Тьма надвигается с Севера (СИ) - Шкиль Виктория - Страница 86

— Ты чего?

Танцовщица только испуганно пискнула, за одно мгновение оказываясь в жёстком захвате с заломленной за спиной рукою. Увидев у своего лица остриё орочьего кинжала, она вовсе перестала дышать, раскрыв в немом крике рот

— Хватай другую! — Вместо объяснений рявкнул Глышак и как раз вовремя.

Вторая куртизанка, бросив барабан, попыталась проскользнуть в дверь мимо второго орка, но не тут-то было. С лёгкой непринуждённостью тот перехватил её одной рукой за талию и отшвырнул в центр комнаты, почувствовав на своем предплечье острые зубы девицы. Только после этого он задал вождю вопрос:

— А что случилось?

Глышак не ответил. Кинжал от лица испуганной девушки он отводить тоже не спешил, даруя той возможность сполна насладиться его видом. Только решив, что жертва осознала всю меру опасности и готова к правильным ответам, он медленно убрал кинжал от её глаз и подцепил им одну из золотых монет на её ожерелье.

— Эльфийское солнце. — Прокомментировал орк свою находку. — Ты ведь живешь недалеко отсюда, правда?

Женщина мелко затрясла головой силясь понять, чем она могла вызвать гнев ас'шабара.

— Ниже по этой улице… в самом её конце! — Снова утвердительный кивок, хотя орк уже не спрашивал, а говорил так, будто утверждал очевидное. Глышак растянул губы в хищной улыбке, обнажая нижние клыки и сжал пленницу так, что та вскрикнула. — Он был у тебя!

— К-кто?.. п-пустите, мне больно!

— Остроухий!.. Алялат, заплативший тебе этими монетами! — орк слегка ослабил хватку, так как калечить куртизанку в его планы не входило. По крайней мере пока…

Подруга танцовщицы успела отползти от входа подальше и забилась там в дальний угол, дрожа от страха. Орки могли с ними сделать всё, что им было угодно. Ведь они были ас'шабарами, а шахские каади никогда не спрашивают их, за что они наказывают людей. А даже если и спросят, стражникам достаточно сказать, что они обе воровки. По Закону ворам рубят руки, но орки могли пойти дальше и поступить с ними по своим обычаям, обезобразив лица.

— Пустите, я не знаю его! — жалобно захныкала девица. — Он был с нами всего одну ночь, а потом ушёл и с тех пор мы больше не видели его.

— Как он выглядел?!

— Я не помню. — Слова блудницы звучали убедительно, но Глышак не поверил.

Он снова сдавил её руку и, наклонившись к самому уху, уткнулся крючковатым носом в чёрные распущенные волосы, прошипев коротко:

— Лжешь. — Отстранившись, он заставил девушку смотреть себе в глаза и принялся подробно перечислять все те кары, что он совершит с ней и её подругой прямо сейчас, на месте. — Этот алялат убил девятерых моих воинов — именно столько кусочков я от вас и отрежу — остальное забью в колодки, в которых вы станете дожидаться своего палача. Он доделает всё остальное. Вырвет глаза, отрежет уши, после чего каади наложит штраф в двадцать дихремов и если вы его не оплатите на месте — вас закроют в шахской темнице.

— Но мы ни в чём не виноваты…

— Скажешь это палачу, если ему будет интересно. Курва, я спрашиваю тебя добром в последний раз. Как. Он. Выглядел.

Напротив его ожиданий женщина не ответила. Вместо неё подала голос её подруга.

— У него был шрам на лице! — выкрикнула она из своего угла.

— Говори дальше. — Подбодрил её Глышак, разворачиваясь к девице лицом.

Та поднялась на ноги, украдкой бросив виноватый взгляд на подругу, что не укрылось от внимательно наблюдавшего за нею орка.

— Вот здесь… — уточнила музыкантша, проводя пальцем по левой стороне лба, от волос до брови. — До этого мы видели его в составе посольства. Он ехал сразу за алялатским послом, рядом с агызом «белой стражи». Клянусь Аллуитом — больше мы ничего не знаем! Отпустите нас…

Разжав пальцы, орк оттолкнул от себя свою пленницу, бросив её грудью на заставленный блюдами достархан. Большего ему от блудниц и не требовалось. Шрам на лбу и высокое положение сужали круг возможных кандидатур на роль убийцы до одного единственного эльфа. Глышак уже знал какого, ибо лично видел его мокрым и заморенным, но тогда у него не было свидетелей знавших такие приметы. А он тоже дурак, видел, что остроухий едва заметно прихрамывает, но списал это на сбитые после пешей прогулки ноги!

— Я ухожу! — пряча в ножны кинжал, объявил он, заслоняющему выход сородичу. — Можете оставаться здесь вдвоём с Фаругом, если хотите. Денег банщику больше не давайте — я платил за всё. — После чего обернулся, коротко взглянув на девиц. — Этих можете оставить себе. Расплатитесь сами.

И вышел, оставив товарища наедине с перепуганными куртизанками. Танцовщица успела вылезти из-под стола и угрюмо взирала в спину Глышаку, растирая оставшиеся от его пальцев синяки на руке.

_____________________________________

[1] Гыркхан (орк) — военачальник, военный вождь. Просто гырк — это воин.

[2] Ас'Дхари — райская дева

[3] Курва (орк) — шлюха, куртизанка, блудница. Курварок (место где много курв) — слово исключительно ругательное и дословно прилично не переводится.

Глава 20. Слуга Саракаша

Если бы не владелец «Жала Скорпиона», к которому его привёл вампир — Дарика поймали бы в первый же день. Не было у него опыта жизни на самом дне города среди воров и убийц, а вот у владельца был и ещё какой! Полукровке хватило нескольких дней, чтобы понять какой его духан мерзкий гадюшник! Каждый день туда приходили какие-то мутные типы, спрашивающие хозяина, одни что-то продавали ему, другие что-то покупали, третьих он сводил с нужными людьми — торговцами, ворами или лекарями. К одному такому лекарю он в первый же день отводил Дарика, чтобы тот занялся раной на его щеке.

Им оказался хмурый мужчина, судя по седым волосам в чёрной бородище, подошедший к пятому десятку лет. Почтенный возраст для того, кто ежедневно имеет дело с убийцами и ворами, дожить до которого можно лишь обладая двумя главными качествами — быть мастером своего дела и уметь не задавать лишних вопросов. Усадив Дарика перед собой, он осмотрел самодельный шов на его щеке, потыкал в него пальцем, вызвав болезненную гримасу на физиономии полуорка и единственно о чём спросил, это кто так ужасно зашил рану. Ответа, впрочем, не ждал, сразу сказав, что шов придется вскрывать, обрабатывать загноившиеся края и зашивать вновь. От макового молока, предложенного в качестве обезболивающего, Дарик отказался наотрез. Если он хочет стать магом (да не просто магом, а некромантом!) то ему нужен ясный и здоровый ум. Маковый дурман разрушает разум, отбирая волю, а без воли у волшебника нет власти над Магией!

— Будет больно. — Огласил очевидную истину лекарь. — Выпей хотя бы вина.

— Я не хочу туманить свой разум. — С внутренней борьбой проскрипел Дарик.

Лекарь удивился, но согласно кивнул, принимая выбор полукровки. Дав зажать между зубов погрызенную деревяшку, он достал острый нож и, тщательно прокалив на огне его лезвие, подступил с ним к пациенту. Пальцы полукровки впились в подлокотники кресла, сжимая их до треска, когда горячее лезвие прикоснулась к загнивающей ране.

— Вы, мхазы, крепкий народ! — Уважительно сказал Дарику его мучитель, когда всё было законченно. — Но шрам у тебя будет теперь немаленький.

На шрам Дарику было плевать. Гораздо неприятней для него было то, что он оказался запертым в Шагристане, без возможности свободно показаться на улице. Волна, которую подняло убийство улле-Эфеби, до сих пор полностью не улеглась: глашатаи на площадях всё ещё выкрикивали его приметы, стража в городских воротах, бдительно всматривалась в лица орков-полукровок, а «белая стража» появлялась на улицах только с открытыми лицами.

От Гюлима не было ни вестей ни приказов, что в пору можно было бы подумать, что о Дарике забыли, но нет — несколько раз полукровка замечал следящего за ним хафаша. Смуглый, но не чёрный, он напоминал уроженца Северо-Запада Атравана, одежда которого была смешением разноплеменных стилей из бединской рубахи-юбки и белого платка на голове, перехваченного кручёным ремнём на лбу. Серая кожа и красные глаза его были скрыты маской иллюзии, придававшей ему вид простого смертного, но Борагус уже научился заглядывать под такие личины, безошибочно опознавая вампиров даже в большой толпе.