Мисс Чудо - Чейз Лоретта - Страница 38
- Предыдущая
- 38/68
- Следующая
— И водохранилища они строят не так, как следует, — добавила одна из женщин. — Взрывают. При этом гибнут люди.
Мирабель выслушала всех и сказала:
— Я возражаю и говорю об этом открыто. Но я всего лишь женщина, последнее слово за мужчинами.
Она объяснила, что мистер Карсингтон должен будет провести общее собрание, чтобы создать комитет по проблеме канала и составить проект петиции в парламент. Это даст хорошую возможность высказаться всем противникам строительства канала.
— Не будут они высказываться, — заявила Мэри Энн Ингсоул. — Даже Хайрам, который всегда говорит, что думает, не пойдет против сына лорда Харгейта.
— Как и все они, — сказала одна из женщин. — Они могут дома ворчать и судачить между собой, но скорее дадут пригвоздить себя к позорному столбу, чем выступят против него прилюдно.
— Джейкоб говорит, что почувствовал бы себя предателем. Всем известно, как пострадал мистер Карсингтон. А ведь он рисковал жизнью ради простых солдат, таких же, как мы.
— Кроме того, лорд Харгейт и его старший сын сделали много хорошего для этих мест.
— Будь это кто-нибудь другой, наши мужчины развязали бы языки, уж будьте уверены, мисс.
Мирабель поняла, что местные мелкие земельные собственники предпочтут избежать конфликта с членом семьи лорда Харгейта, удовольствовавшись материальными выгодами, которые они получат от строительства канала. Хотя она представить себе не могла, что преуспевающие торговцы и фермеры поведут себя как средневековые вассалы.
Но если никто не пожелает высказаться, ей не удастся сколотить надежную оппозицию. И ее встречное ходатайство в парламент будет немедленно отклонено.
Выйдя с собрания, она в отвратительном настроении уселась в двуколку.
Проекты строительства канала «заваливались» и раньше, и она знала, как это делается. У нее было достаточно денег, чтобы загрузить парламентский комитет до скончания века работой с адвокатами, свидетелями и петициями.
Но она не могла сделать это в одиночку. Она была женщиной и не имела права голоса. Парламент не обратит внимания, проигнорирует ее возражения. Они, разумеется, не поверят, что она говорит от имени других, если ни один из этих «других» и не выступит против строительства канала.
Сама виновата, сказала себе Мирабель. Надо было лучше организовать конкретику. Уделяй она меньше внимания мужскому обаянию мистера Карсингтона, а больше — каналу, думай она о деле, вместо того чтобы искать предлоги броситься в его объятия, она могла бы существенно ослабить его позиции.
Тем временем он без малейших усилий продвигается к своей цели семимильными шагами. Все, начиная с сэра Роджера, сложили оружие перед прославленным героем Ватерлоо.
Но как она могла винить их, если сама капитулировала перед ним. Хотя она по прежнему сопротивлялась строительству канала, но забыла о здравом смысле, нравственных устоях и женской гордости.
Повторялась история с Пойнтоном одиннадцатилетней давности. Опять на ее пути появился мужчина, который мог разрушить ее жизнь.
Почему она разнообразия ради не могла влюбиться в мужчину, чьи планы и амбиции не оказывались бы в непримиримом противоречии с ее планами и амбициями?
Она вздохнула, пытаясь успокоиться.
День клонился к вечеру. Было прохладно. По небу плыли серые облака.
Она поехала по одной из известных деревенских дорог, которые так не нравились мистеру Карсингтону. Весной трава по обе стороны дороги будет пестреть полевыми цветами, а кроны деревьев образуют над дорогой изящную зеленую арку. Сейчас лужайки представляли собой этюд в грязно-зеленых и скучно-коричневых тонах. Некоторым он казался безжизненным и унылым.
Но только не ей.
Она слышала, как под порывами ветра вечнозеленые кустарники словно перешептывались между собой, видела, как ветер подхватывает пригоршни опавших осенних листьев и рассыпает их по дороге, как слуги посыпают цветочными лепестками путь сказочной королевы, своей владычицы.
Мерное цоканье копыт ее лошади, шелест ветра, жизнерадостное чириканье птиц, трескотня белки — все эти простые деревенские виды и звуки постепенно успокоили ее.
Несвойственное Мирабель угнетенное состояние уступило место привычной жизнерадостности. Если есть мужество, выход всегда найдется, подумала она.
Главное — верить в себя. Она найдет способ победить мистера Карсингтона.
В доме тетушки Клотильды собирались люди избранного круга. Она была супругой лорда Шерфилда, активного политического деятеля, и с политиками ей приходилось общаться ежедневно. Однако даже она признавала, что мистер Карсингтон — человек необычный. Для мужчины, писала леди Шерфилд, он поразительно интеллигентен. И при этом по-рыцарски благороден. Даже его любовные интрижки — те самые «семь» или «восемь», о которых он упоминал и которые тетушка Клотильда описала в пикантных подробностях, — лишь подтверждают его благородство. Он был чрезвычайно лоялен даже по отношению к проституткам и воровкам. Был галантен и честен.
И тут у Мирабель затеплилась надежда.
Разве он не говорил, что хотел бы понять смысл возражений против строительства канала и устранить их? Он расстроился, когда она ему сказала, что люди благоговеют перед его семьей и его славой и потому не осмеливаются перечить ему.
Интересно, какова будет его реакция, если она расскажет ему, что говорили сегодня женщины? Если узнает, что из уважения к нему самому и его героизму, а также к его семье, совершившей много добрых дел, простые люди не высказывают ему своих возражений?
Если бы ей удалось его убедить, как велико и несправедливо его преимущество, то он, возможно, уехал бы в Лондон, а сюда бы прислали кого-нибудь другого. Будь на его месте сам лорд Гордмор, у простых людей появилось бы больше шансов. Уважение к его титулу не остановит их, и они выскажут свои претензии.
Мистеру Карсингтону не чуждо чувство чести, и он согласится покинуть Дербишир.
А что будет, когда он уедет?
Она не должна сейчас думать об этом.
К счастью, ехать ей было недалеко, так что ее решимость не успела растаять от воспоминаний о мальчишеских улыбках, трогательных каламбурах и страстных поцелуях.
Когда она подъехала к дому капитана Хьюза, к двуколке подбежал его дворецкий, который, рассыпавшись в извинениях, сказал, что они не принимают посетителей. Сам хозяин уехал, строго приказав не беспокоить мистера Карсингтона ни при каких обстоятельствах.
— Но это абсурд, Нэнкарроу, — возмутилась Мирабель. — Ты ведь знаешь, что мистер Карсингтон совсем недавно жил в Олдридж-Холле. Доктор Вудфри не мог запретить мои посещения.
— Извините, мисс, — сказал он. — Приказ есть приказ. И я не могу его нарушить.
Нэнкарроу, бывший боцман, был фанатически предан своему капитану.
— Тогда, может быть, дашь мне перо, чернила и бумагу, я напишу мистеру Карсингтону записку.
— Никаких записок, мисс, — сказал Нэнкарроу. — Это слишком большая нагрузка для мозга джентльмена.
— Всего несколько строчек, — начала было уговаривать его Мирабель, но потом передумала. Нэнкарроу не сделает для нее исключения. И если она будет настаивать, то сама измучается и заставит страдать дворецкого.
Мирабель уехала.
Но направилась не к себе домой, как предполагал Нэнкарроу.
Алистер возвратился с ежедневной прогулки по тщательно ухоженному парку капитана как раз в то время, когда двуколка завернула за дом.
Ничего не зная о состоявшемся разговоре у главного входа, Алистер очень удивился, когда в окно его спальни, расположенной на втором этаже в задней части здания, полетели мелкие камешки.
Подойдя к окну, он увидел мисс Олдридж, стоявшую внизу посреди клумбы. Мрачное настроение вмиг улетучилось.
Он открыл окно.
— Мисс…
— Тс-с! — Она указала куда-то в сторону. Алистер проследил за ее взглядом и увидел приставную лестницу, прислоненную к стене дома. Глазам своим не веря, он увидел, как она придвинула ветхую лестницу к окну его комнаты.
- Предыдущая
- 38/68
- Следующая
