненно необходимо попасть туда.

— Понимаю, — кивнул Чиба. — Родные стены лечат.

— Поехали со мной! — внезапно предложила Айно, встрепенувшись.

— Не думаю, что это хорошая идея, — осторожно заметил Мамору, положив ей руки на талию.

Минако удивленно вздернула брови:

— Почему? Из-за моей матери?

Парень кивнул:

— Она явно меня недолюбливает.

— Значит, у тебя будет шанс убедить ее в обратном, — улыбка вновь расцвела на губах блондинки. — Ну же, Мамору!..

Айно игриво провела ладонями по его груди и просяще заглянула в его глаза:

— Пожалуйста!..

„Ну как ей можно сопротивляться?“

— Хорошо, — скрепя сердце, согласился парень.

— Ура! — засияла Минако и, чмокнув Чибу в губы, слезла с его колен и направилась в ванную. — Я сейчас!..

Там, включив светильник на зеркале, она бросила взгляд на опухшее от слез лицо и потекшую тушь, и улыбка ее вновь увяла. Вспомнился напряженный разговор с подругами, и на сердце вновь лег тяжелый камень, душу защемило до боли.

На автомате Айно плеснула в лицо холодной водой, смыла размазанный макияж и наложила новый, добавив побольше пудры и румян, чтобы скрыть бледную кожу и покрывшееся красными пятнами лицо. Натянув на лицо вымученную улыбку, девушка вышла из ванной и позвала Мамору.

Впервые в жизни ей отчаянно хотелось домой, к маме.

Несмотря на опасения Мамору, обед прошел на редкость спокойно и миролюбиво. Мать Минако не бросала на него косых взглядов, а вполне дружелюбно интересовалась, как у него обстоят дела с учебой и поиском работы, чем он интересуется по жизни и так далее. Девушка, потягивая чай с жасмином, переводила взгляд с любимого на мать, крайне довольная сложившейся семейной атмосферой. Минако даже представила, что когда-нибудь они будут сидеть на этих же местах, только уже как муж и жена, и точно так же пить чай со сладостями.

Отца, к огорчению девушки, дома не оказалось — и его, и его заместителя отправили в очередную командировку в Соединенные Штаты, и вернуться они должны были не раньше следующего вторника.

Минако лишь вздохнула. Как бы ей хотелось побыть наедине с отцом, как в детстве, когда он не был таким занятым человеком и частенько проводил вечера с дочкой на коленях. Каждый вечер он брал книгу сказок, сажал ребенка на колени и читал сказки про ивовый росток, дурака Ётару и трех силачей. Для девочки не было моментов счастливей этих, и Минако до сих пор вспоминала их с теплом в душе. Она всегда была и останется папиной дочкой.

Допив чай и поставив чашку на столик, Айно задумчиво уставилась на мать. Ицуми Айно была отчаянной домохозяйкой, всю себя посвятившей сохранению семейного очага. Вместе со своим супругом она прошла сквозь огонь и воду, пережив нелегкий жизненный период с вечной нехваткой денег и безработицей. Но после рождения Минако дела молодой семьи пошли на лад, и мистер Айно твердым и уверенным шагом поднимался по карьерной лестнице, пока не стал успешным дипломатом. А его жена так и осталась хранительницей очага, хоть в молодости и была тусовщицей похлеще дочери. Она была ярким экстравертом, но когда жизненные обстоятельства загнали ее в четыре стены, Ицуми стала нервной и резкой. Ей, как птице, хотелось вырваться на волю, отдохнуть, развеяться. Но, увы, поздно. Раннее замужество не пошло ей на пользу.

Она была еще привлекательной сорокалетней женщиной с прямыми каштановыми волосами, присобранными широкой повязкой. Синие глаза, доставшиеся дочери в наследство, были живыми, хоть порой в них загорался огонек настороженности. В каждом человеке, в каждой ситуации Ицуми чувствовала подвох, о чем сразу же извещала всех, кто мог ее слушать.

Дочь она, несомненно, любила, хоть и по-своему. Она выражала свою заботу о будущем Минако в несколько ином русле, словно стараясь сделать так, чтобы та не повторила ошибок ее прошлого. Это Айно поняла уже позже, переосмыслив взбалмошное поведение матери по отношению к ее персоне. В школе девочка училась средне, а миссис Айно ругала ее за каждую плохую отметку в дневнике, хотя и сама училась совсем не блестяще. Тщательному материнскому контролю подвергались все ухажеры Минако, вплоть до совместимости по знаку зодиака. Девушку это изрядно раздражало, но она терпела. Правда, иногда материнские придирки доводили ее до слез. Но Минако не зацикливалась на этом, прощая мать всякий раз, тем самым ставя себя выше глупых обид.

К Мамору Ицуми Айно относилась предвзято с самого начала. Проведя свои астрологические исследования, она объявила, что они совершенно несовместимы по гороскопу древних майя; а вот о том, что по астрологическому гороскопу очень даже — умолчала. Но Минако лишь с улыбкой выслушивала материнские исследования и все равно поступала по-своему. Впрочем, так девушка поступала практически всегда, и миссис Айно это не всегда нравилось. Она ведь хотела как лучше!

Ближе к вечеру Мамору поспешил откланяться. Поцеловав смущенной Ицуми ручку, он повернулся к ее дочери:

— Ты как? Домой?

Минако покачала головой, безмятежно улыбнувшись:

— Нет. На этот раз я останусь здесь, на денек. Я провожу тебя.

Кивнув хозяйке дома еще раз, Чиба направился к двери. Блондинка плелась следом, нервно поправляя челку. Она знала, что мать сейчас держит ухо востро и наверняка слышит каждое их слово, и именно это придавало прощанию особую пикантность. Минако чувствовала себя школьницей, чей бойфренд уходит домой после чаепития со строгими родителями пригласившей его девчонки. Все было примерно так, если не брать во внимание возраст влюбленных.

Выйдя за дверь и чуть прикрыв ее за собой, Айно обвила руками шею Мамору и торопливо поцеловала, как и полагается на пороге родительской квартиры. Будто бы украла поцелуй, а не подарила один из многих. Отстранившись, улыбнулась и отчего-то покраснела.

— Чувствую себя четырнадцатилетним подростком, — призналась она.

— Хорошо иметь родительский дом, — заметил Чиба и погрустнел. Он слишком рано потерял родителей, и такая сторона жизни была ему практически незнакома.

Минако уловила его настроение и провела ладонью по щеке визави, успокаивая.

— Хорошо, что у меня есть ты. Спасибо за сегодняшний день, — прошептала она, вкладывая всю свою любовь в эти слова и нежное прикосновение.

— Спасибо за доверие, — в тон ей ответил Мамору и поцеловал ее в лоб, после чего спустился с лестницы.

И только когда его шаги стихли, Айно, прижав ладони к горящим щекам, вернулась в квартиру. Она и сама не могла понять, почему чувствует себя безумно влюбленной, словно в первый раз. Даже мать, казалось, загадочно сверкнула глазами и отвернулась, пряча улыбку, заметив блуждающий взгляд дочери.

Как давно она уже не была в своей старой комнате! Множество разномастных мягких игрушек, старые выцветшие обои, которые она выбирала еще будучи подростком; плакаты знаменитостей над кроватью и на дверцах шкафа, кое-где с жирными отпечатками губ в помаде; кровать, застеленная пледом ручной вязки — подарком матери на десятилетие; старый светильник в форме белой лилии, чуть оплавившийся по краям… Минако показалось, что она вернулась в детство, когда многие проблемы таковыми не являлись, а мама и папа казались самыми мудрыми людьми. Хоть и не всегда понимающими.

Девушка открыла стенной шкаф и поцокала языком, выбирая, что бы надеть из комплекта старых пижам. Все они, как она подозревала, были ей чудовищно малы. И почему мать не отдаст их в какой-нибудь благотворительный фонд? Но потом сама ответила на невысказанный вопрос — потому что это память. Вытянув наугад пижаму в бело-синюю полоску, Айно прикинула ее на себя. Должно сойти, благо этот комплект раньше был ей великоват.