Скрипачка - Бочарова Татьяна - Страница 21

Софья Тимофеевна раскрыла первый лист альбома, бережно перевернула папиросную бумагу, отделяющую страницу от страницы. На снимках Кретов был совсем молодым и более солидным, с разными людьми, в разной обстановке. Альке быстро надоело рассматривать покойного дирижера во всех его ипостасях, ничего полезного эти фотографии ей дать не могли. Ее интересовали последние несколько лет жизни дирижера, но, судя по этому альбому, как раз в последние годы Кретов практически не снимался. Видимо, портрет в траурной рамке и был самой поздней его фотографией.

Алька подавила готовый вырваться наружу зевок, придумывая, как бы половчей свернуть занудное занятие. Кретова пролистала еще только пол-альбома, сопровождая просмотр каждой карточки длительными комментариями. «Пожалуй, пора сказать Софье, что позабыла сделать важный звонок», — решила про себя Аля, покосившись на сидящую со скучным видом Ленку. Кретова перевернула лист и сняла запотевшие очки, чтобы протереть их. Алька машинально поглядела на разворот альбома. Там были всего две крупноформатные фотографии. Слева — молодой Павел Тимофеевич в шляпе и с сигаретой в зубах весело улыбался в объектив. Надо же, действительно, сестра права, каким жизнерадостным он был когда-то! Скрутило его под конец, ничего не скажешь! Алька перевела взгляд направо и зажмурилась. Снова открыла глаза, провела по ним ладонью, смахивая невидимую пелену, наклонилась поближе к альбому.

На снимке, на парковой дорожке, обнявшись, стояли трое — крайний слева Кретов, в плаще, все в той же широкополой шляпе, но с лицом серьезным и задумчивым. Одной рукой он держался за ствол липы, другой обнимал за талию молодую светловолосую женщину. Та, в свою очередь, прижимала к себе длинноногую худенькую девочку-подростка, в курточке, брючках и со смешными косичками, свернутыми баранчиком. Фотография явно была сделана давно, но Алька без труда узнала и мать и дочь. С карточки на Альку смотрела тетя Шура, такая же белокурая, мягко улыбчивая, чуть беззащитная, как и сейчас, и, точь-в-точь как она это делала много раз при Альке, своим любимым жестом обнимала маленькую Ленку.

На мгновение Алька потеряла дар речи. Да, все так и есть, это они, Ленка и ее мать, стоят на фото рядом с Кретовым. Позади вдалеке застыли в полете качели-лодки паркового аттракциона.

Алька услышала сбоку шумное дыхание и вспомнила про сидящую рядом Ленку. Обернулась к ней. Ленкино лицо было растерянным и изумленным, она то и дело переводила взгляд с фотографии на Альку и обратно.

— Простите, нам пора, — брякнула обалдевшая от неожиданности Алька Кретовой, которая, водрузив на нос очки, уже раскрыла рот, чтобы продолжить свою лекцию. Она вскочила с дивана и, не глядя на Ленку, понеслась к двери. Та молча устремилась следом.

— Куда же вы, девочки? — раздался им вдогонку старческий голос Софьи Тимофеевны. — Осталось совсем немного. Самое интересное!

— Самое интересное я уже повидала, — сквозь зубы пробормотала Алька и вылетела за дверь.

На лестнице царил полный мрак — за время их визита к Софье Тимофеевне отчего-то погасли немногочисленные исправные лампочки. Алька начала медленно, ощупью спускаться вниз, стараясь не оступиться в темноте. Наконец в нос ей ударил резкий кошачий запах, и она поняла, что перед ней дверь подъезда.

— Осторожно, — проговорила идущая сзади Ленка, и в тот же момент Алькина нога, не найдя опоры, сорвалась в пустоту. Алька загремела куда-то вниз, больно шлепнувшись обеими коленками.

— Черт! — выругалась она. — Кажется, колготки порвались.

— Тут нет нижней ступеньки. — Ленка помогла подруге подняться, толкнула невидимую дверь, и девушки вышли на освещенную фонарями улицу.

— Ну? — Алька остановилась у подъезда, пристально разглядывая смущенную Ленку. — Как ты мне все это объяснишь? Ты знала Крета с детства? Он что, ухаживал за тетей Шурой?

— Он жил у нас, — тихо произнесла Ленка и поглядела в сторону.

— Жил? С твоей мамой?

— Да. Она его очень любила.

— Чего ж ты никогда мне об этом не рассказывала? — изумилась Алька. — К чему эти тайны мадридского двора?

— Так… — неопределенно протянула Ленка и перевела взгляд на Альку. — Мне было неприятно об этом вспоминать. — В Ленкиных глазах Алька явственно различила помимо неловкости боль и еще что-то. Какое-то чувство, определение которого она дать не смогла.

— Почему? — начала Алька и вдруг осеклась на полуслове, осененная внезапной догадкой. — Он… тебя соблазнил? — тихо спросила она, и по тому, как помрачнело Ленкино лицо, Альке стало ясно, что она не ошиблась.

— А тетя Шура? — Алька осторожно дотронулась до плеча подруги. — Что она?

— Она ни о чем не знала. Помнишь фильм? «Лолиту»? Что-то подобное было и со мной, только наоборот.

— Как — наоборот?

— Ну в книге и в фильме он любит ее, а она его нет. Кретов не любил меня, нисколько не любил. А я… — Ленка нервно тряхнула головой. — Я была такой маленькой, глупой, умирала от любви к нему. Рыдала, дура, когда он ушел от нас, вены хотела вскрыть. — Она немного помолчала, убрала со лба вылезшую из пучка тонкую светлую прядь. — Потом, когда все немного забылось, меня стал преследовать стыд. Я казалась самой себе… грязной какой-то, что ли, испорченной. Не знаю, как тебе объяснить… — Ленка беспомощно развела руками.

— Не надо, — мягко проговорила Алька, — не объясняй. Все и так ясно. Я всегда знала о Крете, что он хам и маразматик, но что такое чудовище!.. Ты могла бы его запросто упечь за решетку, если бы сказала маме.

— Но я этого вовсе не хотела. Он, напротив, нравился мне. Ты… презираешь меня за это?

— Что ты! — горячо воскликнула Алька. — Почему я должна тебя презирать? Жалею, и больше ничего.

— Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь в оркестре знал об этом, — смущенно попросила Ленка.

— Никто и не узнает, — твердо пообещала Алька. — Считай, что я ничего не видела, и тема эта закрыта. Ух, елки-палки, — выдохнула она, огорченно разглядывая огромную дыру на новых колготках, — я и не заметила, что в подъезде у Кретовой нет нижней ступеньки.

— А я видела ее, когда мы поднимались, да потом позабыла, не успела тебя вовремя предупредить, — виновато произнесла Ленка. — Больно?

— До свадьбы заживет. Ты лучше скажи — как тебе известие об ограблении Вертуховой?

— Не понимаю, какой в этом смысл.

— А я знаю, — горячо заговорила Алька. — Неужели тебе до сих пор не ясно, что Кретова хотели убить не случайно. Кому-то позарез нужны его долбаные партитуры.

— Но кому?

— Если б знать. Но Рыбак тут ни при чем, это точно. Они же ему ставят в вину, что он прикончил Крета непреднамеренно, в состоянии аффекта, а на самом деле кто-то давно подготавливал это убийство.

Ленка как-то странно взглянула на Альку, быстро пожала плечами.

— Слушай, подруга, — медленно произнесла она. — А тебе, часом, не боязно?

— О чем ты?

— Ну ты же сама только что сказала, что убийство готовилось. Какие-то люди охотятся за Кретом или за его бумагами. Они готовы и на грабеж, и на убийство. Так?

— Так, — кивнула Алька, все еще не взяв в толк, куда клонит Ленка.

— А если так, умница моя, разумница, куда же мы прем с тобой им наперерез?

Ленкино лицо было бледным, в глазах застыл страх. Алька внезапно остановилась.

— Ты считаешь, нам что-то угрожает? — неуверенно спросила она.

— Честно? Я считаю, да.

— Ты не хочешь ехать на дачу? — Алька совершенно по-детски всплеснула руками, будто ей не купили обещанную игрушку.

— Ты ничего не поняла! — рассердилась Ленка. — При чем здесь хочу или не хочу? Я боюсь, ясно тебе, бо-юсь! И тебя одну туда тоже не отпущу. Я не хочу, чтоб тебя нашли на железнодорожных путях!

— Лен, но ведь никто не знает, что я… что мы…

— Я в этом не уверена. Тот, кто отслеживал каждый кретовский шаг, подготавливая его смерть, не теряет бдительности и сейчас. Пока не случилось ЧП с квартирой Вертуховой, я думала так же, как и ты. Но теперь все изменилось. Аля, ты рискуешь, если не уймешься.