Аркадия (СИ) - Беляева Дарья Андреевна - Страница 52

Кладбища всегда имеют границу, ограды там соответствующие. У парков границы нет, потому что в парках не живут не-живущие. Я сразу подумал: замок с одной стороны был отгорожен от мира ровно как кладбище.

И все находившиеся в нем, по таким законам, должны были быть мертвы. Даже ворота сдерживала пусть тонкая, но цепь. Это была, так бы Аксель сказал, дань жанру. Так поступали с кладбищами на протяжении долгой-долгой человеческой истории во многих-многих местах.

А замок, где мы жили был родоначальником всех кладбищ. Первым местом, куда пришла и улеглась, как большая кошка, смерть. Аксель говорил, здесь и сейчас земля в шрамах от первого мора. Но я не был уверен, что он не приукрашивает. Земля ведь не могла умереть. Но земля бывает в шрамах от войны, я это видел. Я теперь многое видел.

Все не умолкали, я улавливал только отдельные слова, и самым частым из них было слово "обнаглел". Оно мне ни о чем не говорило. Может, это вообще я обнаглел. Так как я ничего не мог понять, то оставалось только смотреть, как Аксель ковыряется крохотным, будто игрушечным ключиком в золотом замке, а потом раскручивает длинную, тонкую цепь. Эта цепь никого не удержит, но Аксель относился к ней очень трепетно. В золотой цепи прыгало солнце, вытянувшееся по всей ее длине. Аксель раскрыл перед нами ворота, они со скрипом разошлись, и я понял, что давным-давно их не открывали, и они заскучали и застоялись. Впечатление это было таким сильным, что я в собственном теле почувствовал это неприятное ощущение, когда отлежишь ногу или руку, и потом плохо контролируешь ее, и в ней что-то бродит (на самом деле это кровь).

Аксель первый сделал шаг за ворота, потом поклонился нам, как будто мы были его зрители, а он - конферансье.

- Добро пожаловать в путешествие! - провозгласил он. Тогда я понял: будет путешествие. Только остальное оставалось загадочным. Зато впереди сияло солнце, и мне хотелось идти вслед за ним. Я видел далекую гряду гор, похожую на ряд зубов какого-то огромного и давно не ходившего к стоматологу зверя.

Мне нравилась идея прогуляться до самого конца света.

За воротами замка и дышалось свободнее, будто сам воздух вдруг стал другим, слаще и живее. Я замечал, что замок будто сосредоточие чего-то тяжелого и пустого, от чего болела голова. Когда я поделился своими соображениями с Астрид она вот как сказала: построен на старом индейском кладбище, небось.

Я не особенно понял, почему это плохо и откуда здесь индейцы, а Астрид махнула на меня рукой и объяснять не стала. Я и сейчас себя так чувствовал, как будто на меня махнули рукой и объяснять не стали. Мы нырнули в лес, и нас накрыло тенью и птичьим пением. Лес никогда не молчал, он переговаривался сам с собой на языке, которого я не знал. Я заулыбался, а потом Астрид толкнула меня в бок.

- Это было больно, - сообщил я.

А она только этого и ждала, довольно ухмыльнулась. Она всегда так по-особому ухмылялась, показывая все зубы, как собака, но ей такое шло.

- Не хочешь узнать, куда мы идем?

Я пожал плечами:

- Грибы собирать? Я тогда не в деле, это живые существа, хоть они не двигаются и не издают звуков. Это не значит, что они не хотят жить.

- Ах, Герхард, они не наделены соответствующей рефлексией, чтобы воспринимать смерть со страхом, - протянул Адриан.

- А ты этого не знаешь, - сказал я убежденно. Я тоже не знал, но проверять мне не хотелось. Аксель шел чуть впереди, мы явно углублялись в лес.

- Прекратите над ним издеваться, - сказала Констанция. Она была серьезная, и это придало ее лицу особенную красоту - так бывают красивы люди на картинах. Мне стало жалко, что она волнуется, и я дотронулся до ее волос. Она покраснела и отошла на шаг, а потом сказала очень быстро:

- Герхард, дело в том, что Неблагой Король велел нам подняться к истоку Великой Реки, чтобы забрать кое-что, принадлежащее ему. Какой-то меч.

- А почему он сам этого не сделает?

- Потому что он не может войти в Башню, где хранится меч.

- Тогда как он его там потерял? - спросил я. Констанция и Делия переглянулись. Наконец, Констанция сказала:

- Я думаю, это меч Благого Короля. Аксель упомянул, что свой Неблагой Король уронил в исток Великой Реки, когда его выбили у него из руки. Остался меч Благого Короля, но до него еще надо добраться.

- Но раз он нужен нашему Отцу, придется нам постараться!

Аксель уже ушел довольно далеко, он продирался через густеющие заросли. Я посмотрел вверх, из-за кружева сплетенных веток даже солнце стало казаться глуше.

- Ты как политрук в Советской России, - крикнула Астрид. - Чего ж ты его сам не забрал?

- А потому что мне туда хода тоже нет. Это вы у нас все такие особенные, избранные такие. А бедный Аксель всего лишь рядовой мастер на все руки, спасающий положение! Гениальный менеджер! Психолог, маркетолог и врач-онколог в одном флаконе! Элвис во плоти!

- Ты увлекся самовосхвалением, Аксель, - буркнула Делия. - И отошел от темы.

Аксель отмахнулся:

- Словом, меч этот нужен Неблагому Королю, а вы здесь исполняете его приказы.

- А почему не кто-то один из нас? - снова спросил я.

- Заметьте, дурачок задает вопросов больше, чем вы все вместе взятые.

- Он не дурачок.

Я вдруг почувствовал себя очень радостным от того, что это сказала Констанция. Конечно, она была совсем не права, но мне было приятно даже если она так не думает, а просто говорит, потому что считает правильным.

- Но да ладно, вопрос не самый плохой. А потому, что это опасное путешествие. Потому что только взаимовыручка и удача могут помочь вам преодолеть путь к истоку! Это же великая тайна жизни, как думаете, туда можно подняться на фуникулере и сделать пару живописных снимков?

Я кое-что для себя уяснил. Идем мы, значит, за мечом. За мечом Благого Короля. Потому что в нас есть его кровь, вот мы и можем его достать, наверное. Идем к истоку реки, где какая-то Башня, но почему-то в лес. Вот я и решил спросить:

- А в лес мы почему идем?

И в этот момент увидел летящий в меня камень, а потом он и правда полетел. Я пригнулся, и камень сбил пару книжно-красное яблоко. Книжно-красное оно было в двух смыслах. Во-первых есть особый красный, который бывает на обложках книг. Обычно это старые книги из какой-нибудь родительской библиотеки или государственной библиотеки, в общем, которые еще на ощупь как жесткая ткань. А еще такими сочными делают иллюстрации яблок в книгах. Такие, что съесть хочется, с белыми бликами на толстых бочках и тем самым удивительным красным.

- Ты что делаешь?

- Слишком много вопросов. Как политрук я имею право стрелять в головы.

- Не имеешь!

Констанция явно была возмущена. И возмущение у нее было особенное, так девочки, которых назначают старостами возмущаются, когда кто-нибудь плохо себя ведет. Констанция явно задумывалась о том, что по ее мнению делать правильно, а что нет. Мне это в ней очень нравилось.

- Ладно, не имею. У меня и пистолета-то нет.

- Как ты меня раздражаешь, я просто с ума сейчас сойду!

- Астрид, он того не стоит, - сказал Адриан. Я обернулся к нему и увидел, что на губах у него играла легкая улыбка, он будто бы гулял себе, ничем не озабоченный, а Астрид кипела от ярости, казалось, пар из носа пойдет. Они были настолько не похожи, что и сомневаться не приходилось - они брат и сестра. Так иногда бывает, когда связывает людей не то, что у них общее, а то что разделено. Тогда еще говорят: люди друг друга дополняют. Считается, что тогда они счастливы вместе. Но, наверное, так бывает тяжело. Я подумал, а ведь Констанция и я наоборот похожи. Мы оба любим книжки, нас обоих Астрид называет скучными, мы оба считаем правильным быть лучше, чем мы на самом деле есть, и оба светловолосые. Значило ли это, что мы не подходим друг другу?

- Но он меня раздражает! Я не переживу с ним поход в волшебные горы.

- Зато у тебя есть мотивация побыстрее его закончить.

- Я готова принести кольцо в Ородруин, если можно будет от него избавиться!