Культурные особенности (СИ) - Зарубин Александр - Страница 50

«Надо бы и покрасить, а то ржавь пойдет» — подумал Эрвин вдруг — невпопад, как-то совсем некстати. Ладонь достала из кармана гранату. Вынула, подкинула в воздух. Крикун сник — комманданте остановил его одним взмахом руки. И продолжил, обращаясь к Эрвину:

— Убери. Мы не дети, чтобы меряться игрушками.

Эрвин кивнул. Граната исчезла. Так же внезапно, как и появилась. Мотор бэхи чихнул и затих. Комманданте продолжил — так же размеренно:

— Жаль, что вы не татуируете лиц. Я прочел бы там все, что нужно. Мы не трясли бы воздух сейчас, не говорили бы лишних слов, рискуя не понять друг друга. Не умирала бы от любопытства моя жена. Молодой Кхаар не лез бы спасать ту, кого спасать теперь явно не надо. А теперь, человек, тебя впору назвать «ступор мунди».

Эрвин от удивления сморгнул — было дико услышать в этих устах четкую латинскую цитату. Комманданте чуть улыбнулся — смешно дернулся котенок на высокой скуле — и пояснил:

— Мы не язычники и знаем язык черных отцов из Сан-Торреса. Спроси у латиниста, что это означает, если хочешь. Но потом. А вначале скажи, куда ты едешь, человек, сумевший меня удивить?

— В Сан Торрес де Ультрастелла.

— Ваши стараются держаться от него подальше. Те из них, что ушли из-под взгляда людей с золотыми знаками.

Комманданте показал себе на рукав. Солнце сверкнуло на его скулах — ожидающей, хитрой улыбкой.

«То есть офицеров, — мысленно перевел Эрвин, — он решил, что я дезертир».

— Меня послали, и я иду. В Сан Торрес, обходить его мне не надо.

— Тогда ты свернул не туда. Эта дорога ведет в столицу.

— Я не знал, что великий тракт непроходим. Ошибка.

— Даже дети это знают, — комманданте явственно удивился. Аж дернулась коса на виске.

— Дети, родившиеся здесь. А я…

— Бьёшься как слепой котенок. Храбрый слепой котенок, я видел, как вы уходили от сотрясателя. Но…

— Я здесь чужой. Покажешь дорогу до Сан-Торреса, комманданте?

— Я сделаю лучше. Мы идем в Фиделиту сейчас. Там переход через тракт и Сан-Торрес — мы обещали черным отцам довезти до города латиниста и его книги. Потом вернемся сюда — падальщики как раз обдерут тушу сотрясателя, мы заберем череп и увезем. В столицу, город на высоком холме. Юный Уг-Квара сватал дочку из-за городских стен, надо оказать уважение тестю и теще.

Эрвин оценил размеры туземного уважения на глаз и аккуратно присвистнул — дорогой подарок был слегка, но больше городской малогабаритной квартиры.

— До Сан-Торреса — идем вместе. Я все-таки хочу услышать твою историю, человек. Идет?

Эрвин кивнул, слабо понимая, что делает.

— До чего договорились? — осторожно спросила Ирина. Потом, когда все кончилось и все разошлись — коммандо к своему грузовику, Эрвин к бэхе. Напряжение спало. Воины разошлись, уселись, подвернув ноги, на траву, пошли чистить оружие — свои длинноствольные, хищно блестящие на солнце винтовки. Двое без команды встали на караул — неподвижные, мерцающие на солнце статуи. Затянуло острым запахом оружейного масла. И дымком — Эви разожгла костерок, аккуратный и маленький. Поставила треногу, котелок, пошла возится, негромко напевая про себя. Песня лилась, мешаясь со звяканьем ложки и мелодичным звоном чешуек на рукавах. Лилась, улетая с дымом в синее небо. Эрвин тряс головой, вспомнив, что забыл что-то важное. Потом сообразил — повернулся к рулю, спросил развалившуюся за баранкой Мию:

— Почему них кресты на руках?

— А что же еще им носить? — искренне удивилась та, — это же крестовые люди.

Эрвин удивленно сморгнул. По рассказам Мии и собственным догадкам получалось, что редко поминаемые здесь всуе «крестовые» — это подчиненные капеллана, иезуиты, хитростью отжавшие у корпорации половину планеты. Но на хитрых иезуитов Яго и его люди походили в последнюю очередь. Дела. Под каблуком мягко хрустнула молодая трава, звякнула железная банка — Ирина спрыгнула с бехи, прошла мимо с мешком на плече — от них к костру комманданте. От нашего, мол, стола — вашему столу. Эрвин выругался, подумал, что и сам мог бы сообразить. Потом вспомнил, что уже приказывал такое — Лиианне. Обернулся, хотел было рявкнуть — и раздумал. Уж очень дикие были у той глаза. Белые от испуга. Да и Ирина вернулась уже. Эрвин выдохнул и позвал ее к себе — совещаться.

— Едем в Сан-Торрес. С ними, — говорил он ей. Медленно, собирая в кучу смешавшиеся мысли. Глаза скользили, упорно цепляясь за алое перо в ее волосах, — Не могу понять, нас взяли в плен или пригласили в гости. В любом случае — нам пока по дороге. Устал слепым котенком ходить. Кстати, Ирина, посмотри на карте — что за Фиделита такая? Далеко?

— Недалеко. Рабочий поселок здесь рядом, — вставил слово Станислав, слушавший их разговор, — человек на сто. Церковь, поля, склады… И мой хороший знакомый при школе.

— А на картах сплошной лес. Ничего нет, — недоуменно бросила Ирина, возясь с планшетом. Эрвин глянул ей через плечо. Действительно, на карте к востоку — сплошная зеленая стена, разрываемая виньеткой в виде буквы V — эмблемой гражданской службы.

— Получается, что про эту Фиделиту тут знают все, кроме ведомства господина главного комиссионера. Дела, — проговорил он, аккуратно чеша затылок, — ладно, тем лучше. Хоть с этой стороны беды ждать не надо, и то хорошо. А на крестовых все равно поближе посмотреть придется.

Ирина кивнула — на том, мол, и порешили. Солнце палило, дымились паром лужи воды, трепетали на ветру зеленые, сочные листья. Их тени вились, плясали на капотах машин, ложились полосами на лица. Птицы подняли крик в вышине. Ирина свистнула им в ответ, под изумленный гомон туземцев. Зашипела паром вода — Эви залила костерок. Коммандате Яго махнул им рукой, подошел.

— Пора ехать. Если выедем сейчас — к ночи дойдем до Фиделиты.

— Да, только мою откопать вначале надо, — развел руками Станислав.

Комманданте ответил, не повернув головы:

— Откопаем, — махнул рукой своим — коротко — и пояснил, — это был приказ.

Эрвин обернулся — туземные воины разошлись по полю кто куда. Кто сидел, кто стоял, привалившись спиной к дереву — лениво. Если у них и был какой-то приказ — выполнять его явно никто не торопился.

Только Эви встала и вышла на поле, отложив в сторону пустой котелок. Вышла, обошла зарывшуюся в песке машину: нога за ногу, плавным, танцующим шагом. Под тонкий металлический звон: чешуйки, вшитые в бахрому на рукавах, сталкивались, звенели мелодичной, загадочной песней. Так она обошла машину кругом, остановилась перед врытым в землю капотом, пальцами потрогала бампер и замерла. Комманданте крикнул ей — Эрвин не разобрал — что, но голос старого Яго чуть рвался и звенел от волнения. Эви ответила мужу взмахом руки — коротким, под тонкий звон блесток. Остальные воины выдохнули короткое: ХанШай.

— ХанШай, — подхватила враз побелевшая Миа. Задрожала рука на руле.

— Что за черт? Она что, так машину вытаскивать собирается? Шаманской пляской? — спросил Эрвин. Просто бросил слова в никуда, выплескивая немое изумление.

Ему ответили. Таким же хриплым от удивления голосом. Станислав, так и не севший за руль:

— Есть многое на свете, друг Горацио… Простите за избитую цитату, но то, что творят местные, и впрямь не снилось нашим мудрецам. Смотрите.

Эрвин смотрел. Было на что. Шаг, поворот — резкий, взвилась облаком бахрома, окатив хозяйку мелодичным серебряным звоном. Подошвы мягких сапог ударили в такт по земле. С пятки на носок, четко, в гипнотическом ритме шаманского бубна. Еще поворот, удар — и Эви вдруг вытянулась, замерла, запрокинув голову в синее небо. Лишь руки мерно дрожат — звон монист взвился, полоснул по ушам, отдаваясь дрожью под черепом.

— Что за…

— Тише, — коммманданте оборвал его одним взмахом руки, — Слышишь? Они идут…

Эрвин прислушался — и услышал. Шелест, тихий, скрывающийся звук в листве над их головою. Шелест и мягкое шуршание. Мерное, как расплетающиеся кольца чешуи. Треугольная голова мелькнула в ветвях. Эви топнула ногой, звон монист взвился в синее небо. Массивная, радужно-зеленая пятнистая голова. Мелькнул раздвоенный язык меж клыков.