Айгу! Они не едят личинок шелкопряда! - Ерохина Анастасия - Страница 2

В одно раннее субботнее утро мы отправились покорять Ачасан. Эту гору недалеко от центра Сеула регулярно посещают семейные корейцы. Многие надевают спортивную одежду и вышагивают по тропинкам. Идёт и стар, и млад — активные пенсионеры обгоняют детей, ведомых родителями со следами вчерашних возлияний на лице. Вот топает седовласый старец, а на поясе у него портативное радио, из которого доносится жизнерадостная музыка. А вот идёт мальчик лет пяти и бережно несёт в прозрачном пакете найденного им жука-оленя. Те, кому лень шагать, располагаются на полянах и устраивают пикники. С собой отдыхающие берут огромное количество котомок, коробок и мисок с едой, которую запивают рисовым вином макголи, а то и соджу — более крепким спиртным напитком.

Ценители интенсивных нагрузок предпочитают национальный парк Пукхансан, располагающийся меньше чем в часе езды на метро из центра Сеула. Утром в воскресенье из поезда вместе с нами вышло около сотни корейских старичков и старушек, и все бодрым шагом двинулись по направлению к горе. По дороге они покупали разную нехитрую снедь, и мы с ними заодно соблазнились кимпабом — рисовым рулетом с тонко нарезанными овощами и прочими продуктами, завёрнутыми в лист из жареных и спрессованных водорослей. На входе в парк дружелюбный рейнджер выдал карту и объяснил, как добраться до вершины самой высокой горы. Это был, по сути, коллективный поход: подниматься приходилось гуськом, так как желающих было очень много. Корейские пенсионеры, составлявшие большинство посетителей парка, к происходящему относились серьёзно: их экипировка при необходимости позволила бы не только играючи забраться на гору, но и прожить на вершине несколько дней. По крайней мере все как один были обуты в прочные ботинки, сверкали логотипами известных спортивных брендов и имели небольшие, но плотно набитые рюкзаки со всякими полезными вещами и едой. На наши шорты и кроссовки они косились неодобрительно, и один дедушка даже что-то проворчал по-корейски, показывая пальцем то на меня, то на мою, на его взгляд, неподходящую обувь. Мы уже тогда знали, что для подъёма и спуска нужно немного желания, немного дыхания да крепкие колени, а фирменный логотип на пузе делу нисколько не помогает, и ботинки сами на гору не залезут. Но в Корее индустрия спортивной одежды для любителей пешей ходьбы цепко завладела умами простых людей, и где бы мы ни были, всегда неподалёку можно было купить хочешь треккинговую обувь, а хочешь — специальные штаны с усиленными на заду швами или жилетку с карманами. Добравшись до вершины, мы потолкались с пенсионерами, поглазели с высоты, захватывающей дух, съели свой кимпаб и начали спускаться.

Обедать зашли в скромное, даже затрапезное кафе, где Паше подали простой суп с лапшой, а мне лапшу без супа, но очень острую. Можно было и догадаться, что по-корейски «смешанная лапша» это лапша, смешанная с перцовой пастой. Пока я обречённо наматывала на палочки красные от перца длинные макаронины, в кафе зашли трое корейцев достаточно преклонного возраста. Они заказали традиционную водку соджу и тут же распили между собой бутылочку, а за ней и другую. В качестве закуски был выбран свежий острый зелёный перец, которого пенсионерам принесли целую тарелку. Перец они сперва макали в перцовую же пасту, а потом смачно хрустели им, вздыхая и покряхтывая. Судя по тому, что тарелка быстро опустела, и хозяйка наполнила её вновь, а потом принесла ещё соджу, мужики вошли во вкус, хоть, как нам показалось, и жаловались, что перец нынче уже не тот, совсем не острый и не пробирает до костей. Воодушевившись их примером, я даже смогла доесть лапшу.

Тут дело было не только в том, что она была острая. Корейские порции поражали своим размером. Никакого «первого, второго и третьего» здесь быть не может: доесть бы хотя бы что-то одно! Если у нас в кафе миской супа наесться невозможно, то в Корее это не проблема: размер порции около литра насытит любого. Нам потребовалось достаточно много времени, чтобы привыкнуть есть так много и не оставлять половину в тарелках. Тем более что к каждому заказу здесь приносят несколько маленьких плошек с традиционными корейскими закусками «панчан» — это обязательно кимчи, то есть капуста, квашенная по-корейски, а также маринованная редька, а ещё соевые ростки, маленькие сушёные рыбки, водоросли, соевый творог тофу и многое другое. Количество закусок зависит от уровня заведения и стоимости заказа. Но даже в самых скромных харчевнях всегда можно отведать кимчи и редьку, а если попросить хозяйку на корявом корейском: «Кимчи чусэё!», то и добавку дадут. И конечно, везде предлагается бесплатно вода, а кое-где могут побаловать и чаем.

На следующий день мы прогулялись напоследок вдоль ручья Чонгечхон, а в душе уже закрадывалось томительное волнение — как там дальше будет? А дальше мы планировали поработать на ферме в рамках сотрудничества с организацией WWOOF, предлагающей добровольцам окунуться в настоящую корейскую сельскую жизнь. Для нас это был первый опыт волонтёрства, тем более такого необычного. Членство в корейской организации WWOOF (World Wide Opportunities on Organic Farms или Willing Workers On Organic Farms), согласно обоим вариантам расшифровки этой смешной аббревиатуры, давало возможность приобщиться к миру органического земледелия. Под словом «органик» в современном фермерстве имеется в виду отказ от использования удобрений и пестицидов химического происхождения. Волонтёры, подобные нам, добровольно помогают фермерам в их нелёгком ежедневном труде, а те взамен предоставляют им проживание и стол. Сейчас, уже имея обширный опыт этой деятельности, точно могу сказать, что для меня нет лучше способа понять и познать страну, чем вот так — пожить в доме у местных, разделяя с ними тяготы труда, кров и нехитрую пищу. Но и тогда уже было ясно, что впереди нас ждёт удивительное приключение, которое приоткроет одну из неизведанных доселе граней обычной человеческой жизни. И этим самым изменит нас, а вернее даже мы сами изменимся, получив этот новый опыт.

Ещё в Москве, разослав фермерам письма и получив первый ответ, весьма лаконичный — «Приезжайте», я поразилась, насколько просто в современном мире найти место для жизни. На другом конце земного шара, в чужой стране есть люди, которые пишут тебе: «Приезжай!», и ты едешь к ним, зная, что одного желания помочь и двух пар неумелых, но не боящихся труда рук, достаточно, и не нужно ни денег, ни особых знаний, только это самое желание, и всё. Лёгкость, с которой получилось договориться со всеми четырьмя фермами в Корее, где мы планировали пожить, несла вперёд, как на крыльях.

Первая ферма с трогательным названием «Пуруми» находилась примерно в часе езды на автобусе от Сеула, в маленьком провинциальном городке Тэсомьён. Автобус высадил нас на станции и умчался, поднимая колёсами пыль. На сообщение, отправленное ещё в пути, мы ответа не получили, и, прождав какое-то время, Паша позвонил фермеру, который почему-то не торопился забрать нас. А виноват во всём оказался языковой барьер. В словарном запасе нашего корейца большей части английских слов, которыми мы его бомбардировали, не было, а вот короткого «now» — «сейчас», оказалось достаточно, чтобы через пять минут он приехал за нами на своей старенькой машине. Мы влезли вместе с рюкзаками на заднее сиденье и поехали на ферму. После краткого обмена любезностями повисло неловкое молчание, и я, в попытке разрушить эту неловкость, спросила: «Как вас зовут?». Человек в соломенной шляпе обернулся и с улыбкой сказал: «О Ван Сон». В Корее, как нам уже тогда было известно, согласно их странным порядкам, обращаться к людям по имени невежливо, а как правильно это делать, я так окончательно и не разобралась. В итоге между собой мы звали Ван Сона по фамилии — Мистер О, а его жену, чьё имя так и осталось загадкой — Миссис О. На самом деле в именах не было необходимости — их всё равно никто не мог запомнить, и все присутствующие на ферме люди старались, по возможности, избегать личных обращений. Говорили просто: «Пойдёмте обедать!» или «Передай, пожалуйста, ложку».