Рапсодия (ЛП) - Таласса Лаура - Страница 4

У меня начинают стучать зубы. Я крепко обхватываю себя руками. Наперекор себе, он снова смотрит на меня, его взгляд немного смягчается, но через секунду опять становится твердым.

— Кто он? — Я сглатываю. — Кто. Он? — повторяет вопрос Торговец.

— Мой отчим, — хрипло произношу я.

Он смотрит на меня решительным взглядом.

— Он это заслужил?

Я нервно выдыхаю, против воли по моим щекам катятся слезы, и киваю. Торговец, стоящий в двух шагах, долго смотрит мне в глаза, потом переводит взгляд на, текущие по щекам, слезы. Скривившись, отворачивается, проводит рукой по рту и, решив что-то для себя, подходит ко мне.

— Хорошо, — резко говорит он. — Я помогу тебе… — снова скрежещет зубами и Торговец бросает взгляд на, застывшую на моей щеке, слезу, — бесплатно. — Слова словно поперек горла ему встают. — Но только в этот раз. Считай это моя бесплатная помощь за век. — Я открываю рот, чтобы поблагодарить его, но он поднимает руку и закрывает глаза. — Не стоит.

Открыв глаза, он внимательно осматривает комнату. Я чувствую, как от него, вибрируя, исходит магия. Я знаю эту сторону нашего мира — сверхъестественную сторону. Мой отчим построил целую империю на магических способностях. Однако я никогда не видела подобную магию, которая может совершать необъяснимое, в действии. Я ахаю, когда кровь исчезает с пола, затем со столешницы, а потом и с моей одежды, волос и рук. После исчезает разбитая бутылка. Вот она здесь лежит, а потом в один миг пропадает. Независимо, что это за магия, проносясь по комнате, она щекочет мою кожу. Закончив с местом преступления, Торговец направляется к телу, рядом с которым останавливается и с любопытством рассматривает. Но внезапно замирает.

— Это тот, кто я думаю?

Сейчас, наверное, не самое подходящее время рассказывать Торговцу, что я убила Хью Андерса, самого влиятельного аналитика фондового рынка и человека, который за хорошую цену мог бы рассказать вам всё, что вы хотели бы знать касательно будущего: когда обрушится рынок наркотиков; иллюзорна или реальна угроза жизни; гонится ли за тобой враг. Не будь он лучшим провидцем в мире, по крайней мере, был бы одним из богатейших людей. Но даже это не спасло его от смерти. О, ирония.

Торговец отпускает серию проклятий.

— Чёртовы, проклятые сирены, — бормочет он. — Твоя неудача передастся мне.

Я вздрагиваю, потому что хорошо осведомлена о предрасположенности сирен к неудачам. Она привела мою маму к нежелательной беременности и ранней смерти.

— Есть какие-нибудь родственники? — спрашивает он.

Я закусываю нижнюю губу и качаю головой, крепче обнимая себя. В целом мире есть я, опять я и ещё раз я. Он снова матерится.

— Сколько тебе лет?

— Через две недели будет шестнадцать. — День рождения, которого я ждала годами. В сверхъестественном сообществе, шестнадцать лет считалось совершеннолетием. Но теперь именно это может сыграть против меня. Как только я достигну этого магического числа, то меня смогут судить, как взрослого. Мне оставалось две недели до свободы. Две недели. А затем случилось это.

— Наконец, — вздыхает он, — хоть какие-то хорошие новости. Собирай вещи. Завтра ты переезжаешь на остров Мэн.

Я моргаю, до меня медленно доходят его слова.

— Что? Подожди… завтра? — Я переезжаю? Так скоро? От этой мысли начинает кружиться голова.

— Через пару недель в Академии Пил начинается летняя сессия, — поясняет он.

Расположенная на острове Мэн, пролегающем между Ирландией и Великобританией, академия Пил является главной сверхъестественной школой-интернатом. Я так долго мечтала попасть туда. И вот, еду туда. — Ты будешь там учиться, и никому не будешь рассказывать о том, что убила грёбаного Хью Андерса.

Я вздрагиваю.

— Если, конечно, — добавляет он, — не хочешь, чтобы я оставил тебя с этим беспорядком.

О боже.

— Нет… прошу, останься!

Еще один многострадальный вздох.

— Я разберусь с телом и органами власти. Если кто-нибудь спросит, у него случился сердечный приступ.

Торговец смотрит на меня с любопытством, прежде чем вспомнить, что я его раздражаю. Он щелкает пальцами, и тело поднимается в воздух. Несколько секунд уходит на обработку, парящего в воздухе, трупа.

Торговец же выглядит равнодушным.

— Ты должна кое-что знать.

— А? — Я не свожу глаз с парящего тела. Так жутко.

— Посмотри на меня, — рявкает Торговец.

Я тут же обращаю внимание на него.

— Есть вероятность, что моя магия со временем сотрётся. Я может и силен, но миленькое проклятье, висящее над всеми сиренами, может перечеркнуть мою магию. — Каким-то образом, даже говоря о том, что его магия может провалиться, его тон остается таким же высокомерным.

— И что произойдет, если это случиться? — спрашиваю я.

Торговец ухмыляется. Какой же он мудак. Я уже дала ему мысленную характеристику.

— Тогда тебе лучше начать использовать свои женские хитрости, ангелочек, — говорит он, бросив на меня взгляд. — Они тебе понадобятся.

И на этой ноте Торговец исчезает с человеком, которого я убила.

Наши дни

Сила — сердце моей пагубной привычки. Сила. Однажды я была раздавлена под её тяжестью, и она практически меня поглотила. Но это было давным-давно. И теперь я воплощение грозной силы.

Вип-комнату в ресторане освящает мягкий свет от пламени свечей. Я наклоняюсь ближе к Микки.

— Вот, что произойдет. Ты вернешь все украденные деньги своей матери.

Его ранее пустой взгляд фокусируется на мне. Если бы взглядом можно было убивать…

— Пошла. Ты.

Я улыбаюсь, и знаю, что выгляжу, как хищник.

— Слушай внимательно, потому, как я предупрежу лишь раз: знаю, ты понятия не имеешь, кто я. Но уверяю, я могу испортить тебе жизнь и я та еще сука, чтобы так и поступить. Так что, если не хочешь потерять всё, что тебе дорого, будешь вести себя вежливо.

Обычные смертные знают о существовании сверхъестественного, но мы обычно держимся сами по себе от не одаренных магией, по простой причине, что когда смертные начинают нас боятся, случается веселое дерьмо, наподобие охоты на ведьм.

Я беру сумку.

— Теперь же, поскольку ты сам не можешь быть хорошим сыном, я помогу, — непринужденно говорю я, доставая из сумки ручку и документы, которые дала клиентка. Отодвинув тарелку Микки в сторону, я кладу перед ним бумаги. Письменное признание вины и вексель, документы составил адвокат моей клиентки. — Ты вернешь каждое украденное пенни и плюс десять процентов.

Микки издает тихий стон.

— Это пожелание пятнадцати процентов? — Он лихорадочно качает головой.

— Я так и подумала. Даю тебе десять минут, чтобы просмотреть бумаги и подписать их.

Эти десять минут я провожу за дегустацией блюд и вина, что оставили гости Микки, после чего закидываю ноги на стол, будь прокляты эти туфли на высоком каблуке. Когда время выходит, я забираю документы у Микки. Но, пролистывая их, поглядываю на него. Теперь лицо Микки блестит от пота, и держу пари, если он снимет пиджак от смокинга, то на рубашке будут огромные круги под подмышками.

Закончив смотреть документы, я убираю их обратно в сумку.

— Мы почти закончили.

— П-п-почти? — Он говорит так, словно впервые это слышит.

— Ты же не думал, что я уйду, как только получу от тебя несколько жалких подписей? — Я качаю головой, теперь моя кожа светиться ярче огня свечей. Сирена от этого в восторге. Играет с жертвой. — Ох, Микки, нет, нет, нет. — В этот момент игра заканчивается, и я перехожу в решительное наступление. Подавшись вперед, я вкладываю в голос всю, какой могу управлять, силу. — Ты исправишь свои ошибки, и никогда больше так не поступишь. До конца жизни ты будешь вкалывать, чтобы стать лучше и заслужить прощение своей матери. — Он кивает. Я хватаю сумку. — Будь хорошим сыном. И если я услышу, что ты им не был, если я вообще что-нибудь услышу плохое о тебе, мы вновь встретимся, и ты не обрадуешься этому.