Аркадия (СИ) - Беляева Дарья Андреевна - Страница 60

Впрочем, весь этот плотоядный антураж был далеко не самым отвратительным. Как раз на него-то я бы смотрел с большей радостью. В конце концов, я мог представлять, что это фотосессия в шаманском стиле для очень небрезгливых моделей.

Самым худшим были тела и лица этих существ. Безнадежно изуродованные люди, вот кто это были. Наверное, они все были подростками. Мне так казалось, потому что в их лицах и телах еще угадывались подростковая угловатость и тонкокостность. Они были небольшого роста, все тощие настолько, что кости торчали, угрожая прорвать мертвенно белую кожу. Лица были искажены самым разным образом. У одних не было зубов, будто кто-то спешно удалил их, но так и не вставил искусственные. У других глаза будто расползлись, располагались как бы сбоку. Были зияющие черно-красные дыры вместо носов, я мог рассмотреть в них пазухи. Были гидроцефалические черепа, были выдающиеся вперед трахеи, готовые продрать кожу. Были искривленные в целом лица, подчеркнуто уродливые. Были большущие зубы. А были зубы маленькие, как крошечные иголочки в пастях хищных рыб. У некоторых руки казались лапками насекомых. Пальцы других были сантиметров на пять длиннее, чем им бы полагалось. Это было шоу удивительных уродов, способных вызвать жалость, смешанную с удушающим отвращением. Они были не просто уродливы и неполноценны, а неполноценны самым болезненным образом, явно причиняющим им постоянные физические страдания. Лица некоторых были искривлены от боли. Я смотрел прямо в черные, будто паучьи глаза на некрасивом лице существа, чей рот с искривленными зубами разной длины кровил и кровил, будто кто-то включил внутри кран.

Мы с Астрид попятились, забыв, что и позади нас стоят эти существа. Впрочем, почему существа? Это были люди, определенно люди. Я вспомнил монстров, прислуживавших в Замке. Они были изменены окончательно и потому не так пронзительно страшны. Даже те из них, кто казался похожим на человека имели слишком отдаленное сходство, чтобы по-настоящему пронзительно выглядеть.

- Твоя магия действует на монстров и на людей, - сказал один из них, тот что был чуть повыше. Он был полностью закутан в шкуру, его щеки пробивали жвалы насекомого, они сокращались при разговоре. Речь его была безумно искажена, но в Аркадии проблемы языкового барьера никогда не стояло.

- А мы не то, - сказал он. - И не другое.

В его горле зияла дыра, поэтому оттуда вырывалось сипение с трудом складывавшееся в слова, но понимаемое очень легко.

- Чего вам надо?!

- Астрид, милая! Мы имели в виду, что если мы каким либо образом зашли на вашу территорию, то это было случайно и не...

Главный поднял руку, и я замолчал. У меня было инстинктивное понимание того, что означает этот жест, но кроме того меня одолевал страх, и я был не прочь помолчать. Я видел в руках людей-нелюдей вокруг заточенные костяные клинки. Не хотелось бы почувствовать что-то такое в своей плоти.

Кольцо вокруг нас сузилось еще немного, и теперь я уже понимал - у них нет дыхания. Тогда, по этому не такому уж необычному для Аркадии признаку, я понял, с кем мы столкнулись.

Это были Потерянные Души. Души, сбежавшие от Неблагого Короля прежде, чем он изменил их окончательно и окончательно же лишил разума. Аксель упоминал о них, как о жестоких и опасных жителях Аркадии. Я не был удивлен - случись со мной такое я тоже отличился бы жестокостью и опасностью.

Костяные клинки уперлись мне в спину, и я сделал шаг вперед. Главный сказал:

- Я - Жадина.

Я едва не засмеялся. Не потому, что ситуация в самом деле располагала к тому, чтобы посмеяться, а потому, что именно так я отреагировал свой стресс. Абсурд - столь жуткое существо, искаженное, болезненное, звало себя таким детским, милым словом. Жадина.

А ведь когда-то у него было имя. У них всех. Я даже знал, почему они подростки - потерянные мальчишки и девчонки, герои "Питера Пэна" в исполнении Гильермо дель Торо.

Аксель говорил, что Отец Смерти и Пустоты вылавливает души из очень определенного отрезка реки. Души проходят по реке вниз, отматывая всю свою жизнь назад. Вроде как, они смотрят все, что нажили, пока не становятся бесформенными сгустками энергии, готовыми стать новыми людьми. В том отрезке Реки, где рыбачит Неблагой Король души как раз переживали снова свой подростковый возраст. И вот, когда они грезили о первых поцелуях и первых походах на рок-концерт, кто-то вырывал их из теплого золота и ковал из них монстров.

Любой бы сошел с ума. А некоторые из них еще и потеряли изрядную долю разума. Я видел это по глазам, тем, которым удалось остаться целыми. Некоторые были почти бессмысленными. Наверное, кто-то из Потерянных способен был только исполнять приказы, как наши слуги. Другие же горели от злобы.

Жадина сказал:

- Я не хочу, чтобы вы ходили по нашей земле.

Эта земля была всем, что у них было. Знал бы я, что она принадлежит им, тоже поостерегся бы по ней ходить. Я сказал:

- Мы приносим свои извинения.

А Астрид сказала:

- То есть, мы не хотели! Ваша земля, значит ваша земля. Мы пришли с миром! И хотим уйти с миром!

Астрид все еще сжимала кинжал, и я не успел (что довольно иронично, учитывая мою способность) предотвратить то, что случилось в следующий момент. Жадина скинул с себя шкуры, и я увидел, что человеческим у него был лишь торс. В темноте его силуэт казался странным и неопределенным, и теперь я понимал, почему. Нижняя часть его тела даже не была паучьей, как я подумал в первую секунду. Она состояла из тонких паучьих лапок, многочисленных, служивших самим остовом тела. Он был похож на куклу, чей торс оторвали и приделали к странной, тонкой конструкции. Чудовищная фантазия парня вроде Босха, неестественная и отвратительная. Одна из лапок выбила у Астрид кинжал, порезав ее руку - на концах паучьих ног были острые шипы. Астрид прижала руку ко рту, слизнула кровь.

- Эй!

Одна из девушек, в прошлом, вероятно, миловидная, но теперь на вид совсем неразумная, с открытым ртом, из которого то и дело вылетали мухи, прикрыла Жадину шкурами.

Он сказал:

- Я не хочу, чтобы вы делали больно. Пойдете туда, куда и мы.

И мы пошли. А что еще нам оставалось?

Мы брели по зимнему лесу, окруженные Потерянными. Одни из них мычали, ноги у них заплетались, другие отличались удивительной быстротой. Девушки и юноши, которым полагалось быть воплощением жизни и молодости были мертвы и изуродованы. Я впервые задумался о том, что Неблагой Король делает что-то действительно мерзкое. Чудовища замка не вызывали такой жалости - они вообще не ассоциировались с людьми.

Впрочем, мою сентиментальность изрядно остужали клинки, упиравшиеся в нас с Астрид постоянно. Мы шли в глубину зимы, и чем дальше, тем больше становилось снега. Мы обходили бурю, но ее завывания то и дело раздавались рядом. Я спросил у Астрид:

- Думаешь, не стоило сбегать?

И она сказала:

- Думаю, не стоило.

Таким образом, все неясности были решены, и оставалось только идти вперед по ужасающему холоду. Грязные, замерзшие, мы наверняка напоминали пленников дикарей из древних времен. Такой себе малобюджетный антропологический триллер, чтобы занять людей, потерявших работу в "Цирке уродов". Я называл их уродами, чтобы не испытывать жалость и смутное, неясное ощущение злости за то, что кто-то может поступить так с человеческими душами и за то, что я сам не обращал на это внимания прежде.

А такие чувства мне были совсем не свойственны.

Мы пришли в место, где они жили. Искусственно очищенная от деревьев поляна, окруженная костяным забором. Внутри - великое множество шалашей из кожи на остовах из костей. Эти ребята умели употреблять оленя с головы до хвоста. Рога украшали их жилища, внутренности сушились на веревках вокруг, явно тоже имевших органическое происхождение. Они явно посвятили себя охоте целиком и полностью.

- Вы убьете нас? - поинтересовался я у Жадины. Он не ответил. Перед входом в поселение он склонился у амулета из сломанных рогов и черных, блестящих оленьих глаз, три раза коснулся головой покрова снега и прошел дальше. Остальные от этой формальности были освобождены.