Элла и Миша. Начало (ЛП) - Соренсен Джессика - Страница 10

Когда ее веки начинают смыкаться, я понимаю, что ее накрывает усталость, которую она испытывает всякий раз после панической атаки.

- Дочка, - говорит она, волоча ноги к лестнице, - я немного вздремну. Скоро вернусь.

- Хорошо. - На всякий случай следую за ней по лестнице, дабы убедиться, что она доберется до комнаты. Затем я помогаю ей лечь в постель и накрываю одеялом.

- Элла Мэй, я абсолютно уверена, что могу летать, - шепчет она прямо перед тем, как отрубиться.

После того, как я ее уложила, принимаюсь собирать грязную посуду и упаковки от еды с комода, и прибираюсь. К тому времени, как я покидаю комнату, она уже крепко спит.

Чувство облегчения накатывает на меня, как только я закрываю за собой дверь. И одновременно испытываю вину за радость оттого, что она уснула, но в глубине души понимаю, что в этом нет ничего плохого, потому что я устала и, в конце концов, сорвалась бы на нее и усугубила ситуацию.

Я спускаюсь вниз выбросить мусор в ведро и помыть тарелки. Затем собираю алкогольные бутылки и складываю их в мусорный контейнер. Разбираю счета, сортируя их на стопку из просроченных и тех, которые можно отложить на некоторое время, а после тащусь в комнату и падаю на кровать. В доме стоит тишина. Покой. И я чувствую себя совершенно одинокой. Как и всегда, находясь здесь.

Когда мои веки закрываются, я думаю о другом месте, о другом мире, о другой жизни, где моя единственная забота - это школа, я сама, и чем заняться в субботу вечером.

Протягивая руки, я просовываю их под подушку и провожу пальцами по конверту, который спрятала пару месяцев назад, прямо перед выпускным. Единственное письмо, которое я действительно была рада получить - уведомление о зачислении в университет Лас-Вегаса. Честно говоря, ему я была удивлена. Хотя полученная стипендия не вызвала у меня большого потрясения. Расходы она не покрывала. Но у меня имелись кое какие сбережения от нескольких подработок. Как только я окажусь в Вегасе, сразу же найду работу и будут вкалывать не покладая рук, чтобы выжить. Я хочу - нуждаюсь в шансе выбраться отсюда. Хотя меня все еще одолевают сомнения, что мне не удастся. Покинуть маму. Оставить ее на попечение отца-алкоголика. И кроме того, как же Миша.

Миша и наше соглашение уехать из города вместе.

У меня не хватило смелости сказать ему о рассылки заявлений в колледжи, не говоря уже о зачислении в один из них, находящемся отсюда в двенадцати часах пути.

И что мне черт побери с этим делать? Как я всем расскажу? Как мне оставить все свои обязательства?

Тяжело вздохнув, я утыкаюсь лицом в подушку и ненадолго задумываюсь о том, чтобы не поднимать голову для глотка воздуха. Может быть, я просто перестану дышать. Сдаться было бы проще. Послать все к чертям. Попрощаться навечно вместо того, чтобы столкнуться с нелегким выбором: остаться здесь или решить уехать в Вегас.

В конце концов, когда моему лицу становится слишком жарко, а легкие горят от недостатка кислорода, я переворачиваюсь на бок и делаю глубокий вдох. Затем бросаю взгляд на будильник на тумбочке. Шесть тридцать семь. Дерьмо! Я должна была встретиться с Мишей в шесть. Надеюсь, он не ушел, потому что я с нетерпением ждала, когда наконец выберусь сегодня из дома.

Только я начинаю отталкиваться от кровати, как спустя секунду скрипит окно и в комнату проникает солнечный свет.

- Ты прямо как старуха. - Шутит Миша, стуча ботинками по полу.

- А ты - жуткий извращенец! - Парирую я, перекатываясь и прижимаюсь щекой к матрасу, сдерживая улыбку. - Прокрадываешься в мою комнату, словно отмороженный.

- Ага. И, черт возьми, горжусь этим, - дерзко отвечает он. Спустя мгновение матрас прогибается, он взбирается на мою кровать и прижимается ко мне, располагая свою грудь и бедра вдоль моей спины и попы. - Почему ты в постели?

- Сплю, - бормочу я, прижимаясь к его теплому телу. - Не видишь что ли?

- И, очевидно, болтаешь во сне. - Он смеётся, пальцами проводя по задней части моего обнаженного бедра и щипает за ягодицу, выглядывающую из-под джинсовых шорт.

- Какого черта, Миша! - Визжу я, переворачиваясь на бок, и сердито смотрю на него.

Он одет в черную футболку с зеленым логотипом, темные джинсы с шипованным ремнем и сапоги с развязанными шнурками. Взгляд увенчан его классической "я такой очаровашка" усмешкой.

- Это за то, что назвала меня жутким извращенцем, - отвечает он. - Еще раз так назовешь, и я буду вести себя соответственно.

- Но ты постоянно ведешь себя как извращенец, - замечаю я. Что также является правдой. Ему все сходит с рук из-за симпатичной и обаятельной внешности.

Когда он пальцами сжимает изгиб моего бедра, его глаза цвета морской волны темнеют.

- Назови меня так еще раз, и я покажу тебе, насколько я извращен.

Игнорируя глупое трепетание в животе, я закатываю глаза и щипаю его за руку. От смеха в уголках его глаз лучатся морщинки.

Его смех стихает, он убирает светлые волосы с глаз и пристально смотрит на меня.

- Итак, насколько мне известно, мы сегодня вроде как собирались пойти на вечеринку, но я подумал, может, вместо этого отправимся на гонку? - Его палец прослеживает линию вниз по моей скуле, одновременно прикусывая серебряное колечко, украшающее его нижнюю губу.

Глупые бабочки снова возникают в моем животе, и во мне нарастает паника. Как всегда, я даже не уверена, что делать с этим проклятым ощущением. В последнее время оно часто проявляется, особенно когда Миша прикасается ко мне или прикусывает кольцо на губе. Я нахожу этот трепет немного отвратительным. Нежелательным. Захватывающим. Ужасающий. Сбивающим с толку. По правде говоря, слишком много ощущений.

Миша выгибает бровь.

- Что не так?

Я осознаю, что мое дыхание учащается, когда пристально таращусь на его губы, словно сама являюсь извращенкой.

Зажмурившись, чтобы прогнать оцепенение и успокоить неустойчивой дыхание, я переворачиваюсь на спину, создавая пространство между нами.

- Не уверена, что в состояние сегодня гонять. – Я разглядываю свой потолок, стараясь не хмуриться. Как бы я не обожала гонки, мне не терпелось оторваться на вечеринке, танцевать и пить до тех пор, пока тело и разум не онемеют.

- Ну, пожалуйста? - Умоляет он, смягчая свой тон до мягкого мурлыкания, используя такую манеру разговора на мне. Снова эти чертовы бабочки сводят меня с ума. – После аварии это моя первая гонка, и я хочу, чтобы ты была рядом со мной и поддержала меня.

Я фыркаю, поворачиваю голову и смотрю на него.

- Мы что, в детском саду?

- Пожалуйста? - Он сильнее надувает губы.

- Миша, я не нужна тебе. Поверь, ты и сам справишься.

Он неодобрительно кривит рот.

- Ты всегда мне нужна.

Делаю вздох, чувствуя вину из-за спрятанного прямо под моей головой под подушкой письма.

- Я думала, твоя машина еще не готова для гонок.

Он задумчиво дотрагивается до меня и накручивает на палец прядь моих каштановых волос.

- Нет, мы с Диланом достали необходимые детали, так что я готов гонять. - Он поднимается, хватает меня за руки и тянет, пока я не принимаю сидячее положение. - А сейчас поднимай свою задницу с постели и идем со мной. Ты же знаешь, я не смогу победить без тебя.

Я закатываю глаза и резко откидываю голову назад.

- Не правда. Ты много раз выигрывал и без меня.

Он театрально прижимает руку к сердцу, продолжая удерживать мое запястье.

- Это абсолютная правда. Без тебя я проиграю, малышка.

Я испускаю весьма преувеличенный смешок, вытаскиваю руку из его хватки и пальцами прикасаюсь к основанию шеи.

- Ты что, снова читаешь справочник по дешевым пикаперским приемчикам? Мне казалось, что я запретила тебе это делать. - Удивительно, но тяжесть в груди отпускает. Даже в детстве, находясь рядом с Мишей, я чувствовала себя совершенно другим человеком: сильной, счастливой, невесомой, казалось, что нет ничего невозможного. Поэтому отъезд в Вегас без него ужасен.