Грани (СИ) - Малов Александр - Страница 10

"Да уж, массовка что надо — подумал Эрик, оглядывая столпившихся зевак"

Среди всех этих людей было что-то общее и Эрик не мог этого не заметить. Что-то, что никогда не объединяло их и вот сейчас словно бы разлетелось на осколки, задев всех и каждого, оставив при этом в их умах и сердцах нестираемый след реальности. А реальность была очень проста — все мы смертны. Криминальные новости отлично способствуют подтверждению этого факта. Мы знаем о смерти немногое, но мы точно знаем, что она ждет всех без исключений. Но одно дело знать и совсем другое видеть. Не на экранах телевизора, не из разговоров по радиоволнам. Нет, видеть смерть своими собственными глазами. Ощущать ауру смерти бешено бьющимся сердцем и дрожью всего тела — вот это и есть настоящая реальность того, что смертно. У каждого есть свой срок годности. Однако доживешь ли ты до него сам или же тебя сломают обстоятельства раньше этого времени… кто знает?

В умах каждого смерть, это то, что ждет нас у нашей кровати среди кучи родственников, когда мы будем стары и немощны настолько, что даже кислород будет поступать в наши легкие с неохотой и чертовски сложными маневрами. И конечно же кто-то принесет тебе стакан воды. Картина идеального ухода из жизни была бы просто невообразимой без этой детали и об этом знал каждый уважающий себя человек, одна нога которого уже была в могиле.

А если нет? А что если, возвращаясь с работы прямиком в свою обитель, где тебя ждет любящая жена с горячим ужином и весело играющие друг с другом дети, ты увидишь, как чье-то тело разбивается в лепешку об асфальт прямо перед тобой? Молодое и здоровое тело, которое, вероятно, и не думало знакомиться с асфальтом НАСТОЛЬКО близко. Что тогда? Какой смерть будет для этого работяги теперь? Более реальной? Внезапной? Или же в голове пронесется еще одна мысль, которая не уступает и другим и будет звучать примерно: «Черт! Да на нем же живого места нет! Черт возьми! Он, должно быть, поскользнулся с окна. Раз, и нет тебя… а ведь это мог быть и я сам. А будь я на метр ближе, так и вовсе бы оба… окочурились». Что самое удивительное — так все бы и произошло.

Возможно, такой и будет смерть кого-то из зевак, окруживших тело Эрика подобно пчелам, слетевшимся на цветок. Возможно, мысль: «Да, умирают все вокруг, но сегодня это буду точно не я» улетучится из головы многих стоящих здесь, на этом самом месте. Подобные мысли уже начали зарождаться в толпе, а в ком-то уже приносили свои плоды.

Вдали слышались сирены скорой помощи. По ходу того, как ее звон становился все ближе, Эрик все больше уделял внимание рассмотрению окружающей обстановки. Он старался сосредоточиться на конкретных предметах, которые уже начали становиться частью зародившегося в его голове эксперимента. Первым делом Эрик решил, что будет неплохо развеять или подтвердить миф о том, что после смерти вещи и предметы становятся для тебя менее осязаемыми, чем при жизни. Наверное, со стороны он походил на любопытного ребенка, но сегодня это было вполне естественно. Сегодня ни один человек в мире не смог бы раскритиковать его действия. Эрик и сам не до конца понимал, почему он так спокоен. Возможно, это было следствие шока, но шок — это то, что возникает в человеческом мозге. А глядя на то, что осталось от мозгов собственной головы, Эрик понимал — его мозг знавал лучшие дни. Сейчас он походил на разлитый смузи, если уж на то пошло. Но так или иначе, давно смирившись с нежеланием жить, такой поворот событий на деле лишь добавил Эрику умиротворения. Все-таки он сделал это. Он умер.

Подойдя к первой ближайшей застеклённой витрине жилого дома, откуда он совершил красивый (он очень на это надеялся) прыжок, Эрик медленно и аккуратно провел по ней своими пальцами, словно боялся, что в какой-то момент витрина воспламенится и с ревом набросится на него. Сразу же про себя Эрик отметил следующее: рука не провалилась сквозь стекло, а значит, современные представления о приведениях и полтергейстах могли с чистой душой закопать себя заживо и поставить над всем этим огромный крест. Проводя по стеклу снова и снова, Эрик внезапно поймал себя на мысли, что он выглядит как кот, скребущийся мохнатой лапой об входную дверь и требующий, чтобы хозяева запустили бедолагу в дом. Со стороны подобное действие кажется до невозможности глупым.

"Будь тут рядом ассоциация мертвых людей, меня бы засмеяли на ровном месте"

Эрик попытался проделать тот же трюк с фонарным столбом, но кроме перемещения от одной локации в другую ничего не поменялось. Совсем ничего. Но окружающие люди все проходили и проходили мимо Эрика, и тот окончательно отметил, что сохранив свою телесность, как и любое привидение, он стал абсолютно невидимым. Или Эрик просто очутился в другом мире? Недоступном для человека, но не менее реальном? Ему предстояло выяснить хоть что-то из всего этого.

Эрик знал, что на свете есть люди с врожденным недоразвитием вкусовых рецепторов. Для подобных людей различие в сосисках и клубнике могли быть лишь в размере и цвете. Эти люди, к своему огромному сожалению, знали, что сосиски и клубника — совершенно разные (и что намного важнее) приятные на вкус. Сейчас Эрик ощущал себя как раз таким рецептором. Огромным больным рецептором.

За все это время, что Эрик предавался взаимодействию с новым для него миром, он успел пропустить некоторые события. В частности то, как медики скорой помощи забрали его тело. Эрику, к слову, это было не особо интересно. Эти парни знали свое дело и уж точно умели обращаться с мертвыми телами. А даже если и нет, что с того? Вряд ли остатки тела Эрика Майлза впустили б его в свою обитель снова, дав второй шанс со словами: «Больше так не делай, чувак. Это было, конечно, круто, но второго такого раза мы не переживем». Да и думать о том, что у Эрика было желание возвращаться в ТАКОЕ тело, было бы чересчур… оптимистичным. Все, что сейчас имело смысл, так это… что делать дальше? Если честно, то Эрик рассчитывал, что после смерти произойдет что-то еще. Хоть что-то. Он все еще не на небесах, да и в адском котле вроде бы не успел свариться (Эрик искренне надеялся, что и не успеет вовсе). Но если это один из тех случаев, когда душа человека приковывается к месту своей гибели без возможности каких-либо передвижений, то Эрик крупно пожалел о своем выборе. Упасть с крыши какого-нибудь трактира или кабака было бы куда более приятной идеей. Все же там и люди повеселее, да и вообще… там явно было бы на что посмотреть.

Внезапно Эрик ощутил на себе чей-то взгляд. Обладатель этого взгляда не был столь серым и безжизненным, как все вокруг. Все было куда проще. Вместо привычной серости перед Эриком, немного вдали, находилось наибледнейшее тело, скрывающееся под наичернейшими одеждами. Мысленно Эрик назвал это «тело» Далматинцем. Человек, стоявший около расходящейся толпы, которая поняла, что представление окончено и вряд ли кто-то проделает подобный трюк на бис, смотрел на Эрика потерянным взглядом, который, тем не менее, сумел сохранить свою хладнокровность. Немного погодя незнакомец направился в сторону Эрика. В этот момент из всех возможных мыслей, Эрику, однако, пришла в голову лишь одна: «Хм, а ведь у этого парня неплохой костюм».

Глава 3: Выживший

Очнувшись, Боб Гаррисон ощутил резкий запах дыма. Если быть более точным, он ощутил резкий запах дыма, окутавший весь салон грузовика и даже затронувший небольшую область вокруг него. Дым въедался в нос, словно нашатырь. Все больше и больше. В конечном итоге, человек по имени Боб Гаррисон окончательно вышел из бессознательного состояния. И тут же об этом пожалел. Звенящая боль в голове распространилась по всему черепу. Горячая кровь, стекающая по лицу, перебивала едкий запах дыма своим металлическим привкусом, но, чуя опасность, Боб все же сделал над собой усилие и попытался открыть глаза и даже пошевелить ими. Как и предполагалось, без последствий не обошлось. Черепную коробку Боба словно бы колотила стая дятлов, которым в дополнение к клюву посчитали обязательным вручить по самой мощной и шумной миниатюрной дрели (или совсем не миниатюрной).