Культурные особенности (СИ) - Зарубин Александр - Страница 51

— Ты пришел, — выдохнула Эви. Высокая грудь опала и поднялась, отозвавшись мелким звоном нашитых чешуек. Змея плетью свесилась с ветки над головой. Толстой пятнистой плетью, украшенной тяжелой головой с большими клыками. Мелькнул раздвоенный, острый язык. Голова зависла в воздухе, уставила большие, черные, немигающие глаза прямо на Эви.

— Твой черед удивляться, человек, — команданте оскалился, хлопнул Эрвина по плечу. Эрвин не заметил. Было не до того. На его глазах Эви замерла, потянулась, коснулась ладонью треугольной головы. И поцеловала исполинскую змеюку. Дела…

— Королева змей, — выдохнула Миа из-за руля, сложив руки в молитвенном жесте. Ирина фыркнула, пробарабанила пальцами по броне. Птицы над ее головой раскричались — тревожно.

За плечом Эви выросла вторая гибкая полоса. Толстая, в ляжку, с кисточкой на конце. Эрвин вначале подумал — вторая змея, потом понял — удав тот же, просто с хвоста. Мониста звякнули, пальцы Эви пробежали по змеиной голове — ласково, будто почесали за ушком. Хвост обвился вокруг бампера грузовика, напрягся слегка, дернул. Заскрипели ветви над головой, послышался треск. Под ноги Эви, кружась, упал лист. Чвакнул песок, машина на глазах Эрвина задрожала, поднялась и стала колесами на твердую землю. Мониста звякнули, благодарственно, в такт. Зашуршала листва в вышине. Перламутровый, зеленый и синий, чудовищный змей свернулся в клубок, втянулся, распрямляя кольца, в траву и исчез, будто его и не было.

«Дела» — присвистнул Эрвин, проверяя шляпу на голове. Как ни странно, цела. После всех чудес — удивительно даже. Комманданте поблагодарил жену — коротко, всего парой гортанных, чудных уху фраз. Та улыбнулась, кивнула в ответ. Звякнул в руке котелок — Эви как раз собирала посуду.

— Может, поедем уже? — аккуратно спросила Ирина, посмотрев на часы. Солнце на небе давно перевалило зенит и ползло сквозь синеву в сторону неведомой Фиделиты.

— Поедем сейчас, — ответил комманданте не поверув головы, — к ночи будем в Фиделите.

— К завтрашней ночи, — поправился он спустя полчаса, глядя на озабоченных донельзя Эрвина со Станиславом. Оба в масле с ног до головы. Чужой грузовик заводиться отказался. Напрочь, совсем: упругий росток туземного тростника прошел сквозь проржавевшую защиту картера и пробил старой машине маслопровод. Масло вытекло со всеми вытекающими. Последняя капля — как раз Эрвину на лицо. И в кузове бэхи — бардак, трос не пойми куда подевался.

— Может, ну его? Поедем на нашем? — проворчал Эрвин, вытирая руки черной, промасленной тряпкой.

— Не получится. У нас тут…

Эрвин, не дослушал, заглянул в кузов чужого грузовика. Ничего интересного — вдоль бортов немудрящий дорожный скарб «коммандо», обернутые пластиком тюки — если приглядеться, то видно, что книги. Станислав не врет. Черный ящик у дальней стены. Здоровый такой.

— А это что?

— Это рояль. Из столицы, для музыкального класса. Единственный у нас класс со стопроцентной посещаемостью. Сами видели, как местные поют.

За бортом шелестели ветками порыжевшие колючие кусты. Пела птица в ветвях. Эрвин пожал плечами, спрыгнул и пошел назад, искать трос — в конце концов, после всех сегодняшних чудес рояль в кустах был не самой большой странностью. Через час трос нашли. Еще через час БТР уехал отсюда — на восток, раздвигая носом слежавшийся хворост. Медленно, тяня за собой грузовик со Станиславом за рулем, старым Яго, Эви, «коммандо» и роялем в кузове.

По лесу они ехали медленно, две машины одна за другой. Угловатый, тяжело рычащий мотором бтр и сзади угловатый старенький грузовик на жесткой сцепке.

«Цугом, как раньше — кареты», — удивлялась Ирина, вспомнив учебник истории. Лес вокруг опять пошел густо, плотной стеной толстых стволов и упругих веток, неохотно расступавшихся под ножом волнореза. Опять закачались над головой алые цветы. По ногам протянуло влагой и сыростью, защекотали нос пряные, прохладные запахи дикого леса. Хрустел валежник под колесом. Влажный, чуть слышный звук, усиливающийся при каждом повороте руля. Проплывали над головами низкие, сплетенные ветки. Низко — Эрвин, чертыхнувшись, спустился вниз, когда одна такая гибкая тонкая плеть, свистнув, разогнулась и задела его по уху. Зеленые листья сплетались в сетку над головой — изумрудную, яркую сеть на голубом фоне бездонного неба. «Красиво» — отметила Ира, гдядя вверх и слушая птичий гам, там, наверху, в кронах. Над головой, в сплетении листы и сучьев — пятнистая, ярко-рыжая полоса. Хвост. Здоровенный дикий котяра потянулся на ветке, фыркнув Ирине в лицо алой, рассерженной пастью. Протяжно крикнула птица. Спокойно, так, что Ирина решила тревогу не поднимать. Тревожный, переливчатый грай летел не спереди и не сверху. Сзади, из-за кормы второго грузовика. Там, позади низкой кормы шевелилась, шелестела еле слышно трава. Невысоко, на уровне глаз мелькала иногда, качая листву, зеленая толстая лента. До ушей Ирины донесся чуть слышный, ласковый звон — это Эви, сидевшая на крыше грузовика, потянулась, поправила волосы. Меж веток мелькнула тупая, треугольная голова. Змея скрылась из глаз. Комманданте Яго — он сидел рядом, неподвижный, что статуя — поймал взглядом Иринин взгляд. Чуть дернул лицом — кожа на скулах растнулась слегка, татуированный котенок словно протянул лапки, играя с серым холодным глазом. Как с клубком. Похоже, комманданте так улыбался. Ирина, подумав, решила, что раз гигантский питон не пугает его, то и ей паниковать рано. Да и птицы в вышине унялись, лишь рыжий кот, сверкнув когтями на миг, перепрыгнул с ветки на ветку.

Миа рядом с ней сидела, крутила баранку, аккуратно обводя машины вокруг коричневых толстых стволов. И откровенно веселилась, рассказывая самой себе под нос туземные анекдоты про блондинов, по недоразумению попавших за руль. Сама себе рассказывала, сама себе фыркала, смешно задирая нос. Закатное солнце плясало в уголках век. Эрвин у нее за спиной мрачнел, тоже фыркал — невпопад, чему-то своему. Потом развернулся, махнул, широко разведя руками, Станиславу — извини, мол. Тот лишь коротко мотнул головой. Под колесами хлюпнула вода. В глаза ударил красноватый, закатный свет, ослепительный после лесного полумрака. Расступилась зелень, открыв небо над головой. Заплескалась, забурлила под днищем вода. Миа вывела бэху на берег широкой реки и заглушила машину. Эрвин спрыгнул на землю, на миг замер, держась за борт, оглядывая из-под руки горизонт, широкую реку и зеленую глухую стену противоположного берега. Мутная желтая вода плеснула ему на сапоги. Река широка, желтая, лишь на середине потока — белым барашком журчит и бьется на камнях перекат. Ирина поежилась, вспомнив начало пути и тварей из дельты.

— Часовня — там, — старый комманданте легко спрыгнул со своей машины, подошел, встал рядом с Эрвином, показывая пальцем на другой берег. Ирина осталась в машине — сидела, слушала их разговор. Речной ветер гнал небольшую волну, мешал слова, умывал лицо теплым туманом.

— Часовня? — переспросил Эрвин недоверчиво. Стена леса казалась сплошной, противоположный берег — топким и низким. Деревья — стеной, их зеленые тонкие ветви шевелись, качались под ветром, роняя в желтую воду белые, небольшие цветы.

— Часовня, да. Ночь… святых Елены и Ольги. Укрытие, — пояснил комманданте, не поведя головой. Лишь слегка запнулся на слове «ночь». Дернул хвостом выжженный на скуле котенок. Взбурлила воду шипастая черная тень. Подводный житель. Эрвин поежился, отступил на шаг и решил, что переспросить еще успеет.

Из-за их спин послышался стук и негромкий лязг железа о железо. Воины «коммандо» прыгали из машины один за другим, разворачивались, вставали неровной цепью лицом к лесу. Эви перемахнула через борт последней, под мелодичный серебряный звон. Встала, огляделась, кивнула мужу. Закатным пламенем вспыхнул ромб на лице. Руна «огонь». Комманданте кивнул в ответ, котенок на его скуле дрогнул, протянул лапки.

— Через час перейдем. Будет безопасно.