Кривые дорожки к трону - Чернышева Юлиана - Страница 64

— Что… о чем…

— Гера, у нас полчаса до начала рабочего дня, а ты сейчас выглядишь куда аппетитнее завтрака. Так понятнее?

Боги, что же он прямолинейный-то такой? Или на него ночь благостно сказалась? От этой мысли я, наверное, покраснела еще больше, чем от фразы мужа. Я могла поверить, что привлекательна для него (да и попробуй тут усомнись после таких-то неопровержимых доказательств), но чтобы настолько?

Оказывается, еще как — пришло осознание, когда Ирвин прижался к губам жадным, агрессивным даже поцелуем. Но вместо того, чтобы испугать, это вызвало в моем теле совершенно другие чувства. И осторожно сжавшиеся на его нижней губе зубы действовали словно сами по себе… Ох, а вот теперь-то враз стала понятна прелесть брюк — Ир подхватил меня, и ноги сомкнулись на его талии, значительно упрощая как поцелуи — наши лица теперь были на одном уровне, — так и дальнейшие действия вообще. И на несколько минут мы оба попросту выпали из пространства и времени.

— Лайдис, вы спуститесь к завтраку или подать его в покои? — Голос Ризы донесся, как сквозь подушку, но все же заставил нас оторваться друг от друга. Наверняка она стучалась перед тем, как решиться спросить, но ответить ей, понятное дело, никто не ответил.

Взгляд у Ирвина был шальной, а волосы растрепаны. И улыбался он при этом так, что хотелось отослать камеристку и продолжить то, на чем нас прервали. Уверена, что муж подобный план точно бы одобрил.

— Мы скоро спустимся, — осознав, что я отвечать не собираюсь, громко уведомил он топчущуюся под дверью, судя по звукам, девушку и вновь потянулся ко мне, в последний момент наградив лишь легким поцелуем в нос. И осторожно, словно стеклянную, поставил на ноги, усмехнувшись над моим возмущенным фырканьем. — Кажется, прическу тебе придется переделать. Прости, — а в тоне ни малейшего отблеска вины. Вот же… муж!

Но вместо возмущения я приподнялась на носочках, чувствуя себя странно легкой, почти невесомой, и выдала еще одно признание, глядя прямо в бесстыжие карие глаза:

— Я в тебя, кажется, влюблена. — И, вынырнув из-под его рук, направилась в ванную, чтобы оценить масштаб постигших прическу бедствий, предоставив супругу немного времени на осознание сказанного.

Стоит ли говорить, что завтракали мы на бегу и в департамент явились буквально минута в минуту, зато в приподнятом настроении. И лишь добравшись до двери, чтобы идти на свое рабочее место, я вспомнила о том, что вертелось в голове еще с ночи, но постоянно оказывалось чем-то отодвинуто.

— Можно тебя кое о чем попросить? — И, не дожидаясь ответа, добавила: — Пожалуйста, будь осторожен.

— Гера…

— Знаю-знаю, ты всегда осторожен, тебе ничего не грозит… Ир, ты упрекал Истара в беспечности, но сам ведешь себя не лучше. — Я покачала головой, отгоняя картины того, чем могла бы закончиться его вчерашняя прогулка. Я не могла его потерять. Не теперь, когда все только начало налаживаться…

— Гера? — прозвучало на этот раз не укоризненно, а предвкушающе, что ли. У меня даже мурашки вдоль позвоночника пробежали. И я не ошиблась. — Я тоже в тебя влюблен, — и мстительное, — кажется.

Из кабинета я выходила с совершенно глупой улыбкой, едва не забыв поздороваться с умиленно вздохнувшей Белиной.

В отделе мое появление особого фурора не произвело — коллеги покивали приветственно да вернулись к подготовке рабочих мест. Разве что Томас присвистнул восхищенно, но беззвучно, одними губами, так что заметила я это почти случайно. Впрочем, реакции мужа вполне хватило, чтобы поддержать уверенность в себе на должном уровне.

Заказов на проверку сегодня, не иначе как в честь предпоследнего трудового дня, было много, и с первым же из них я завязла на несколько часов. Взрыв плиты — далеко не шутки.

Вообще подобные артефакты, относящиеся к разряду бытовых, давно перестали быть чем-то редким и дорогим и встречались практически в каждом доме или квартире. Результат взаимодействия артефакторов и стихийников-огневиков был прост в использовании, занимал мало места и, кроме периодического обновления заключенной в камнях стихии, других затрат не требовал. Но иногда случались сбои, приводившие к печальному результату, наблюдать который я могла сейчас на своем столе.

Отчет перевалил уже на третий лист, а я успела лишь расписать потоки энергии и типы плетений и вот-вот собиралась перейти непосредственно к описанию причин взрыва, когда отворилась дверь, и вошел Ирвин. Это хоть и было немного странно — обычно отправлялись мы из его кабинета, да и время обеда пока не пришло, но меня это не насторожило. А вот когда муж, едва бросив на меня быстрый взгляд, направился прямо к Джераму, сердце забилось чуть быстрее в предчувствии чего-то нехорошего. Оторвавшись от плиты, я наблюдала, как Ир наклонился к столу начальника, словно желая сказать ему что-то, не предназначенное для чужих ушей, а затем Джер так же быстро взглянул на меня и отвел взгляд, кивнув пару раз.

— Можешь отвлечься? — кивнув на артефакт, поинтересовался супруг, подходя ко мне. Тон у него был самый обычный, и вопрос прозвучал вполне невинно, но вместо того, чтобы успокоить, это разволновало еще больше.

Я кивнула в ответ и, впервые даже не вспомнив о том, чтобы убрать инструментарий и документы, двинулась вслед за ним к дверям. Стоило нам оказаться в коридоре, как распахнулся портал, и вышли мы уже в кабинете Ирвина.

— Что произошло? — требовательно произнесла я, оборачиваясь к мужу, чтобы тут же попасть в его объятия. А затем меня аккуратно подвели к стулу.

— Сядешь?

— Ир? — Теперь в голосе буквально звенела паника, а дыхание сбилось в ожидании, что вот сейчас…

— Девочка моя… — Слова выбили почву из-под ног, заставляя не сесть — упасть на сиденье стула. Память угодливо подсказала, что первый и последний раз Ирвин называл меня так в том подвале. — Лайдин Силета…

Я слушала его, но не слышала. Фразы рассыпались на осколки, бились в воздухе, доводя до сознания лишь отдельные слова. Я жадно хватала ртом воздух, но все равно задыхалась, а слезы катились одна за другой, смазывая мир в одно разноцветное пятно. Зайни… мамочка… как же так? Как же я? Без тебя…

Ир поднял меня со стула и усадил к себе на колени, позволяя уткнуться лицом в жесткий форменный камзол и вцепиться в него негнущимися пальцами как в последний оплот самообладания. И гладил по напряженным, вздрагивающим от рыданий плечам, по волосам, прижимая к себе, как маленького ребенка.

Мне казалось, что, когда это произойдет, я буду готова. Зайни было немало лет, к тому же она не имела даже пассивного дара. И я знала, что однажды придет и ее время, и царство Митьяны распахнет объятия для ее души. Но почему сейчас? Богиня, почему? Тетя ведь послушалась папиных уговоров, отправилась к горячим источникам и должна была вернуться, подлечившись. Должна была обнять нас, каждую из своих девочек. Узнать, что скоро у Нейни появится малыш. А вместо этого…

А вместо этого будет гроб на постаменте, монотонный голос жреца, одуряющий запах мертеи и собравшаяся в стенах храма семья, которую навсегда покинул самый светлый человек, которого мне довелось знать.

Не знаю, сколько времени понадобилось, чтобы я слегка успокоилась. Ир заставил меня отстраниться от его плеча, на секунду взглянув в лицо. Даже представлять не хотела, как сейчас выгляжу, но мужу, кажется, было все равно. Он лишь поцеловал меня в лоб и провел большими пальцами под глазами, убирая слезы. И не задавал глупых вопросов о самочувствии, за что я была искренне благодарна.

— Хочешь умыться?

Я кивнула, отпуская его и поднимаясь на ноги, едва не упав от закружившейся головы. Но устояла, поддержанная под локоть, и совершенно невоспитанно и некрасиво вытерла щеки рукавом собственного камзола. Настоящая аристократка, чтоб ее.

Муж дошел до стены, каким-то странным движением провел рукой вдоль одной из стенных панелей, и она послушно отъехала в сторону, оказавшись не чем иным, как замаскированной дверью. Ирвин приглашающе указал в небольшую комнатку, в которой даже с моего места просматривалась умывальная чаша.