Судьба из комнаты напротив (СИ) - Чернышева Юлиана - Страница 63

— Ого.

— Вот тебе и ого! Ты же понимаешь, что я буду мстить?

— О, да! — мурлыкающие нотки пробирают до мурашек по коже.

— Фей, я серьёзно! — сложно звучать строго, когда горячие губы захватывают мочку уха в свой плен.

— Ну ещё бы. Знаешь, я бы пообещал, конечно, больше так не делать, но что-то подсказывает, что ты сама будешь против… — оторвавшись, он коротко, но многообещающе целует меня в губы.

И, чёрт возьми, я совершенно не смогу с ним в этом поспорить!

— Только не на шее. Не могу же я всё время ходить в водолазках.

— Договорились, — чересчур послушно соглашается кошак и цена его послушания становится ясна через секунду, когда подол платья начинает ползти вверх. — Так, ты мне кажется до сих пор не ответила мне на один несложный вопрос. Да или нет?

— Может, ты его просто не так задаёшь? — хватая ртом воздух, нахожу в себе силы поддеть я, но блин, с кем тут конкурировать?

— О, ну раз дело только в этом. Я согласен попробовать ещё. Формулировок, знаешь ли, хватает.

Свой ответ он всё-таки получит. Только гораздо позже, когда я уже буду совершенно не в силах противостоять без сомнения потрясающим Феевым «формулировкам» и не менее потрясающим рукам и губам…

Утром оказывается, что Земля не сошла со своей оси и по-прежнему вращается, и отсутствует даже маленькое внешнее подтверждение фундаментальности принятого мной решения. Ну в самом деле, хоть бы снег пошёл, что ли. Никакой поддержки от мироздания!

Закутавшись в халат и подобрав под себя ноги в тёплых гольфах, я сижу на своём привычном месте в привычной компании привычно одетого (хотя скорее раздетого) в одни шорты Фея. На День рождения непременно подарю ему футболку!

И всё, вроде бы, было как всегда, да не совсем.

Котов меняет место дислокации, устроившись на стуле по соседству, вместо того, чтобы сесть напротив, и даже не комментирует «сено» в моей кружке. Хотя попытки подсунуть пахнущий жжёной карамелью кофе всё равно не оставляет. Такой наивный, лапушка просто. Хватает и того, что у его поцелуев кофейный привкус, но отказать себе и ему в подобном удовольствии я просто не могу.

Это потребность какая-то, вот правда, постоянно дотрагиваться до него или наоборот чувствовать прикосновения Фея. Даже если это просто его нога, прислонившаяся к моей. Или шершавые пальцы, убирающие за ухо непослушную выбившуюся прядь. Или мои, щекочущие его под подбородком, как большого кота и царапающиеся о щетину. Или…

— А давай никуда не пойдём? — неожиданно, в первую очередь для самой себя, выдаю я.

Он торопливо прожёвывает очередной кусочек тоста, параллельно кивая, но обретя дар речи выдаёт:

— Нельзя. У меня коллоквиум, но это ладно, а у тебя две пары у Ильевского.

— Фу, ботаник, — морщу я нос. — Я, что правда согласилась с тобой встречаться? Всё, беру свои слова обратно.

Фей улыбается так, как может только он — заставляя мигом почувствовать пресловутую дрожь в коленках, которые так любят описывать авторы бульварных романчиков (каюсь, читала и такое) и выдаёт:

— Давай рассуждать логически, м? Не пойдёшь на пары — не получишь автомат. Не получишь автомат — будешь сдавать экзамен. Будешь сдавать экзамен — придётся готовиться к нему. Придётся готовиться — станешь уделять меньше времени мне. А последнее меня категорически не устраивает. Так что доедай и дуй собираться, нам выезжать скоро.

— Нам? Тебе-то куда так рано?

— Тебя отвезу. И что, думаешь, не найду чем в корпусе заняться?

— Да нафига? — продолжаю недоумевать я, даже кружку отставив. — Я что, не в состоянии сама доехать?

— Крис…

— Фей! Да, давай вот прямо сейчас поругаемся по этому поводу, ага.

— Я не собираюсь ругаться, я просто не понимаю, почему не могу проявить к тебе элементарную заботу.

Вот же баран упрямый, а? Ладно, дыши, Крис, он же тебе не поленился вчера всё по полочкам разложить, как для альтернативно одарённой, так бери пример.

— Слушай, ещё вчера мы собачились, — скептический взгляд на ходу рвёт подмётки у моей прочувствованной речи, — ладно, хорошо, не вчера. Ещё недавно мы собачились, а сегодня мило завтракаем и не пытаемся придушить другу друга. А теперь ты предлагаешь вместе завалиться в университет, явно произведя там фурор таким появлением, — я не слишком преувеличиваю, обе наши группы будут в полнейшем офигении, если не сказать хлеще, когда узнают. И не то, чтобы я прямо сейчас готова к их реакции и лавине вопросов, которая непременно обрушится, и несложно даже предположить, на чью именно голову. — Давай мы не будем спешить?

— На тот случай, если ты всё-таки передумаешь?

Не знаю, что именно напрягает меня, наверное, взгляд, потому как само выражение лица, да и голос, достаточно спокойны. А вот глаза не очень тонко намекают, что их владелец раздражён сутью моих слов. Вернее, тем, как он эту суть понял.

Господи, да неужели? Неужто и у непробиваемого Тимофея есть отголоски любимой женской привычки «сама придумала — само обиделась»? Вместо того, чтобы расстроиться, я испытываю какой-то странный подъём духа. Как будто вот эта мелкая частичка к его портрету, не изъян даже, а так, соринка на нём, разом сделала Фея человечнее и ближе ко мне.

Но он определённо ждёт ответа и как в данном случае соблюсти равновесие между тем, что он хочет услышать и тем, как хочу поступить я — понятия не имею. Хотя…

Спустив ноги со стула и одёрнув подол халата, я делаю то, чего никогда не делала — решаюсь воспользоваться способностями манипулятора, которыми, несомненно, обладает по отношению к парню нравящаяся ему девушка. То есть, попросту забираюсь кошаку на колени, лицом к нему. И, не дав опомниться, целую сомкнутые губы.

— Это шантаж, — ворчит Фей минуту спустя, когда мы нехотя отрываемся друг от друга.

Руки его успевают переползти мне на попу, не иначе как в качестве жеста поддержки, да-да, а некоторые другие части тела намекают, что не тоже не прочь пообщаться поближе, хоть вот прямо сейчас. Но, припомнив его логическую цепочку, я осознаю, что времени на подобное нет и шустро выворачиваюсь из объятий, поднимаясь на ноги.

— Так мы договорились? Сегодня я еду сама?

Незаслуженно обиженный котофей вздыхает, тяжко и протяжно, но кивает:

— Умеешь ты уговаривать. Но только сегодня!

— Слушаюсь и повинуюсь, мой господин, — тоном восточной гурии, в котором так и сочится мёд, соглашаюсь я, успевая поцеловать его ещё раз и урулить с кухни прежде, чем «господин» решится проверить границы моего послушания.

Что-то подсказывает, с такими проверками я точно никуда не успею.

Лиза ждёт меня в холле у раздевалки, нетерпеливо поглядывая на телефон и притопывая копытцем, как та антилопа из мультика. Жалко, что не золотым, конечно, а то бы мы точно обогатились.

— Не убивай, мне правда некогда было написать, — едва приблизившись, прошу я, по-своему трактовав выражение её лица.

Но подруга отмахивается от своеобразных извинений, как от назойливой мухи:

— Вот уж неважно сейчас. Лучше скажи, ну?

Вопрос сформулирован, конечно, совершенно безобразно, но смысл тут понятен и без слов. И я ничего не могу поделать с дурацкой улыбкой, в которой самовольно расплываются губы. А Бэт, едва заметив это, начинает улыбаться тоже.

— Да? Крис, я же умру от любопытства вот прямо сейчас!

Не могу же я потерять лучшую подругу, верно? Так что признаюсь, совершенно честно, припомнив момент прощания на пороге квартиры и непроизвольно повторяя вчерашние её слова (хотя по ощущениям это было где-то в прошлой жизни, не меньше):

— Всё хорошо.

— То есть… погоди… значит… Кри-и-ис! Божечки! — меня сначала ухватывают за руки, описав пару кругов вокруг своей оси, а затем обнимают так, словно воздух с каких-то пор абсолютно ненужная штука. — Если меня в ближайшие дни накроет инфаркт, умру счастливой.