Мисс Чудо - Чейз Лоретта - Страница 37
- Предыдущая
- 37/68
- Следующая
Заметив недоумевающий взгляд Алистера, капитан объяснил, что после смерти жены мистер Олдридж совсем забросил поместье и оно пришло в упадок. Положение достигло критической точки вскоре после помолвки мисс Олдридж в Лондоне. Она расторгла помолвку и возвратилась домой. Было это одиннадцать лет назад.
— Нетрудно было догадаться, — продолжал капитан, — что потребуются годы, чтобы привести имение в порядок. Насколько мне известно, до сих пор имеются одно или два спорных дела, над которыми трудятся юристы.
Так вот почему она так строго контролирует деятельность управляющего, подумал Алистер.
— Но разве мог Уильям Пойнтон ждать все эти годы в Дербишире? — произнес Хьюз.
— Пойнтон? — переспросил Алистер. — Уильям Пойнтон, художник?
Капитан кивнул.
— Тогда он был начинающим. Он получил заказ написать фрески для дворца какого-то венецианского аристократа. Это был счастливый случай. Не мог же он предложить сеньору подождать два-три года, а то и пять лет! Теперь, возможно, смог бы, но не тогда.
Пойнтон очень известный художник, много работал за границей. Алистер вспомнил великолепные египетские пейзажи, висевшие в малой гостиной Олдридж-Холла. Конечно, они принадлежали кисти Пойнтона.
— Ей нужно было спасать поместье, а ему — создавать себе имя, — произнес капитан. — Миссис Э. утверждает, что ему следовало подождать. Через год-другой, говорит она, мисс Олдридж, возможно, рискнула бы оставить поместье на управляющего. Но я ей прямо сказал, что это абсурд. Пойнтон не мог отказаться от заказа или предложить заказчику подождать, как я, например, не мог бы отказаться от командования судном или заявить Адмиралтейской комиссии, что в данный момент, мол, меня это не устраивает. Когда вы только начинаете карьеру, а ваше начальство предлагает вам подняться на одну ступеньку по служебной лестнице, вы не можете ставить условий.
— Но как можно отказаться от женщины ради карьеры? — воскликнул Алистер. — Он просто не любил ее.
Капитан покачал головой.
— Пойнтон безумно ее любил. Весь Лондон говорил об одном. Он приехал сюда после того, как она порвала с ним. Его ничуть не беспокоило, что его светские друзья смотрели на него с жалостью.
— Он художник, — сказал Алистер. — А им свойственны рассчитанные на внешний эффект поступки. Они большие мастера демонстрировать великую страсть. Если бы он искренне любил ее, нашел бы какой-нибудь выход.
Впервые разговор за завтраком не шел о состоянии здоровья Алистера. Мистер Карсингтон с интересом беседовал о Пойнтоне и его отношениях с мисс Олдридж. Однако здоровье гостя отнюдь не внушало капитану оптимизма, поскольку день ото дня ухудшалось.
Капитан все меньше и меньше доверял доктору Вудфри и обратился за советом к миссис Энтуисл. Он хоть и частенько спорил с ней, опровергая ее способность проникать в сущность человеческой природы, но был почти такого же высокого мнения о ее уме, как и о ее привлекательной внешности.
Вскоре после завтрака он встретился с ней в парке Олдридж-Холла, где она совершала свой обычный утренний моцион по тем же лесным тропинкам, по которым любила гулять, когда служила здесь гувернанткой.
В прежние времена она одевалась, как того требовало ее положение, в неприметные серые и коричневые тона. Теперь предпочитала более яркие. В то утро на ней была красная ротонда. Шляпка того же цвета представляла собой очаровательное сооружение из перьев и оборочек.
Капитан Хьюз сделал ей комплимент, который она восприняла с полным безразличием, даже не замедлив шага. Но когда он рассказал, как его гость отреагировал на историю о Пойнтоне, она оживилась и сказала, что, судя по всему, у мистера Карсингтона затронуты чувства.
Однако едва ли можно рассчитывать на какое-то развитие событий, если здоровье мужчины ухудшается. И этим, как объяснил капитан Хьюз, следовало заняться немедленно.
— Не могу поверить, что он так плохо выглядит, потому что страдает по мисс Олдридж, — проговорил он.
— Вчера Мирабель получила письмо из Лондона от своей тетушки, — сообщила миссис Энтуисл. — В нем содержался подробный отчет о любовных похождениях мистера Карсингтона. Она прочла мне его. Судя по этой информации, он не способен страдать от любви. В его стиле скорее драматические сцены, пламенные речи и мятежи. А для всего этого требуются физические усилия, несовместимые с томлением и страданиями.
— Мятежи? — удивился капитан. — Из-за женщин? Легкомысленная шляпка миссис Энтуисл кивнула.
— Ну что ж, это похоже на правду, — заявил капитан. — Он человек действия, как я и предполагал.
— К сожалению, вы далеко не так проницательны, как может показаться со стороны, — промолвила миссис Энтуисл. — Мистер Олдридж, например, убежден, что вы один понимаете, что происходит с мистером Карсингтоном.
— Я? — удивился капитан. Шляпка снова кивнула.
— Что-то связанное с египтянами, маком и… — Она на мгновение задумалась, закусив губки, и капитан Хьюз совсем потерял терпение.
— Египтяне? — произнес он. — Маки? Какого чер… Как прикажете понимать все это?
— Мистера Олдриджа удивило, что доктор Вудфри не прописал лауданум, — объяснила она. — Если я правильно поняла, мистер Олдридж не верит, что проблема в сотрясении мозга. Он уверен, будто вы знаете, что у него за недуг, и не раз говорил об этом.
— Я знаю лишь, что мистер Карсингтон плохо спит и не признается в этом, — произнес капитан. — Я подумал, что он беспокоится о своем канале или о том, что Олдридж может разрушить все это…
Он умолк на полуслове. В памяти мелькнуло какое-то воспоминание. Оно было подобно белому парусу на горизонте, который находится на таком большом расстоянии, что идентифицировать его пока невозможно. Он ждал, но парусник так и не приблизился.
— Делать нечего, — сказал он наконец. — Придется поговорить с мистером Олдриджем. Знаю, что у меня после этого разболится голова, но готов рискнуть ради доброго дела.
Тем временем Мирабель тоже выслушивала мнения о мистере Карсингтоне. Но если капитан Хьюз для получения информации разыскивал ее отца, то она беседовала с группой простых женщин, обеспокоенных тем, как обеспечить средства к существованию своим семьям.
Много лет назад такие неформальные собрания начала проводить ее мать. Женщины собирались раз в месяц и обсуждали подходящие для общины проекты и наилучшие способы их осуществления. Собрания также давали возможность изложить свои претензии перед членом своей общины, который имел больше возможностей разрешить споры, а именно перед хозяйкой Олдридж-Холла.
На одном из таких собраний одиннадцать лет назад ей впервые открыли глаза на махинации Калеба Финча.
Темой сегодняшнего обсуждения был мистер Карсингтон.
Все знали, зачем третий сын лорда Харгейта прибыл в эту часть Дербишира. Это известие обрадовало нетитулованных мелкопоместных дворян, в чьих семьях имелись замужние дочери.
Мельник Джейкоб Ридлер, как и остальные мельники из районов, где предполагалось прокладывать канал, категорически возражал, по словам его жены, против строительства. Возражали даже те, кому строительство канала сулило выгоды: обжигальщики извести с севера, которым нужен был уголь для печей для обжига кирпича, поставщики различных минералов, которым приходилось перевозить тяжелые грузы, а также фермеры, заинтересованные в расширении рынка сбыта своей продукции и навоза.
— Большое беспокойство вызывает вода, мисс, — сказала Мэри Энн Ингсоул, жена фермера, пока все они готовили одежду для одной нуждающейся семьи. — Если из-за канала высохнет вода у Джейкоба Ридлера, мельница не сможет работать. Где тогда молоть зерно?
— Мой Том говорит, что всю нашу баранину, говядину и зерно они отправят на баржах в Лондон, а нам придется довольствоваться одной картошкой, — мрачно произнесла другая женщина.
— Джейкоб говорит, что им придется построить водохранилище, — сообщила миссис Ридлер. — Но где, мисс? Где найдется достаточно большой участок земли, на котором не было бы фермы, каменоломни или пастбища для скота?
- Предыдущая
- 37/68
- Следующая
