Властелин Колец - Толкин Джон - Страница 51

– Боюсь, что это чистая правда, – сказал Мерри. – Только я не помню, что говорил. Я видел отвратительный сон, но и его не помню. Словно меня не стало. Не знаю, что это такое.

– Я знаю, – сказал скиталец. – черное помрачение. Всадники, наверное, оставили коней за воротами и тайно вернулись в поселок. Теперь они знают все новости, так как побывали у Билла Хвоща; вероятно, тот южанин – тоже шпион. Значит, беда может случиться ночью, раньше, чем мы уедем из Бригорья.

– Что может случиться? – спросил Мерри. – Они на трактир нападут?

– Не думаю, – сказал Долгоброд. – Они пока не все собрались. Во всяком случае, это у них не в обычае. Сильнее всего они в темноте и в глуши – открыто напасть на освещенный дом, где столько народу, могут лишь в крайнем отчаянии. Но не сейчас. Зачем им нападать сейчас и здесь, если они знают, что у нас впереди – долгий путь через Эриадор… Их сила – в страхе, кое-кто в Бригорье уже попался в его клещи. На злое дело толкают они этих несчастных: Хвоща, пару чужеземцев, может быть, и привратника. В понедельник они говорили с Гарри у западных ворот. Я наблюдал. Когда они с ним распрощались, он был совсем белый и его трясло.

– Похоже, кругом враги, – сказал Фродо. – Что же делать?

– Сейчас оставаться здесь, не расходиться по спальням! Они наверняка выведали, где чья комната. Во всех хоббичьих спальнях окна у самой земли и выходят за север. Останемся все здесь, подопрем дверь и ставни изнутри. Только сначала мы с Нобом сходим за вашими вещами.

Скиталец вышел. Фродо коротко рассказал Мерри обо всем, что произошло после ужина. Мерри еще перечитывал письмо Гэндальва и размышлял над ним, когда Долгоброд с Нобом вернулись.

– Ну, господа гости, – сказал Ноб, – я все покрывала разворошил, и в каждую постель положил по валику, а коричневый коврик свернул, получилась ваша голова, господин Тор… Подхолмс! – добавил он, ухмыляясь.

Пипин засмеялся.

– И в жизни, как валик! – сказал он. – Но что будет, если они откроют обман?

– Увидим, – сказал Долгоброд. – Попробуем до утра продержаться.

– Спокойной ночи! – сказал Ноб и пошел на свой пост к дверям трактира.

Мешки и одежду они свалили в кучу на полу. К двери пододвинули кресло, окно закрыли. Выглянув в последний раз, Фродо заметил, что ночь светлая, и над горой качается яркий Ковш. Тяжелые внутренние ставни они заложили брусом и плотно задернули занавески. Долгоброд подложил побольше дров в камин и задул все свечи. Потом он сел в кресло у двери, а хоббиты улеглись на одеяла ногами к огню и немножко поболтали, отвечая на расспросы Мерриадока.

– «Корова на луну!.. – хихикнул Мерри, заворачиваясь, наконец, в одеяло. – Смех с тобой, Фродо, да и только! Хотел бы я это видеть. Почтенные бригоряне сто лет языки чесать будут.

– Не сомневаюсь, – сказал Долгоброд.

После этого все замолчали, и хоббиты один за другим погрузились в сон.

Пока наши путники готовились ко сну в Бригорье, мрак окутал Бакленд. Туман залег в оврагах и по берегу Реки. Затих дом в Кричьей Балке. Мякуш Болджер осторожно растворил дверь и выглянул. Ощущение страха не покидало его весь день и к вечеру усилилось. Ни отдыхать, ни лечь спать он не смог: недвижный воздух таил угрозу. Вглядываясь в сумрак, Мякуш увидел, как под деревьями передвинулась черная тень. Ворота сами по себе отворились, а потом совершенно беззвучно закрылись. Ему стало ужасно страшно. Он отпрянул от двери, минуту постоял, весь дрожа, в прихожей, потом закрыл и запер парадную дверь.

Темнота сгущалась. На дороге к дому послышался приглушенный стук копыт. Кто-то осторожно вел лошадей. У ворот лошади остановились, и три тени проникли во двор: три черных пятна, сгустки ночи. Одна тень прокралась к двери, две другие встали по углам дома. Дом и деревья замерли в немом ожидании.

Потом листья чуть шевельнулись, где-то далеко пропел петух. Холодный предрассветный час кончался. Тот, темный, у двери пошевелился. В безлунной беззвездной тьме блеснул клинок, будто из ножен скользнул луч холодного света. Послышался глухой тяжелый удар, дверь дрогнула.

– Открыть именем Мордора! – произнес странно высокий и злобный голос.

От второго удара косяк лопнул, засов переломился, дверь подалась и провалилась внутрь. Черные быстро скрылись в доме.

Вдруг совсем близко в деревьях раскатился голос рога, разрывая ночь, словно вспышка на вершине горы:

Мякуш времени не терял. Увидев, как черные тени ползут через огород, он понял, что от гибели его спасут только ноги. И он пустил их в ход со всей скоростью, на какую был способен: через черный ход, полями и огородами. Пробежав больше мили до ближайшего дома, он мешком повалился на крыльцо с воплем: «Нет! Нет! Не я!!» У меня нету!..» Что он потом лепетал, сначала вообще не поняли. Потом решили, что в Бакленде враги, непонятная напасть из Старого леса. И сразу начали действовать.

Брендибаки трубили Баклендскую Побудку, которая последний раз звучала сто лет назад, когда в Долгую зиму замерз Брендидуин и по нему пришли белые волки.

Тревога распространялась. Издалека слышались ответные звуки рогов.

Черные тени бежали из дома в ночь. На порог упал хоббичий плащ. На дороге застучали копыта, и невидимые во мраке кони перешли в галоп, потом гром копыт стих. Во всей Кричьей Балке гудели рога и рожки, звенели крики, топали ноги. Но Черные Всадники, как буря, помчались к Северным Воротам. Пусть малявки трубят! Саурон с ними потом расправится. А у них новое задание: они узнали, что дом пуст и Кольцо ушло. Черные стоптали охранников у ворот и исчезли из Хоббитшира.

В ранний час ночи Фродо внезапно вырвался из глубокого сна, словно его потревожило чье-то присутствие или неожиданный звук. Он увидел, что Долгоброд в кресле насторожился; глаза скитальца отражали пламя ярко горевшего камина, но сидел он молча и неподвижно.

Фродо вскоре опять заснул. Но к нему в сон снова ворвались шумы: свист ветра и гром копыт. Ветер словно закручивался у трактира и тряс его, а в дальней дали неистово гудел рог. Фродо открыл глаза и услышал бодрый крик петуха во дворе. Долгоброд раздвинул занавески и лязгнул задвижкой, отпирая ставни. Первый серый свет утра вместе с холодным воздухом хлынул в комнату через открытое окно.

Как только Долгоброд всех поднял, они пошли вслед за ним в свои спальни и, увидев, что там делается, возблагодарили судьбу за то, что послушались его совета. Выломанные оконные рамы болтались на петлях, хлопали занавески. Постели были разбросаны, валики искромсаны, коричневый коврик разодран в клочья.

Долгоброд немедленно привел трактирщика. Заспанный и перепуганный бедняга Медовар клялся, что не смыкал глаз почти всю ночь и не слышал ни одного звука.

– За всю мою жизнь ничего подобного не случалось! – восклицал он, в ужасе всплескивая руками. – Чтобы гости не могли спать в своих постелях, чтобы пропадали такие хорошие валики! К чему мы идем?

– К мрачным временам, – сказал Долгоброд. – Но ты еще немного поживешь в мире, когда от нас избавишься. Мы немедленно уходим. Не беспокойся о завтраке: подай чего-нибудь перекусить и запить на ходу. Через несколько минут мы будем готовы.

Господин Медовар поспешил присмотреть за тем, как готовят лошадей, и принести «что-нибудь перекусить», но почти сразу вернулся в отчаянии: пони пропали! Двери конюшни оказались взломаны, в ней не было не только лошадок Мерриадока, но вообще ни одной лошади.

Фродо был совершенно подавлен. Разве не глупо надеяться дойти до Райвендела пешком, когда за ним гонятся конные враги? С таким же успехом можно отправиться на луну. Долгоброд молчал, глядя на хоббитов, словно оценивая их силу и храбрость.

– Пони не спасли бы нас от конников, – сказал он задумчиво, будто догадываясь, о чем думает Фродо. – Верхом на пони мы передвигались бы ненамного быстрее, чем пешком, во всяком случае, по тем дорогам, какими я вас поведу. Себе я не собирался брать коня. Но меня беспокоит провизия. Отсюда до самого Райвендела мы можем расчитывать лишь на то, что возьмем с собой, и надо брать с запасом, ибо в дороге могут быть задержки, обходы. Сколько вы унесете на спинах?