Тьма надвигается с Севера (СИ) - Шкиль Виктория - Страница 76

— У нас уважают смелость, но куда больше ценят мудрость. — Отозвался ан-лорд, с некой долей надменности в голосе, хотя сам он всегда был в числе первых, а не вторых. Смелый и дерзкий в битве с врагом, он мог теряться перед высоко титулованными особами, особенно если приходил к ним с просьбой. Мало кому хочется слушать о себе правду, куда приятнее когда подчинённые лижут твой зад и ползают на брюхе, даже если и ненавидят тебя в тайне. Подобных качеств, необходимых для скорого карьерного роста в Эльвеноре, Феранор был лишён напрочь, наводя скуку своей честностью. Где требовалась лесть — он говорил прямо и откровенно, когда требовалось умолчать — он говорил без утайки.

Вспомнив всё это, эльвенорский капитан немного потускнел и предпочёл съехать с темы, сообщив Митрасиру, что поднял из Сокровищницы тела его воинов и сложил их в одной из галерей водохранилища. Не забыл он упомянуть и о том, что лично отобрал золото и драгоценности для даров шах-ан-шаху, ожидая, что Митр немедленно полезет смотреть наполненные золотом сумки, но тот, к удивлению эльфа, лишь вяло махнул рукой.

— Кхадд-ин-Аллу! — Отряхнув руки от остатков еды, выдохнул агыз. — Завтра мы покинем это место и да простит нас Всевышний за то, что мы не можем взять их с собой! Пусть наши пыхлевани знают, что позже мы вернёмся сюда и заберём их останки, дабы могли они упокоиться с миром в мавзолеях своих предков!

Эльдар не сразу понял, что говорит Митр об убитых воинах, а поняв, с радостью с ним согласился. Его самого совсем не устраивала необходимость бросать павших эльдаров и он с большим энтузиазмом воспринял идею вернуться сюда. Но потом. А пока что задача стоит унести отсюда ноги и не растерять по дороге трофеи, добытые с таким трудом.

Остаток вечера прошёл в Новом лагере тихо.

* * * *

Люди и эльфы спали вокруг двух пылающих костров, подложив под головы сёдла и завернувшись в плащи и попоны как в одеяла. Спали все, кроме двоих, вынужденных нести стражу в это собачье время, когда луна на небосводе переваливает за полночь и пустыня полностью остывает, сменяя жар раскалённой сковородки на холод северного ледника. Вокруг лишённая природных звуков ночь, тишину которой нарушают лишь редкое всхрапывание коней, треск пожираемых огнём дров и невнятное бормотание метущегося во сне Феранора.

Несущий стражу атраванец с копьём в обнимку прохаживался по периметру лагеря, с настороженностью вглядываясь в густую темноту, безраздельно властвовавшей за границей света костров. Вторым стражем, охранявшим покой товарищей, был Бальфур, должный помогать человеку своим острым эльфийским слухом, но вместо этого уставший и замерзший меллорафонский улан больше жался к огню, подкармливая его дровишками которые недожог в подземельях Феранор. Время от времени он вспоминал о своих обязанностях и честно крутил головой по сторонам, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в непроглядном мраке и напрягал слух, но всё было тихо и взгляд Бальфура неизменно возвращался к пляшущим языкам костра. Если смотреть на них долго, то начинает казаться будто это живые существа, кружащиеся на углях в своём необычном танце. Иногда они с треском подпрыгивают вверх, взметая вместе с собой в воздух тучи ярких искр, чтобы разглядеть того кто сидит перед ними. Наблюдать за ними было завораживающе и убаюкивающе одновременно. Бальфур начинал засыпать, но всякий раз вскидывался снова, продирая руками уставшие глаза. Два часа, которые он должен был отсидеть на страже и после которых его должны были сменить, казались ему невыносимо долгими, будто кто-то специально затормозил для него ход времени, превратив ожидание в пытку. Наверно на короткое время сон таки одержал над молодым эльфом верх и он все же уснул, потому что вскинувшись снова, не обнаружил своего напарника. Только его копьё, под прямым углом аккуратно воткнутое в песок, как будто человеку надоело с ним стоять и он решил не на долго отойти, поразмять ноги. Это открытие поначалу повергло эльфа в шок, как рукой сняв его сонливость. В панике Бальфур прыжком вскочил на ноги, открывая рот чтобы поднять тревогу, но тут же его закрыл, передумав. Он был самым молодым в эльфийском отряде, к нему относились с насмешливой снисходительностью, которые лишь слегка умерило его геройство в Сокровищнице. Какими глазами на него будут смотреть если окажется, что он поднял тревогу в пустую, перебудив своих товарищей? Больше всего он боялся прослыть в их глазах трусом, пугающимся каждой тени. Сначала надо разобраться во всём самому!

Никаких следов, кроме копья, могущих подсказать, что случилось с часовым атраванцем — не было. Воины у костров были живы и здоровы, только связанный бедин, лежал у стены акведука посверкивая широко раскрытыми глазами, устремлёнными к звёздам. Он был жив, но вопрос Бальфура проигнорировал, тут же отвернулся, сделав вид, что спит.

— Ну и Катмэ с тобой. — Сердито плюнул в его сторону отпрыск Дома «Серебряного Дракона».

Вытянув из ножен меч, он осторожно подошёл к воткнутому в песок копью, пытаясь на слух определить, что делается за границами освещённого периметра и удивлённо замер столбом, поняв, что слышит песню! Над руинами лился мягкий приятный голос, который он уже когда-то слышал, когда нёс стражу в Старом лагере и тогда ему никто не поверил. Первый порыв эльдара был броситься к Феранору, разбудить его, чтобы он тоже услышал, но едва он склонился над капитаном, нервно мотающим во сне головой, как песня смолкла. Бальфур с разочарованием выпустил плечо капитана. Если его разбудить, то он ему не поверит! Один раз ему уже не поверили, когда он говорил, что слышит песню — не поверят и теперь.

Песня зазвучала вновь, в этот раз гораздо дальше, но Бальфур был готов поклясться, что это именно пение, а не завывание ветра! Не рискнув будить капитана из боязни, что певец снова замолчит, молодой эльф решительно пошёл на звук, шагнув в окружающую лагерь темноту. Он найдёт и приведёт певца в лагерь и только потом разбудит остальных — тогда-то его словам точно поверят! Под подошвами тихо шуршал песок и каменная крошка. Иногда идущий почти вслепую Бальфур спотыкался о крупный обломок, пока его глаза не привыкли к мраку и он не начал различать очертания развалин. По мере его продвижения усиливалась песня. Теперь он ясно различал голос, который мог принадлежать только женщине, поющей вроде бы на эльфийском, но странно произносящей слова. Сердце эльдара в волнении забилось, которое только усилилось, когда впереди в лучах луны он увидел сидящую на камне фигурку в остатках белых одежд, обёрнутых вокруг бёдер. При этом незнакомка совсем не была нагой — грудь и плечи её закрывали длинные серебристые волосы, ниспадающие почти до живота. Глядя на звёзды, эльфийка продолжала свою песнь, словно не замечала приближающегося к ней нежданного зрителя.

* * * *

Феранора мучил кошмар. Он снова бродил по дому Кайонны лорда Эрендира, только в этот раз он не слышал зовущего его голоса Талиан, а двери, бывшие запертыми в других снах, теперь распахивались перед ним. Не все, а только те, которые вели его к подъёмнику в оранжерею. Искусно наложенная иллюзия, придавала ему вид кипящего вулканического гейзера, над которым надо было встать, чтобы тёплые потоки восходящего воздуха подхватили его и мягко подняли на самый верх особняка, где под прозрачной крышей цвёл декоративный сад лорда Эрендира. Должен был цвести, потому что вопреки воспоминаниям ан-лорда, Феранор оказался в пустом помещении, где в многочисленных кадках был лишь песок… горы песка… а под куполом свирепо завывал сухой жгучий ветер. Не самые приятные условия для сада…

— Наконец-то вы пришли… спустя столько времени… — Нежный голос, в котором Феранору ранее слышалось звучания ручья, был холоднее северных льдов.

Эльфы не жалуются на память, их воспоминания никогда не тускнеют и леди Талиан предстала перед ним, ослепительная в своей невинной красоте как в день первой их встречи. На ней было облегающее тёмно-красное атласное платье цвета застывающей лавы, со стелящимся по полу шлейфом. Длинные серебристые волосы эльфийки, заплетённые в замысловатую причёску, были перехвачены на лбу лёгким золотым обручем, такой тонкой работы, что он казался сплетённым из паутинки, в которой, как капли росы, застряли маленькие жемчужины. Миндалевидные зелёные глаза, смотрели на ан-лорда Мистериорна с обидой и разочарованием.